мне и не надо знать.
‹а мне кажется, что оно может быть здесь.› его высокие скулы! позвольте с вами не согласиться.
‹в таком случае, вы, наверное, не будете возражать, если я пройду внутрь и посмотрю?› его неописуемая элегантность! нет, вы не пройдете.
‹где вы так хорошо выучили английский?› его бесшумное дыхание!
в штате нью-йорк.
‹правда? я сама из нью-йорка› его гладкая кожа!
поверьте мне, совпадения ничего не значат.
‹может быть, я ХИЁКО› сочные мочки его ушей!
что это? зачем такое жеманное прозвище? вы больше похожи на… я не знаю… может, на “вереск”.
‹поразительно! хитер, вереск — это и есть мое имя. как меня назвали родители› его пряный запах!
еще одно ничего не значащее совпадение.
реальность сместилась, и ХИЁКО как будто швырнуло в глубокий колодец, но не тесный — просторный, холодный и неестественно чистый, как ненагретый бассейн с хлорированной водой, этот мужчина, которому было чуть-чуть за тридцать, возбудил в ней любопытство; желание узнать его ближе встало комом в горле и едва не задушило ее.
‹а как зовут вас?› бесконечность, безмерность.
ХИКАРИ. как поезд-пуля, на котором вы, вероятно, приехали.
‹да, все правильно, что означает "свет"› столько знаний. я знаю, когда я был маленьким, родители мне постоянно твердили об этом.
смех ХИКАРИ и сам был как луч света: прозрачный, теплый и золотистый, улыбка полностью преобразила его лицо, его губы, похожие на окаменевшие розовые лепестки, вдруг словно ожили и расцвели, когда он рассмеялся. ХИЁКО это напомнило китайский театр масок, когда актер быстро меняет маску, так что зрители даже не успевают заметить момент замены, предводительница, привыкшая быть в центре внимания, теперь сама превратилась в зрителя, ее взгляд был жадным, как сама жадность, не знающая границ.
‹ХИКАРИ-сан, я действительно в поисках› аура.
все что-то ищут в наш век всеобщего упадка. он приподнял тонкую бровь.,
она в жизни не видела, чтобы у человека был такой ясный взгляд, в его глазах, словно горящих чистейшим огнем, не было той темной мути, которую ХИЁКО ассоциировала со всеми, кроме себя самой, глаза большинства людей затуманены желанием (и особенно это заметно в присутствии гуру); люди давно разучились смотреть на других людей прямо — они смотрят сквозь плотную сетку своей неуемной жадности, мелочных повседневных забот, страха смерти и неизвестности, эту серую муть ХИЁКО и называла “человеческий взгляд”, она даже сумела выработать в себе покровительственно-снисходительное отношение к этой дремучей мерзости, а потом ей встречается этот монах (безволосый, идеологически чистый, не владеющий никакими земными благами), и его испытующий взгляд пробуждает в ней благоговейный восторг, что-то подобное она испытала, когда в первый раз видела человеческую кремацию, она и раньше встречала монахов — всех школ и сект — но, если честно, все они производили впечатление законченных неудачников.
но даже этот эмоциональный переворот не смог отвлечь ее от выполнения главной задачи, решимость Предводительницы была закована в сталь, покрыта майларовой пленкой и привинчена к полу. ‹на самом деле, я ищу одного человека› людей этого типа здесь нет. ‹я же еще не сказала, что это за человек› вам и не нужно ничего говорить.
‹хорошо. ладно, я, пожалуй, пойду, спасибо за… помощь, или
это была не-помощь?›
ничто не могло задеть этого человека, даже саркастические дзенские насмешки ХИЁКО. он одарил ее очередной фирменной лучезарной улыбкой — той самой, что займет лидирующее положение в ее фантазиях при мастурбации.
ого. я вижу, вы кое-что даже читали, надеюсь, на этом вы не остановитесь.
‹мой этап чтения почти завершен, в последнее время я больше пишу сама, ладно, увидимся.› неосуществимость.
она отвернулась и быстро пошла прочь, опасаясь, что его аура, от которой, казалось, дрожал самый воздух, обездвижит ее и не даст ей уйти, никогда в жизни она не испытывала такого влечения к человеческому существу, он и вправду мог бы парализовать ее только взглядом: он был живым воплощением идеи, стоящей за всеми садомазохистскими играми со связыванием и т. д. острые каблучки ее сапог глухо стучали по выложенной камнем тропинке,
ведущей к дороге.
эй, ХИЁКО, когда закончите со своим поиском, приходите как-нибудь вечерком: выпьем сакэ. если ворота будут закрыты, позвоните в этот большой колокольчик, ладно?
она не ответила, в первый раз в жизни, Предводительница не нашлась, что сказать, не нашла нужных слов, по ощущениям это было похоже на оргазм.
она вышла из тени, на яркое солнце, и каждая частичка этого
света напоминала ей о ХИКАРИ.
Глава 65
хотя в тот день поски так же не дали никаких результатов, ночью ХЕЙКО спала на удивление хорошо, и ей снился роскошный сон. там, в этом сне, она лежала обнаженная на каменных плитах в каком-то дворике, лежать было мягко: камень зарос мхом, тысячи бабочек облепили ее тело и пожирали ее с беззвучной и нежной, но восхитительно мучительной болью. в далеке слышался звон колокольчиков, и повсюду вокруг был свет, даже между бабочками, что сидели вплотную друг к другу,
это была агония экстаза и экстаз агонии, слитые воедино.
Глава 66
ХИКАРИ после первой встречи с неогейшей:
в ней не было той беспокойной, бурлящей энергии, которая отличает мирских людей, и особенно — женщин, и особенно — иностранок, она, безусловно, обращена в себя и поэтому зациклена на себе, причем в самой что ни на есть крайней степени, сегодня я сразу почувствовал, что она живет в абсолютной тьме, весь ее ум был сосредоточен в ее глазах, ожесточенность сквозит в каждом движении и жесте, и прежде всего — в походке, которая представляет собой нечто среднее между шагом манекенщицы на подиуме и шагом солдата спецназа, мы рассматриваем ожесточенность как клеймо глупости, что объясняет, почему ХИЁКО так напряжена: ее собственный ум сражается с ее глупостью, а отсюда проистекает и ожесточенность, то же самое можно сказать о ее внешних данных, в ней нет единства: она вся состоит от острых, колючих и явно опасных фрагментов, она, безусловно, эффектна, и обращает на себя внимание, этого у нее не отнимешь, такие тонкие, изысканные черты встречаются крайне редко, и ее тело тоже — его как будто нарисовали в компьютерной графике на студии аниме. но вот что странно: она абсолютно непривлекательна.
что до меня, то на сегодняшний день — в день, когда ХИЁКО подошла к нашим воротам, — прошло почти ровно два года с тех пор, как я принял обет воздержания, честно признаюсь: для меня это было труднее всего — вообще отказаться от женщин, в той, другой жизни, когда я еще не искал просветления, я вел достаточно беспорядочную половую жизнь, я любил женщин, мне нравились их тела, они такие красивые! я тоже нравился женщинам: с волосами я выглядел очень даже прилично; и еще я играл в университетской команде кендо, а женщины любят такие вещи, но к чему я все это рассказываю?
ах, да. ХИЁКО пришла к нашим воротам с дурными намерениями, она кого-то искала, явно задумав кровавую месть, я думаю, в сердце ХИЁКО нет ни капельки альтруизма, однако хочу сразу же внести ясность, мне не показалось — мне не кажется, — что она не способна достичь просветления, отнюдь, она сильная, ослепительная, неотразимая и умеет собраться, когда это нужно, поэтому я с ней и заговорил, чтобы помочь и направить на верный путь, я говорил, что она еще далека от просветления, на самом деле, не так уж и далека, понимаете, для нас “далеко” — то же самое, что “близко”, и я завел с ней беседу, хотя она мне совсем не понравилась, мне было трудно с ней говорить и даже терпеть ее рядом — она такая неподатливая и закрытая, — но я понимал, как мучительно близко она подошла к тому, чтобы достичь просветления — а это бывает так редко, — и мне показалось, что я смогу стать ее проводником.
она для меня — загадка, и я буду думать над ее решением, потому что эти размышления многому меня научат, все, что нас окружает, может стать инструментом самосовершенствования.
Глава 67
в одну из тех ясных лунных ночей, которые так хороши в киото, ХИЁКО пришла побеседовать с этим обольстительным искусителем, давшим обет безбрачия, и насмешливым идеологом, ХИКАРИ. она позвонила в большой колокольчик, как ей и было сказано, колокольчик был по-монастырски безупречным. ‹у них тут классный дизайнер, даже медь везде тусклая, как положено› Предводительница периодически выходила на телепатическую связь со своими последовательницами и делилась с ними впечатлениями. ХИКАРИ вышел к воротам, одетый в широкие черные брюки, синюю футболку и сандалии из кожи питона на соломенной подошве, ему очень шел этот небрежный простой наряд, сердце ХИЁКО затрепетало — словно светлячки в тесной клетке разом взмахнули крылышками.
