Тарзан созвал своих обезьян и велел им возвращаться назад. Даже он не мог задерживать их столь долгое время. Когда они покинули деревню, воины-амельтеосы облегченно вздохнули.
– А что дальше? – спросил Чилтерн. – Кажется, для меня сейчас самое подходящее время удрать? Тарзан кивнул.
– Скоро пойдем. Я только еще раз осмотрю деревню, чтобы убедиться, что того человека, которого я ищу, здесь нет.
– Неужели вы пришли в эту страну только за тем, чтобы найти самозванца и отомстить ему? – спросил Чилтерн. – Но ведь это убийство!
– А когда вы раздавите ядовитого паука, вы тоже называете это убийством? – возразил Тарзан. – Для меня этот человек все равно что паук.
– Должно быть, он здорово насолил вам?
– Именно так. Он украл мое имя и стал похищать женщин и детей, восстановив тем самым против меня моих друзей-туземцев.
– А как он себя называл?
– Тарзан из племени обезьян.
– Невероятно, – покачал головой Чилтерн. Тарзан еще раз обошел деревню, но никаких следов девушки или самозванца обнаружить не удалось. Затем он вернулся к англичанину, и они незаметно покинули деревню, не привлекая к себе внимания.
– Знаете, – обратился Чилтерн к Тарзану, – мне почему-то казалось, что все деревни обнесены заборами.
– Тут дело обстоит иначе, – отозвался Тарзан. – Мне объяснил да Серра. У галла только один враг – амельтеосы, и на протяжении четырех столетий правила ведения войны не менялись. Амельтеосы шли по равнине, трубя и выкрикивая боевые кличи. Галла выходили из деревни и встречали их. Бой считался состоявшимся, если несколько человек погибали, а несколько попадали в плен. Затем все расходились по домам. Идея напасть на деревню принадлежит мне, иначе я никак не мог найти девушку и самозванца.
– Уж лучше бы галла выстроили забор, – сказал Чилтерн.
Некоторое время они шли молча, затем англичанин спросил у Тарзана о его дальнейших планах.
– Я найду этого человека, и после того, как убью его, отведу вас в какое-нибудь селение на реке Конго, откуда вы сможете добраться до родины.
– Насколько мне известно, выбраться отсюда можно двумя путями, – сказал Чилтерн.
– Я знаю только одну тропу, через скалу, – ответил Тарзан.
– Я слышал о ней, но однажды мне довелось идти по другой, более простой и доступной. Думаю, я смогу ее отыскать.
– Хорошо, – согласился Тарзан, – поищем вторую тропу.
Во время паники, вызванной появлением в деревне буйволов, Крампу и Мински удалось скрыться в лесу, и они просидели там до наступления темноты. Затем они осторожно двинулись через равнину к горам.
– Утром, – удовлетворенно произнес Крамп, – мы поищем дорогу к руднику.
– Утром, – возразил Мински, – мы поищем дорогу, ведущую прочь из этой проклятой страны. С меня хватит, и не нужно мне этого дурацкого золота.
– Если бы я знал, что ты такой трус, – прошипел Крамп, – ни за что не пошел бы с тобой!
– А я с тобой, если бы знал, что у тебя вместо головы медный котелок, – парировал Мински. – Что толку, если я найду этот рудник, когда у нас нет даже винтовки, чтобы подстрелить дичь. Нет, у меня теперь две задачи: найти выход отсюда и хоть какую-нибудь пишу.
Когда Мински прошел вперед, Крамп ядовито выругался. Но жажда золота заглушала даже доводы рассудка.
Поскольку они выбрали окольный путь, чтобы случайно не наткнуться на амельтеосов, возвращающихся из деревни галла, то лишь под утро, измученные и голодные, они добрались до подножия холмов и остановились, чтобы отдохнуть.
Среди этих же холмов скрывались Даттон, Сандра и лже-Тарзан.
Сандра проснулась утром первой. Она посмотрела на мужчин, спавших возле нее с двух сторон. Не желая их тревожить, девушка тихонько лежала с открытыми глазами.
Она снова свободна! Она пыталась думать только об этом, не решаясь заглядывать в будущее, которое могло оказаться более зловещим, чем прошлое.
Она снова свободна. Но надолго ли? Даже если им удастся избежать плена амельтеосов или галла, им придется идти через страну Уарутури, где опасность представляют не только дикие звери, но и люди-людоеды. Что могли сделать жалкие луки и стрелы, которые по приказу султана выдали Даттону и лже-Тарзану перед битвой против леопардов, львов и уарутури? Она с тоской подумала о настоящем Тарзане, которого, как ей думалось, убил Крамп. Вот с ним она чувствовала бы себя в безопасности.
Она повернула голову и посмотрела на человека, укравшего имя Тарзана. Кем был он на самом деле? Сандра видела, как мерно опускается и поднимается его грудь в такт дыханию, заметила прядь волос, упавших на лоб, и ей неожиданно захотелось поправить их.
Она устыдилась своего желания и посмотрела на Даттона. Это был человек ее круга, человек, любивший ее, но желания откинуть волосы с его лба она не испытывала.
Сандра тяжело вздохнула и закрыла глаза. Как бы ей хотелось никогда не видеть человека, называющего себя Тарзаном, но, открыв глаза, она тут же посмотрела на него. Просыпаясь, он улыбнулся, и мир заиграл радужными красками, и она уже была рада, что она здесь, что она жива, и что находится рядом с ним. Разобравшись в своих чувствах, она густо покраснела, но все же улыбнулась в ответ и сказала:
– Доброе утро.
Даттон тоже проснулся и сел.
– Нужно выработать какой-то план действий, – объявил он. – Прошлой ночью мы были лишены такой возможности. Предлагаю провести здесь несколько дней, а затем двинуться к скалам Рутури, передвигаясь преимущественно по ночам.
Сандра запротестовала.
– Я никогда не спущусь по этой проклятой скале.
– Говорят, отсюда есть еще один выход, – произнес лже-Тарзан, – он намного легче, но я не знаю, где это. Наверное, там, – и он указал рукой на юго-запад.
– Тогда давайте поищем эту тропу, – предложила Сандра.
– Прежде всего нам нужно поискать пищу, – ответил Даттон.
XXIII. В ПЛЕНУ У ОБЕЗЬЯН
После битвы обезьяны Уиго и Мал-Гэша ушли в холмы и сразу же разделились, а утром каждое племя уже само по себе занялось добыванием пищи.
И без того нервные и вспыльчивые, сейчас звери были опасны вдвойне, поскольку были голодны и еще не остыли после вчерашнего сражения. Обезьяны постоянно грызлись между собой, то тут, то там вспыхивали ссоры, и случайная встреча с другим племенем могла вылиться в кровопролитную схватку.
Сандра и ее спутники безуспешно пытались найти пищу. Девушка устала неимоверно. Она думала, насколько еще хватит у нее сил, но не жаловалась. Из мужчин более слабым оказался Даттон: он дольше работал на руднике, да и от природы не был наделен такой физической силой, как лже-Тарзан. Однако американец держался мужественно и не подавал вида, что силы его на исходе.
