– …Какой мотор? – спрашивает его подошедший блондин с юго-западного фронта.
– … А коробка? … – Привод? – всё, что слышу от знакомого Кира. Хоть и эти фразы мне не говорят ни о чем, только догадываюсь, что о машине.
– Охуенно! – слетает у того с губ. – Договорились, – пожимают руки, и блондин покидает площадку.
– Будешь моим талисманом? – обращается ко мне Кир, прижимая к себе.
– Что это означает? – заглядываю ему в глаза.
– То, что прямо сейчас мне нужно сделать вон ту КИА. – Показывает в сторону блондина и его авто. – Будешь болеть за меня? – спрашивает Кир.
– Да, – подхватываю на эмоциях, которые рубят сейчас капитально. По венам жар лавой расплавляется, несется с одурелой скоростью. Страх и адреналин перемешивается. Я боюсь за Кира настолько сильно, что я вцепляюсь в перила до побелевших костяшек. Губы кусаю в кровь. Так, что металлический её привкус ощущается на языке. Когда девушка в коротких черных шортах, едва прикрывающих задницу, и в таком же коротком топе, поднимает руки вверх, затем в сторону и через секунду дает отмашку, они стартуют, поднимая пыль столбом. Ощутимым запахом жженой резины отдает вновь от трассы. Вокруг старта туман. Они скрываются в ночи так быстро, что можно разглядеть лишь слепые огоньки, которые едва напоминают светлячков вдалеке. По телевизорам показывают их гонку. Они идут почти вровень, иногда обгоняя друг друга на максимальной скорости. Я же молюсь за Кира. К черту победу! Только бы с ним все было хорошо. Но то, с каким ревом западный фронт скандирует имя Кирилла, меня подмывает. Меня кружит эта атмосфера. Подстегивает. Я становлюсь такой же одурелой, как и они. Скандирую его имя вместе с ними. Громче. Сильнее. Мощнее. Ору, как никогда. И, черт возьми, улыбаюсь. Сердцебиение учащается, когда вдалеке его вижу. У меня подрывается все внутри. Трясутся не только ноги, но и всё остальное вместе с ними. И когда он притормаживает первый на финише, я срываюсь к нему. Влетаю со всего размаха в его широкую грудь. Обнимаю за шею, а мои бедра покоятся у него на талии. Прижимаюсь к нему всем телом. Сама этого хочу. Сама сейчас подвергаюсь собственному стыду. Другая я никогда бы не позволила так сделать. И тем более вот так запрыгнуть на мужчину. Но с Киром все установки летят к черту.
– Я горжусь тобой! – выдыхаю ему в шею и оставляю маленький след от самого невинного поцелуя на шее.
15
Ему и поцелуи нужны, и секс. Анна Бурцева
Никогда не думала, что мне понравится гонять на спортивных машинах. Почувствовать на себе, что такое скорость, адреналин и все эти «шашечки» на трассе. Как буду топить за дорогого мне человека и за победу в тот момент, когда сама ловлю кураж. Я визжу и смеюсь, улыбаюсь до небес. Сердце выпрыгивает в космос точно. Мне так классно. Я буквально летаю всю последующую неделю на этих эмоциях. Даже не бурчу на внеурочные часы с бумажной волокитой и составлением графиков в кабинете куратора. Хотя раньше эта деятельность приносила лишь скуку. Теперь же я в такой эйфории, что улыбаюсь постоянно. Дышу чаще. Живу ярче.
Кирилл своим присутствием будто из спячки меня вытащил. Я, как тот аленький цветочек, ожила от глубокого сна и увидела весь мир в его проявлении. Что есть вещи, которые на первый взгляд покажутся ужасными и недопустимыми, но познакомившись ближе, влюбишься без остатка. Сейчас же мы с Сомовым на одной волне. Я доверяю ему всецело. Хоть и черту дружбы мы пересекаем шатко-валко. Висим на ниточке во френдзоне друг у друга, боясь сделать лишний шаг. Хотя и готова уже. Вроде завожу ногу, чтобы переступить эту черту и стать ближе, но я снова медлю. В голове столько вопросов и сомнений возникает сразу же, что я отступаю, поджав хвост назад. Да, я трушу. Я все еще боюсь разочаровать родителей. Боюсь не оправдать их надежд.
– Сколько ты его еще будешь мурыжить? – напрямую спрашивает Тина. – Это уже даже неприлично.
– Кто бы говорил! – язвлю в ответ. – Сама в таком же положении. – прямо ей отвечаю. – Думаешь, никто не видит, как вы с Клименцовым цепляете друг друга.
– Он меня просто бесит. – закатывает глаза подруга.
– От любви до ненависти один шаг. – цитирую собственную сестру.
– В нашем случае нужно океан переплыть, чтобы мы влюбились, – парирует Тина, продвигаясь между рядами, пока не занимаем свои места в третьем ряду. Кирилл лишь подмигивает во время их командного сбора с левой стороны игровой площадки. Он улыбается. Общается с парнями. Что-то рассказывает на серьезном. После расходятся, обнимаются и что-то обсуждают с нервным и очень сосредоточенным Ремешковым. Его настроение такое, что даже ректор академии не смеет ему перечить. Это супер важная игра, поэтому всей академии отменили вечерние пары взамен нашей мощной поддержки ребятам. По правому фронту наша академия и девчонки болельщицы из группы поддержки наших «Тигров», которые открывают игру.
По левому фронту команда соперников. Их тоже немало, но нас больше. Поначалу первый ряд перед нами с Тиной пустует, но вскоре это меняется. На эти места садится Аверина с её командой. И честное слово, мне сейчас хочется вцепиться ей в волосы и хорошенько оттаскать по игровому полю. Но я сдерживаю себя. На ней максимально короткий топ, из которого видна верхняя и нижняя часть груди, которую я всю жизнь прячу под высоким воротником блузок. На весь ярко оранжевый топ с черными вставками фамилия Сомова. Она поворачивается ко мне и с улыбкой машет. Отворачивается и посылает Киру воздушный поцелуй. Ему все равно. Он смотрит на меня. И вроде бы не должно парить, но, черт возьми, цепляет это.
– Вот сучка! – не подбирая выражений, высказывается Тина. Я не реагирую. Смотрю на команду Кирилла и мысленно желаю ему победы. Оранжево-черная майка и такие шорты подчеркивают его спортивное телосложение, руки, ноги и сосредоточенное лицо. Он капитан команды, от него многое зависит. Он словно такой же, как тигр: грациозный, уверенный, сильный и смелый. Его движения грациозные и такие же легкие. Я смотрю на то, как он отдает команды. Что-то кому-то кричит. Я им любуюсь. Иногда ловлю его взгляд и выражаю ту самую любовь, которую должна. Не знаю, что он в них читает, но он словно вихрь движется. Я иногда за ним не успеваю. С девчонками и всей академией действуем сплочённой командой. «Болеем» за наших тигров, по максимуму. Кто-то размахивает плакатами в их поддержку. Три периода проходят на одном дыхании. Пару-тройку раз Аверину хочется убить, но останавливает то, что Кир в её сторону не смотрит. А когда посылает воздушный поцелуй и его ловит Аверина, он хмурится. Она демонстративно поворачивается ко мне и держит сжатый кулачок около груди. Меня это ранит, хоть и вида не подаю. Я до сих пор не понимаю, что между ними. Ведь между нами только ночные прогулки. Толком и поцелуя не было. Может и права Тина, я слишком долго его мурыжила? Ведь как говорила Наташа: «На одних инстинктах парень не может жить. Ему поцелуи нужны и секс». Дословно всплывает в голове. А у них было всё. Это бьет по живому. Пока все рассасываются, обсуждая победу Тигров, мы ждём на своих местах, чтобы не толкаться в общей массе людей с трибун. Теряю в зоне видимости не только Аверину, но и Кира. Настроение падает ниже плинтуса. Мне хочется расплакаться прямо тут.
– Ты куда? – спрашивает подруга в коридоре, когда основная толпа расходится по домам, бурно обсуждая игру.
– Кира найду, – честно отвечаю.
– Уверена, что надо?
– Хочу выяснить, что между ними.
– Тоже верно, но ставлю бутылку вина, что он её к себе не подпустит, – подбадривает Тина. – Если что, звони.
– Спасибо, – обнимаю подругу и отправляюсь на третий этаж.
Там слышен гогот и звук льющейся воды. Коридор почти пустой. Клименцов выходит с Филиным, что-то обсуждают и идут прямиком на меня.
– Кирилл в душе. Если желаешь поздравить его, пора присоединиться к нему. Поторопись, Анечка, – подмигивает Руслан, а я краснею и теряюсь. Господи, даже его друзья в открытую говорят. Неужели мужское желание настолько неконтролируемое, что его нельзя сдерживать? Нет, я чувствую. Его половой орган всегда в боевой готовности, уже знаю его длину и очертания через любую одежду. Не то чтобы целенаправленно туда смотрю, просто он, как маяк, постоянно отсвечивает своими формами, и я даже попривыкла к этому. Но никогда не задумывалась над тем, что это сложный мужской процесс. Почти заворачиваю к раздевалкам с душевой, как оттуда вываливается растрепанная и мокрая Аверина, одергивающая свою юбку, которую, в принципе, назвать юбкой очень сложно. А за ней Сомова с висящим полотенцем на бедрах. Они меня не замечают, а вот я их вижу прекрасно и все, черт возьми, понимаю.
