Это был один из немногих лесных домов, о которых знал и сообщил Корольков. И существовал он, как оказалось, в реальности. Стены в доме непрозрачные, окна маленькие, и не понять, там Татьяна или нет. Часовой сам по себе молчаливый, к нему никто не обращается, а Пахомов очень хотел услышать хотя бы пару слов о Татьяне. Если она здесь, он постарается ее спасти. А если ее здесь нет? Не хотелось бы лишний раз совать голову в петлю, но, видимо, придется.
Королькова Олег отпустил. По-хорошему, надо было бы зачистить его, но не поднялась рука убивать пленного. Да и не опасен он после того, как наговорил с три короба. Саловаров знает о его грехах перед братвой, а бандитский суд — он жестокий. Как пить дать, приговорят Королькова, если он вернется вдруг к своим. Он и сам это понимает… И все-таки жалел Олег, что отпустил «языка». Вдруг Костю схватят. Может, за ним уже охотятся. Тогда он расскажет, в каких местах можно будет подловить майора Пахомова. Что, если уже к этому дому на таежном перекрестке мчится усиленная группа?
Нужно было торопиться. Но Пахомов решил дождаться темноты, а затем момента, когда часовой отправится к домику на пересмену. Проникнуть на охраняемую территорию труда не составит, маскировочная накидка позволит слиться с местностью. И когда часовой приблизится к нему, он нанесет удар — возможно, смертельный. Война так война.
Но часовой покинул пост еще засветло. Из дома вышел узколицый мужик с длинным носом, окликнул его и поманил рукой. А спустя несколько минут из дома вышли еще двое. Вся четверка погрузилась в «Хантер», и машина выехала со двора. Но не факт, что дом опустел.
К дому Пахомов подкрадывался со всей осторожностью, настраивая себя на возможное столкновение с противником. Но в доме действительно никого не было. Дверь была закрыта на замок, который легко открылся с помощью гвоздя, расстяжек с гранатами за дверью не было. И людей тоже. Олег обследовал дом, но следов Татьяны не обнаружил. А он бы почувствовал ее по запаху.
Он уже приближался к месту, с которого начал свой путь, когда послышался шум двигателя. К дому подъехал «Хантер». Дверь открылась, и на землю из машины спрыгнула овчарка. Пахомов нахмурился, наблюдая за ней из-за кустов. Это была матерая немецкая овчарка — с приложением из трех вооруженных бойцов.
Нужно было уходить. Олег сыпанул себе под ноги смесь из табака и красного перца, который нашел в доме у Голиковой. Этот порошок должен был отбить у собаки нюх.
А собака сразу же почувствовала след и рванула в сторону, куда скрылся Пахомов. Ждать встречи с ней Олег не собирался. Овчарка бежала к нему, а он — от нее.
Смесь подействовала должным образом — отбила нюх, как удар по носу, заставив собаку завизжать от боли. Но боевики Чащина поняли все правильно и бросились в погоню.
Пахомов чувствовал себя в лесу как рыба в воде. И следы он путал с легкостью, и двигался быстро — не угнаться. Очень скоро погоня осталась где-то в безнадежной дали. Но майор не расслаблялся. Преследователи наверняка связались с другими группами, а это значит, что его могут обложить со всех сторон. Впрочем, его это не пугало. Тайга настолько большая, что люди в ней кажутся песчинками. И где же Чащину набрать столько песка, чтобы окружить зону поиска? Олег уже практически не сомневался в своей способности просачиваться сквозь заслоны…
* * *
Саловар имел бледный вид, и черепно-мозговая травма здесь ни при чем.
— Да я слова ему не сказал, — буркнул он, угрюмо глянув на Чащина.
Саловара нашли в погребе деревенского дома — связанного по рукам и ногам. Как знал Виктор Борисович, что Пахомов вернется в этот дом. И зачем только он отправил сюда инвалидную команду? Джима с его бойцами нужно было сюда.
— Не знаю, — качнул головой Чащин. — А то, что упустил, знаю.
Саловар кивнул и опустил голову.
— Что скажешь?
— А что говорить? Упустил.
— И что теперь?
— Отвечу.
Чащин вынул из кобуры пистолет, передернул затвор, приставил ствол к голове проштрафившегося бойца, но тот лишь закрыл глаза. И еще зашевелил губами, читая про себя молитву. Саловар боялся смерти, но не собирался вымаливать пощаду.
Чащин вернул пистолет на место. Глупо было бы убивать Саловара, когда таких «груздей», как он, уже на полный кузов хватит. Вчера Гусляр со своими бойцами облажался. Собака у него была, но это не помогло ему взять Пахомова. Ушел, как будто сама нечистая сила вела его.
Но как он оказался в базовом доме на седьмом участке? Случайно вышел или кто-то подсказал ему это место? Может, он Татьяну там искал?..
— А Королек что Пахомову сказал? — спросил Чащин.
— Мог сказать, — уныло кивнул Саловар.
— Что мог сказать?
— Все, что знал…
— О чем Пахомов его спрашивал?
— Не знаю. Он меня в погреб столкнул, чтобы я не мешал.
— Про Знаменову спрашивал?
— Не знаю, не слышал…
— А мог и спросить, — глянув на Корнакова, сказал Чащин.
Пахомов мог спросить, а Королек — ответить. И назвать места, где могли прятать Татьяну. Пахомов не видел ее мертвой, и он будет ее искать. Возможно, уже сейчас он подкрадывается к базовому дому на шестом или восьмом участке. Татьяны там нет, но пулю он найти может. И тот, кто пристрелит этого пса, получит сто тысяч долларов…
* * *
Тихо вокруг, спокойно. И вертолеты в ночном небе не висят. Но все же Олег рассматривал карту под накидкой, чтобы огонек зажигалки не привлек стороннее внимание.
А на карте четыре точки — бревенчатые дома, о которых сообщил Корольков. И между этими домами находился огромный таежный массив с затерянной в нем усадьбой Бортникова. Что, если эти дома — своего рода опорные точки, опоясывающие охраняемый район? Что, если в этом районе находится тот самый завод, о котором говорила Голикова?
Пахомов понимал, в какой ситуации оказался. Он не знал, как убили Черновицына и Духова. Возможно, закололи ножом. Или задушили. Но если застрелили, убийце ничего не стоило всадить им по второй пуле — из табельного пистолета, захваченного у Олега. И если это сделано, если трупы в морге, он уже объявлен в федеральный розыск. Он, конечно, не верблюд, но как это доказать без серьезных доводов против Чащина и его клики?
Ситуацию может изменить тайный завод, на котором перерабатываются незаконные «отходы» горного производства. Олег знает, кому позвонить, и если он это сделает, уже на следующий день столичный спецназ накроет завод медным тазом. И тогда уже за Волкобойск возьмутся со всей серьезностью, вверх дном его перевернут. И Татьяну найдут…
Да, хорошо было бы найти золото— и сереброплавильный завод. Но как быть, если его усиленно охраняют? А все указывает на это. Взять те же опорные точки на дорогах вокруг подозрительного района. На каждой выставлен пост. А сам район, возможно, прочесывается силами охранного предприятия. Да и где она, эта иголка в стоге сена?..
Олег думал долго, но так и не решился заняться розыском, возможно, мифического завода. Он просто взял на прицел дальнюю опорную точку. Чтобы ее достичь, нужно было пересечь весь подозрительный лесной массив.
Он шел всю ночь — бесшумным шагом разведчика, с осторожностью охотника, с оглядкой беглеца. А с рассветом вышел к ручью, напился, умылся, а потом какое-то время брел по воде, сбивая след. И еще он искал место для дневки. Отдыхать он не собирался: нужно было оборудовать схрон на случай возможного отступления. Инструмент у него был, знания и опыт имелись, желание хорошо поработать диктовала сама необходимость.
Но копать землю ему не пришлось. Взгляд случайно зацепился за поросшее травой углубление в складке местности. И чутье подало хоть и слабый, но сигнал. Это была волчья нора и, судя по всему, брошенная. Олег не чувствовал запахов, он был почти уверен в своей версии.
Так и оказалось: волка в норе уже не было. Сама нора тянулась вглубь метра на два-три. А в большем Пахомов и не нуждался.
Он расширил проход, вынес землю к ручью и утопил в воде. Замаскировал подступы к норе, забрался в нее и затих.
Он уже засыпал, когда послышались голоса. Вдоль ручья проходила группа вооруженных людей — карабины, камуфляж, рюкзаки. Парни вели себя не очень серьезно — болтали, подшучивали друг над другом, особого интереса к окружающей обстановке не проявляли. Видимо, это и были представители того самого частного охранного предприятия, о котором говорил Корольков.
Дозор из четырех человек прошел мимо, растворился в лесной дали. Но через час-другой Олег учуял его снова. Те же люди возвращались назад, и вид у них был уже не очень веселый.
— Делать мне нечего, как по лесу шататься, — сказал веснушчатый паренек со смешными оттопыренными ушами.
— А тебя о твоих делах не спрашивают. Сказали — делай, — косо глянул на него коренастый мужик с неспешной, но довольно быстрой косолапой походкой.
