В Ольгиной комнате куратор, наконец, обернулся к преступнице и — почти что сквозь зубы — спросил:
— Что вы себе позволяете, сударыня?
— Господин учитель, — чётко сказала Ольга. — Накажите меня по-другому.
— Подскажите, как?
— Я не знаю, — так же чётко ответила Ольга. — Есть же другие методы.
— Кажется мне, сударыня, что вас подводит память.
— Нет, я помню, — терпеливо сказала Ольга, отодвигаясь от него.
"Я ведь с ним не справлюсь, — подумала она в панике. — Исцарапаю в кровь, пусть только попробует!"
— Я помню, Олег Витальевич. Альтернатива наказанию — исключение из гимназии. Но такое наказание… я не буду.
Куратор смотрел на неё — непонятно смотрел и физическую силу применять явно не собирался.
— Вы предпочитаете исключение?
— А если да?
Пауза; выдержав её, куратор поклонился Ольге:
— Ваше право, сударыня. Уговаривать вас я не стану.
— И не надо!
Ольга кинулась к шкафу и принялась судорожно хватать шмотки — штаны, свитер, кроссовки — и со всем этим побежала в ванную. "Да провалитесь вы — и ваши уроки! И ваши дурацкие платья! И я — ну и пусть! Всё!" Переодевшись и зашвырнув платье в ванну, она вышла в комнату, уселась на тахту и заревела.
Её вынудили подняться, снова взяв за локоть, и, не выпуская, повели — из комнаты, из общежития, в учебный корпус, на второй этаж. Она шла, не вырываясь и стиснув зубы, только всхлипывала иногда тихонечко и вытирала щёки, но кажется, никто на пути им не попался. Благонравные гимназисты сидели на уроках, а ей больше не придётся сидеть на ваших дурацких — дурацких! дурацких! — уроках.
Путь закончился у кабинета директора. Олег Витальевич завёл Ольгу в кабинет и, нажав на плечо, усадил на диван.
— Господин Айзенштайн — взгляните… Истерика.
— Что случилось, Олег?
— Записана в кондуит. Предпочитает исключение.
— Первый раз?
Как в тумане всё это было, но когда за её куратором закрылась дверь, туман начал рассеиваться. В пальцах у Ольги очутился платок, она вытерла глаза и высморкалась — и увидела директора. Директор сидел на корточках около шкафчика с округлым брюхом. Шкафчик был сложный, многоуровневый, со множеством полок за распахнутыми стеклянными дверцами. На полках стояли статуэтки — не меньше тысячи статуэток. Белых таких, наверное, гипсовых, или мраморных, или фарфоровых просто…
— Подойди сюда, ребёнок, — сказал директор, не оборачиваясь.
— Зачем? — спросила Ольга и закашлялась, как тогда, в степи, у башенки, где впервые директора увидела. Целую вечность назад.
— Хочу тебе показать кое-что, — сказал директор, повернул голову и улыбнулся ей. — Хватит реветь. Иди сюда, не бойся.
Ольга шмыгнула носом и нерешительно встала.
— У меня здесь целая коллекция, посмотри… Да подойди же.
Она подошла, опустилась рядом — сначала тоже на корточки, потом просто села на пол, а директор обнял её за плечи и указал на полочку чуть выше и левее уровня её глаз.
— Здесь у меня море, видишь? Угадала? это Греция…
Море было Эгейское — синее-синее.
2
На берегу моря был белый песок.
На песке стояли храмы в окружении белых колонн. Стеклянные храмы, и без дверей, а за стеклом танцевали боги — по одному на храм. Они двигались красиво — но механически, заученно, и скоро ты начала думать, что они не совсем боги. Потому что какой же бог начинает танцевать, только ты на него взглянешь?
Стекло было полупрозрачным, матовым: ничего не разглядеть толком. Силуэты — но точёные, похожие на статуэтки. Обнажённые статуэтки. Ведь Афродита выходила из пены моря — ведь она выходила из Эгейского моря? — нагой. Но разве она выходила из пены, чтобы танцевать за стеклом?
Ты сидела на песке, водила пальцем по колонне и старалась не смотреть на храм. Ты знала, что внутри — тоже стекло. Оно проходило сквозь богиню, оно причиняло танцующей не боль, а страх — не поддающийся контролю и уговорам. Но богини не танцуют в храмах, в стеклянных храмах… в стеклянных кубиках, клетках… Это слишком страшно — танцевать в стекле.
Ты старалась не смотреть на храм, но получалось плохо. И та, в стекле, танцевала под твоим взглядом, потому что кроме тебя на храм смотрели сверху — и сбоку, отовсюду! — настоящие боги. Боги, заполнившие стеклом кубики на белом песке.
Песок, похожий на стекло: крошечные прозрачные камешки. Пересыпая их из ладони в ладонь, ты словно вертела песочные часы. Ведь песок был насыпан в стеклянную колбу, но ты не знала об этом, пока не стемнело.
Пропали храмы, колонны слились, стали рамкой часов, и там, за часами, явились ещё одно море и ещё одно небо. Песок, насыпанный в колбу, обернулся стеклом, колба — кубиком, храмом, а из пены моря вышел на берег бог. Бог был в длиннополом пиджаке и смеялся.
Бог стоял на берегу, за стеклом, а стекло проходило сквозь тебя, не причиняя боли, и ты закричала от страха. Тогда бог нагнулся, набрал в горсть белого песка и бросил его в стекло.
Колонны упали, увлекая за собой стеклянные храмы, вместе с храмами покатились прочь с берега, и там, в шкафу, встали прямо, а дверки шкафа закрылись, но этого Ольга уже не увидела.
3
Она застала себя умывающейся в собственной ванной.
Щипало глаза и текло из носа, значит, плакала и нужно умыться, а до ванной добрела в полусне, как лунатик. А снился, наверное, жуткий кошмар!
В полном недоумении Ольга обнаружила, что одета в трико и голубую футболку и стоит босиком, а вокруг живописно раскиданы шмотки. Платье полностью скрывало дно ванны, на краю обретались джинсы. На унитазе валялся свитер. На свитере стояла кроссовка. Вторая кроссовка лежала у двери, а посреди жуткого бардака пребывали туфли, содранные с ног без предварительного расстёгивания: один из ремешков был вырван напрочь — с мясом. Она вынесла всё это в комнату и убрала в шкаф, пытаясь вспомнить причину столь странных переодеваний.
Ничего.
Только море.
Море и белый песок.
Ольга выглянула в окно в поисках моря. Но в окне имели быть знакомые виды: мелкие цветы в клумбах, фонтан-ёжик на площадке у входа в общагу. В фонтане лежали разноцветные камешки — никакой не песок. Под окном стоял Олег Витальевич, разговаривая с третьекурсницей Викой. Вика кивала, глаз с него не сводя, а химик вдруг глянул вверх — прямо на Ольгу. И кошмар вернулся: с размаху плюхнулся на тахту и радостно стал подпрыгивать, тыча пальцем в скомканный плед. "Было, было", — сказала тахта. "Ой, было, — подтвердил кошмар, — помнишь, да?! Кондуит! Исключение! А потом! Ты крутую истерику закатила — реально!"
— Я была у директора, — сказала им Ольга. — Кабинет директора… море… Шкаф и море… Директор опять меня от чего-то спас…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
