организаций, художники, писатели, музейные работники приглашены на общественный просмотр. Памятник одобрен, получил высокие отзывы. И вдруг еще одно испытание мужеству скульптора!
Увлеченный монументальной работой, Шадр забыл о том, что статуя должна стоять в небольшом скверике перед фабрикой Гознака, — ей было тесно даже на просторной Шаболовской площади. Но успех общественного просмотра уже сделал свое дело. Присутствовавшие на нем представители Грузии предложили установить памятник на завершавшейся тогда постройке ЗАГЭСа, Земо-Авчальской гидроэлектростанции, расположенной возле Мцхеты.
Лучшего нельзя было и придумать. На фоне синеющих вершин гор, в прозрачном кавказском Воздухе, над быстрым течением сливающихся Куры и Арагвы памятник найдет должное место. К тому же Земо-Авчальская гидроэлектростанция тесно связана с идеей памятника, она один из первенцев ленинского плана электрификации. Гидроэлектростанция, у которой он будет стоять, сдерживая необузданную силу горных рек, даст электроэнергию Грузии. Шадр с радостью принимает предложение.
Поездка в Грузию для определения точного места расположения памятника запомнилась Шадру как дни счастливых поисков, света и радости.
Он слушал неумолкающий шум рек, смотрел на засаженные виноградниками поля, на красную черепицу крыш, на вздымающиеся над ними купола Свети-Цховели — зубчатые стены с башнями и бойницами из серого дикого камня. По крутой торной дороге, вымощенной огромными плитами красноватого песчаника (по ним скользили зеленые ящерицы, а в щелях буйно росла трава и полыхали пунцовые маки) взбегал к Джвари, храму Мцыри, первому купольному храму Грузии, — на этом же месте во времена язычества стоял храм Афродиты. Вслед за Лермонтовым любовался голубоватым туманом, скользящим по долинам, Казбеком, «увитым белою каймой». Бродил по окрестностям и отовсюду прикидывал: где место, на котором должна стоять статуя? Так, чтобы она органически вписалась в пейзаж. Так, чтобы она стала композиционным центром всей округи.
Нашел. Место памятника — у слияния рек, там, где плотина, соединяя островок с берегами, создает перед собой водопад, а сзади — озеро.
Для разрешения архитектурного оформления постамента Шадр приглашает московского архитектора Сергея Егоровича Чернышова (чертежи по проекту Чернышова делал архитектор В. Эйснер). Чернышов рассказывал: «Я задумал пьедестал в виде трибуны. По моей мысли, он должен был строиться из крупных, цельных блоков. Внизу пьедестал оканчивался широкими ступенями. Ленин как бы взошел по ним и остановился, протянув руку утверждающим жестом. Ступенчатый характер пьедестала, по-моему, соответствовал окружающему горному пейзажу. Так по крайней мере нам казалось тогда. Надо было многое учесть, ведь, помимо гор, надо было как-то связать памятник с «деловым» зданием — электростанцией, около которой он сооружался. Мы считали, что пьедестал должен быть простым и строгим, без всяких «карнизиков», «барельефчиков». В тех условиях важен был силуэт, а не мелкие детали».
В процессе работы кое-что изменилось: в частности, не удалось достать таких крупных камней, о которых думал Чернышов, и пьедестал соорудили из более мелких. И все-таки хорошо угаданный по масштабу, простой, геометрических форм постамент стал неотрывен от самой скульптуры: подчеркнул ее скромность, величие и жизненность.
После возвращения из Грузии Шадр продолжал уточнять и выверять детали фигуры, стремясь сконцентрировать в ней такую мощную энергию, чтобы она «читалась» и убеждала и с гор и с долины. Он тщательно продумывал все подробности трактовки формы — статуя замышлялась для городской площади, все ли в ней будет созвучно краю гор и облаков?
Наибольшему изменению подвергся мотив движения фигуры. Скульптор придал больший размах правой руке и твердо поставил фигуру на землю. (В первом варианте Ленин был в движении, он шел, и левая его нога лишь носком касалась земли.) Благодаря этому создается впечатление устойчивости фигуры, ее монументальной весомости. Ленин становится как бы хозяином окружающего пространства.
Этому же впечатлению способствует и усиление значительности энергично направленного жеста. Значительного и в то же время привычного. Подчеркивающего величие ленинского дела, не создавая впечатления надуманности, патетики. «Жест вулкана, вздыбившего рычагом революции одну шестую часть земного шара, — жест Ленина. II жест привычки в быту, жест Ильича», — так формулировал свою задачу скульптор.
Чтобы добиться этого, он делает движение руки и пальца целенаправленным, не только включает в общую композицию, но дает большую смысловую нагрузку. Ленин указывает прямо на плотину, на бешеное течение покоренных рек, на стихию, подчиненную задуманному человеком плану электрификации.
Последний этап работы — отделка лица. Зарисовки, эскизы, варианты вновь сменяют друг друга. Во внешних особенностях облика Ленина Шадр стремится выявить богатство его внутренней жизни, его духовную активность, одушевленность мыслью.
Волю и непреклонность. Человечность и обаятельность.
Единство композиционного мотива, глубины психологического замысла и точности пластического исполнения приводят к успеху: в монументе нашли свое воплощение и пафос ленинской мысли, и огневая сила его ораторского уменья, и его нравственная одухотворенность. Не просто человек, не только революционер — вождь. Портретный, реалистический монумент становится произведением романтическим, социальным и философским.
Формовка статуи в гипсе производилась зимой, при кострах. Должно быть, они напоминали Шадру те костры, при свете которых он в январе 1924 года шел в Колонный зал делать посмертный портрет Ильича. Весной 1927 года отформованная в гипсе фигура была отправлена для отлива на ленинградский завод «Красный выборжец». И уже оттуда летом она поехала в свое последнее, главное путешествие — на Кавказ. За ней ехал Шадр.
Он подъезжал к Мцхете по Военно-Грузинской дороге, той, что видела когда-то его и Дербышева оборванными мальчишками, упрямо догоняющими свое счастье. Сердце сжималось от волнения: вот сейчас, сейчас подъедет он к памятнику, в котором уже ничего нельзя ни изменить, ни поправить.
Но этого и не надо было. Казалось, монумент сам вырос из острых каменных ступеней, выступающих из рычащего потока. Дополняясь грандиозным пейзажем, он казался особенно могучим на силуэте горной цепи. Шадр остался доволен своей работой. «Как орел!» — воскликнул он, глядя на памятник.
Открытие монумента было, приурочено к пуску электростанции — 26 июля 1927 года. «Успехи отдельных советских республик есть вместе с тем успехи всего Советского Союза, — сказал приехавший во Мцхету М. И. Калинин. — Задачей Советского Союза является строительство социализма. Открываемая сегодня станция есть реальное выражение этого строительства… Из года в год мы будем продолжать сооружение новых фабрик, заводов и электростанций. Мы строим социализм, и свидетельством этого строительства будет установленный здесь памятник».
Всех присутствующих облетели неизвестно кем сочиненные, несколько неуклюжие, но волнующие строки. Шадр записал их в блокнот:
Ленин пришел на ЗАГЭС,
Ленин на
