- Ты именно меня искал?
- Нет. Приказ иной, найти тех, кто бродит по Верхней Саксонии, и предупредить вас об угрозе. Твой отряд больше всех и ты ближе остальных, вот к тебе первому и подошел.
- А как меня обнаружил? Ведовские таланты применил?
- Все проще, - витязь вновь добродушно улыбнулся. - Вчера твой драккар видел и с варягами парой слов перекинулся, вот они и подсказали, где тебя искать.
- Действительно, все просто. Так о чем великий князь хочет нас предупредить?
- Приморская дорога от Любека на Дубин перекрыта врагами.
Я этому не удивился, ибо уже заметил, что наш противник стал гораздо умнее, чем пару месяцев назад, видать, есть у католиков какой-то общий мозговой центр, который всем руководит. Поэтому воспринял это известие как должное и задал витязю новый вопрос:
- Как это случилось?
- Две седьмицы назад бодричи напали на Ратценбург, бывший Ратибор, и взяли его штурмом. Город разграбили и сожгли, а затем появились войска Конрада Мейсенского, который собирал свою армию в Бардовике, и нашим пришлось отступить. Бодричи потрепали маркграфа, и отошли в леса, а он, не будь дураком, не вступая в затяжные бои, рванулся к морю.
- И много у него сил?
- Около десяти тысяч.
- А если его разбить?
- Конрад Мейсенский закрепился в удобном для обороны месте, огородился частоколами и рвами, и ждет подхода армии Генриха Льва. Было дело, Никлот хотел его при помощи катапульт и стрелометов одолеть, но мейсенцы, словно заранее знали, где им встать, чтобы их сходу не расчехвостили, и князь решил не торопиться.
- Это правильно, - кивнул я и прикинул диспозицию.
Итак, мы находимся в районе Любека. На нас идет войско Генриха Льва, который находится от моего лагеря примерно в десяти-двенадцати километрах. Позади море и зеландский флот, который может нас быстро эвакуировать. Справа наши отряды обходят сильные группы вражеских егерей и легких кавалеристов, а слева сидит Конрад Мейсенский. Вот и выходит, что нас теснят к острову Фемарн и вынуждают покинуть пределы Священной Римской империи. Конечно, противника можно обойти, но у крестоносцев есть опытные проводники из местных саксов и лесовики, которые передвижение крупного отряда быстро обнаружат, и тогда на нас начнется облавная охота. Ну и как нам поступать? Вариантов немного. Либо эвакуироваться на Зеландию, либо прорываться и выходить на оперативный простор, либо лесами двигаться на соединение с бодричами. Правда, еще можно погрузиться на корабли и через датские проливы, обогнув Ютландию, войти в устье Эльбы и вновь высадиться на вражеский берег, но это потеря времени и совсем не отменяет возможности нашего нового окружения и бегства. Врагам-то что, они могут отвлечь от Крестового похода пять-шесть тысяч воинов, благо, резервы из Европы продолжают подходить, а для наших князей полторы тысячи клинков, которые играют с католиками в прятки, это потерянные бойцы. Что делать?
- Сокол, - отвлек меня от размышлений Горан.
- Чего? - я поднял на витязя взгляд.
- Великий князь хочет знать, как ты поступишь.
- А он ничего не советует?
- Пока нет. Основные бои начнутся только через три-четыре седьмицы и силы у князей есть. Поэтому они пока без ваших отрядов обходятся. Вот прижмет их крепко, тогда и вас позовут.
- Как я поступлю, пока и сам не знаю, поскольку слишком много в голове мыслей и планов. Вот-вот Векомирович, Никлотинг и Громобой появятся, с ними и решим. У тебя время в запасе есть или ты торопишься?
- Если все вожди будут здесь, то до вечера, само собой, подожду.
- Вот и ладно. А пока ты у меня в гостях, расскажи, что в мире творится, а то мы сидим тут в лесах и ничего не знаем.
Горан посмурнел, несколько мгновений помедлил и заговорил:
- Враги начали наступление со всех сторон. Ляхи собрали сильное войско, которым руководят два брата Пяста, уже битый нами князь-кесарь Владислав и князь-принцепс Болеслав, и начали движение на Старогард и Гданьск. Германский король Конрад с огромным войском движется по бывшим владениям племени древан и вскоре подойдет к Лабе, переправится на ее правый берег и окажется в землях линян и полабов. Между ним и армией Генриха Льва стоял Конрад Мейсенский, который сейчас перекрыл Приморский тракт, и в Бардовике вместо него пока пфальцграф Герман фон Шталек. Правее короля Конрада в Хоболине находится его брат герцог Фридрих Одноглазый, который со дня на день обрушится на племя речан. От Бранденбурга идет давний недруг семьи Гогенштауфенов герцог Альбрехт Медведь, а вслед за германцами наступают франки короля Людовика.
- Сила... - протянул я.
- Да, - подтвердил витязь. - Врагов много.
- А сколько точно, посчитали?
- Сосчитали, - Горан ладонями вверх вытянул обе руки. После чего, начиная с левой, загибая пальцы, стал производить нехитрый подсчет: - С Генрихом Львом и королевскими военачальниками, которые при нем, сорок пять тысяч воинов. С Конрадом Мейсенским десять. С Германом Шталеком еще десять. С королем Конрадом пятьдесят. С его братом Фридрихом Швабским двенадцать. С герцогом Альбрехтом двадцать три. Ляхов почти двадцать пять тысяч. Да франков будет больше пятидесяти. В общем, двести двадцать пять тысяч воинов. Как мы их всех будем убивать, непонятно.
- Да уж, крестоносцев даже больше, чем мы ожидали. Но ничего, справимся. Всех перебьем или голодом выморим. Наши князья ведь готовятся.
- Это само собой. Но все равно врагов слишком много и это ведь не все. Если понадобится, европейцы кинут на нас новые силы.
Я промолчал, ибо говорить здесь не о чем. Все обговорено давным-давно и теперь дело только за воинами, шпионами и разведчиками. Кстати, о наших рыцарях плаща и кинжала.
- Горан, - обратился я к витязю, - а что насчет датчан?
- Ты хочешь знать, получил ли Векомир твое послание?
- Судя по тому, что ты про него знаешь, верховный жрец мою грамотку получил. Поэтому мне другое интересно, как он поступил, после того как ее прочел?
- Послал к датским ярлам полусотню витязей под командой Доброги.
'Сотник Доброга человек более чем серьезный и вопрос с цистерианцами и тамплиерами решит', - подумал я, но мысль не развил, поскольку в этот момент мне доложили, что прибыли опередившие своих воинов командиры других партизанских соединений.
Я велел пригласить соратников ко мне, и вскоре к нам с витязем присоединились Вартислав, Громобой и Векомирович. Снова начались расспросы Горана и его рассказы, а затем мы перешли к обсуждению наших дальнейших планов.
- Как поступим, други? - поинтересовался я у вождей.
Первым высказался Вартислав, который в последнее время стал гораздо осторожнее:
- Необходимо дать германцам бой и морем уходить в Зеландию. Там пополним дружины и людей подкормим, а потом снова в драку. Генрих Лев пойдет на соединение с Конрадом Мейсенским, а мы вновь высадимся в Любеке или Ольденбурге, и ему в тыл ударим. Ну, а не получится, прорвемся к Гамбургу и опять его подпалим.
Здравое зерно в рассуждениях Никлотинга было. Люди устали бродить по чащобам, да и кони заметно отощали. Свое дело мы уже сделали, по Шлезвиг-Гольштейну и Верхней Саксонии огнем и мечом прошлись, так что можем позволить себе отдых дней на десять для восполнения потерь, тем более что в Рарог недавно прибыла очередная партия наемников из Новгорода. Впрочем, торопиться я не стал и обратился к Гудиму Громобою:
- А ты что скажешь, воевода?
- Думаю, что рано нам отдыхать, браты. Надо отходить в земли бодричей. Все время двигаться перед войском Генриха Льва, строить ловушки и не давать ему роздыху. Германцы идут вроде бы справно, и к ним не подступишься. Однако походные порядки их войска уже растягиваются, и я считаю, что вскоре нам представится возможность дорваться до германских командиров и обоза, а без еды и скотины они в наших лесах долго не протянут. Поэтому я против отступления, пусть даже временного. Надо ждать пока крестоносцы совершат ошибку.
Со своей стороны, как этнический бодрич и опытный военачальник, Громобой тоже был прав. Католики, в самом деле, за время марша от Гамбурга немного расстроили свои походные колонны, так что между конницей и пехотой появились зазоры, в которые опытные воины-лесовики, такие как Хеме, могли проникнуть. Опять же если мы перед германцами маячим, то скорость их передвижения заметно снижается, а каждый выигранный у католиков день это помощь всем венедам.
- А ты что скажешь, Идар? - обратился я к варягу.
Владетель острова Борнхольм огладил темно-русые усы, и по его губам пробежала ухмылка:
- Сначала ты выскажись, Вадим, а мое слово последним будет.
Варяг что-то задумал - это я почувствовал. В его душе было легкое самодовольство, словно он знал что-то такое, что не было известно нам, или же имел какое-то преимущество. Что же? Раз он желает услышать мое мнение, то я выскажусь: