невольно закусив губу, задумчиво спросила я, припоминая недавние дни. — А ваши звери, они, ну… как-то проявляются?
— С чего такие вопросы? — не отрываясь от своего занятия, ровным тоном откликнулся Волк.
Довольно широкая, пусть и порядком заросшая дорога вела через лес, конь его шел степенно и размеренно, а я парила на метелке рядом. Вокруг древка я сгустила воздух на манер подушки, чтоб удобнее было сидеть, а маг чего-то вырезал на деревяшке кинжалом — словом, разговаривать было вполне даже удобно.
Да и не скучно опять же. А то в его присутствии молчать, всё равно, что беду кликать. Сразу мысли всякие в голову лезут!
— Дрейка видела, — наморщив нос, покаялась я. — И у него за спиной фигура дракона стояла, будто призрачная.
Волк задумчиво хмыкнул:
— Вот, как. И что он?
О, а вот это интересно. Они что, больше не заодно? Так вроде Ирб сказал, что они все давно меня ищут. Неужели все эти годы они между собой даже связи не держали?
— А я откуда знаю? — вроде как изумилась я, нахально прищурившись. — Это ж я его видела. А он меня — нет!
Выражение лица мужчины вдруг смягчилось. И он сдул стружку с ладони, прежде чем пояснить:
— Да, у нас есть звериная форма. Точнее, должна быть.
— Должна, но нету? Как это?
— В первую очередь, мы — человеческое воплощение магических зверей, древних защитников Ансгара. Мы рождаемся людьми, учимся, тренируемся, развиваемся и копим магию. Звериная, истинная форма проявляется лишь на пике нашего развития, когда уровень силы и магии максимален. До того, в зависимости от обстоятельств, звериные черты могут проявляться и частично.
И он поднял руку, демонстрируя пальцы, ногти на которых были ровными, розовыми и аккуратно подпиленными. Миг, и они удлинились, заострились и почернели, превратившись в самые настоящие когти!
А после обратно на человеческие сменились, будто ничего и не было.
Лили, сидящая позади меня на ивовых прутьях метлы, и занимающаяся вышивкой на крошечных пяльцах, лишь тихонечко ахнула. Увидеть подобное ей довелось впервые!
— Ага, это я помню, — задумчиво почесала нос, уж не став ко всему припоминать колоритную внешность магов, которая итак красноречиво говорила о сути каждого из них. Как и повадки! — А призрак этот за спиной, что тогда? У других я такого не видела.
— И не увидишь, — разочаровал меня Волк. — Силуэт дракона в цвете был? Яркий?
— В цвете, большой, как настоящий, — покивала я, отчитываясь. — Я хоть и далеко стояла, но видно было отлично. Правда, почему-то только мне. Прохожие будто и не замечали вовсе.
— Для простых людей наша истинная суть не видна. То, что ты видела, означает, что Дрейк ближе всех к приобретению своей изначальной формы.
— О, как, — невольно задумалась я, подбирая под себя ноги. Так сидеть было гораздо удобнее, да и сумка не бедро не давила. — И когда эта форма проявится, над Ансгаром, что, настоящий Бронзовый Дракон летать будет?
— Именно так, — не стал отрицать маг. — Но когда этот момент настанет, выражаясь твоими словами — одним богам известно. Что именно может послужить окончательным толчком, никому неизвестно. В том, как сейчас, состоянии он может оставаться годами, а то и многие века.
— Странные вы, всё ж, — не выдержав, фыркнула я. — Всё у вас, не как у людей!
— Мы никогда не были обычными людьми. С той минуты, как в каждом из нас проявился дух зверя, женщинам, что нас родили, мы уже не принадлежали. Семьей стали друг другу, учителями — старые маги, а смыслом жизни — империя. Ради нее мы родились, и ради нее должны умереть.
— Да уж, — невольно скорчилась я.
Вот зачем только напомнил?
Хотя, чего уж там, и я хороша — сама ж с расспросами полезла.
А маг, меж тем, не прерывая спокойно выстругивать что-то на деревяшке, вдруг спросил вроде как равнодушно, но… вкрадчиво так. Многообещающе!
— А теперь скажи-ка, Доминика… У кого это, у других?
И тут я язык-то прикусила.
Нужно осторожнее в выражениях быть, Доминика! Если его разговорить пытаешься, это не значит, что своё сокровенное надо сболтнуть!
И я невольно насупилась, смущенно почесывая нос:
— У всех других… Кроме Ирбиса и Лиса. Их я еще не видела.
Да, вру, Белого Ирбиса видала. Но то было в магическом сне, причем на него наведенном. И каким там объявиться, только он сам и решал! Кто знает, может он и с внешностью своей меня за нос водил, и выглядит он сейчас совсем как прежде. Что уж про его внутреннего хищника-то говорить?
Тон Волка вдруг смягчился. И он снова усмехнулся, но уже спокойно, возвращаясь к резьбе по дереву:
— И что? Чем они тебя удивить успели?
Я невольно покосилась на мага, кажущегося абсолютно незаинтересованным. На меня он даже не смотрел, но я-то видела, как отчетливо напряглась мышца на его шее!
Нет. Я решительно не понимаю, чего между ними всеми произошло! Раньше так дружны были, друг за друга шли, как одно целое думали и действовали. А сейчас что? И ходят по одному, и разговоры о друг друге водят, будто о чужих людях!
Разве так должно быть? Разве так когда-нибудь было?
Тоже мне, великие друзья. Семьей друг дружке были, покуда магия работала, а как пропала — разошлись по сторонам, всё в момент позабыв! Смотреть противно!
— Да ничем, — невольно пожала плечами, чувствуя странную горечь на языке. Будто мне до их разлада есть дело! — Дрейка я лишь издалека видела, не он меня. Сбежать успела. А вот с Вороном нос к носу столкнулась, даже не признала сразу, как и он меня. Он… изменился. Повзрослел как-то.
— Ему тяжелее всего пришлось, — на меня маг не смотрел, но от своего дела отвлёкся, едва взглянув куда-то в сторону. Скользнул равнодушным взглядом по ближайшим соснам и снова сдул стружку с рук. — После твоего бегства, проклятье Рунха обрело полную силу, и остановить его не удалось. Защита империи исчерпала всю нашу магию полностью. На годы.
Я озадаченно молчала, не зная, что сказать. И дело было не в том, что всё это я от уже Ирбиса слышала.
Да, в какой-то мере, в произошедшем я ощущала собственную вину — одним богам известно, сколько невинных людей погибло в ту злосчастную ночь. Старики, женщины… дети. Сколько простых людей я обрекла тогда на погибель своим трусливым поступком?
Но, с другой стороны… а почему именно я? За что? И почему именно я должна была отдать свою жизнь за других? Жизнь, которую сама толком еще прожить не сумела?!
Умирать было
