платоническим, в то время как я был в одной секунде от потери самообладания и прикосновений к ней везде, где она позволила бы.
Дерьмо, она раздражала — маленькая неприятность, которая двигалась у меня под кожей. Она должна была быть обоями, но я не мог оторвать от нее взгляда всякий раз, когда она находилась в комнате.
Прошлой ночью в библиотеке она беззастенчиво уставилась на меня, и черт возьми, если бы это не заставило меня почувствовать себя дерьмово. Когда я не мог больше терпеть, я сказал ей, и она даже не ответила ни слова, только продолжила смотреть на меня самыми мягкими карими глазами, которые я когда-либо видел, а ее щеки порозовели.
Никогда не думал, что румянец может меня так сильно задеть.
Наблюдая за ней с Тайлером, я задумался, был ли он тем мужчиной, в которого она влюблена. Она без колебаний поцеловала меня, чтобы защитить его. Мои зубы сжались. Кольцо на ее пальце было от мужчины. Я бы поставил на это деньги. Тайлер? Или мужчина, с которым она сбежала?
Боже, почему меня это волнует?
Я не собирался поклоняться Елене вместе с остальным мужским населением Нью-Йорка. Я стоял в сторонке и смотрел, как эти идиоты жаждут ее внимания. Проведя рукой по лицу, я вытащил сигарету изо рта и сунул ее в карман рубашки.
Повернув крышку бензобака, мое внимание привлекла Елена, которая быстро шла к машине, а ее глаза были устремлены на бетон.
Мой взгляд сузился. За эти годы я научился читать язык тела. Приятно было знать, когда кто-то собирался стрелять в тебя в разгар встречи. И поза Елены подняла все мои тревоги. Избегание зрительного контакта, напряженные плечи — она прибывала в стрессе.
— Елена, — сказал я, пытаясь заставить ее посмотреть на меня.
Она не остановилась на звуке моего голоса. Она забралась в мою Ауди и захлопнула дверцу. Моя грудь горела, и, не понимая, как я туда попал, я встал с ее стороны машины.
— Что случилось? — спросил я, как только открыл дверь.
Она покачала головой.
— Ничего. Мы можем ехать?
Возможно, я бы и поверил в это, если бы она не была такой суетливой. Но нет, даже тогда. Все знали, что когда женщина ничего не говорит, она чертовски лжет.
— Да.
Ее взгляд метнулся ко мне, и теперь она была у меня в руках. Теперь я мог видеть смятение, плывущее в этих глазах.
— Да? — прошептала она.
— Да. После того, как расскажешь мне, что, черт возьми, произошло.
Она вздохнула и откинула голову на спинку сиденья.
— Ничего. Я просто хочу домой.
Я опустился на корточки, схватил ее за подбородок и повернул лицом к себе.
— Я не уйду, пока ты не расскажешь мне, что произошло.
Ее зубы потянули ее нижнюю губу, и она отвела взгляд.
— Не хочу, чтобы ты придавал этому большое значение.
— Не буду.
Зависит от обстоятельств.
— Обещай, что ничего не сделаешь.
— Обещаю.
Ложь.
Эти мягкие карие глаза встретились с моими, проникая в мою грудь.
— Кассир… — она сглотнула. — … Ну, он сказал мне, что я должна что-то купить, потому что воспользовалась туалетом. А затем я ответила ему, что у меня нет с собой денег, и… — она заколебалась.
— Боже, да скажи ты блядь, — огрызнулся я. Гнев закрался под мою кожу, медленно, но обжигающе. — Он прикасался к тебе?
— Нет! — она ответила слишком быстро. — Это не так уж и важно… он просто пригрозил, что сделает это, если я не уйду.
На меня навалилась мертвая тишина.
— Ты лжешь.
Она покачала головой, пытаясь стряхнуть мою руку.
Моя хватка усилилась.
— Где?
Ее глаза с искоркой встретились с моими.
— Он шлепнул меня по заднице и сказал, что я могу заплатить по-другому, ладно?
Мне потребовалась секунда, чтобы проглотить жгучую ярость, сформировывая связное предложение. Может ли эта девушка пойти куда-нибудь, чтобы мужчины не сходили с ума? Иррациональная часть меня начала волноваться, колотя себя в грудь и сотрясая прутья клетки.
Я провел большим пальцем по углублению на ее подбородке.
— Какой рукой он воспользовался?
Ее глаза расширились.
— Нет, — выдохнула она. — Ты обещал!
Ее голос был искажен яростью, пронизывающей меня, стучащей в ушах. Краснота вползла в мое поле зрения, пока не скрылась в нем. Я закрыл глаза, глубоко вдохнул пары бензина и встал.
— Нет, не надо. Пожалуйста, пожалуйста, не надо, Николас, — взмолилась она.
— Я просто хочу поговорить с ним.
— Нет, не хочешь..
Я захлопнул за ней дверь.
Изнутри донесся раздраженный шум.
Один одинокий темнокожий мужчина стоял у насоса, наполняя свою старую колотушку. На покрытом масляными пятнами бетоне стояла канистра с бензином; та самая, которую я видел, как он наполнял, пока Елена находилась внутри и ее блядь лапали. Я схватил канистру и направился к дверям заправки.
— Какого хуя ты думаешь, что делаешь, чувак?
— Дружеский совет, — сказал я, не оборачиваясь. — На твоем месте я бы убрался отсюда к чертовой матери.
Ему потребовалось две секунды, чтобы собраться с мыслями.
— Ох, черт возьми, нет, — послышалось у меня за спиной.
Дверь захлопнулась, и машина тронулась с места.
Буква «П» на вывеске «Пронто» мигала туда-сюда. Прозвенел звонок, когда я вошёл в ярко освещенную заправку с грязным, облупившимся ламинатом. Кассир стоял за стойкой и читал журнал. На вид ему было лет сорок с небольшим, с лысеющей головой. На его красной накрахмаленной футболке желтым было написано «Дэвид».
— Ты здесь один?
Кассир поднял взгляд, кончик ручки застрял у него в зубах. Он вытащил ее, прежде чем произнести с сильным акцентом Лонг-Айленда:
— Да. Тебе какое дело?
Я проигнорировал вопрос и оглядел дыру.
— Хорошее у тебя тут местечко. Ты его владелец?
Кассир взглянул на канистру в моей руке.
— Да.
— Полагаю, это твой источник средств к существованию.
Выражение его лица стало жестким.
— Не знаю, чего ты хочешь, но мне это неинтересно.
— Не можешь позволить себе ни новые этажи, не заменить вывеску у входа. Уверен, все доходы идут прямо домой. Жена… возможно, дети. — я снял крышку, а потом плеснул немного бензина на грязный ламинат.
Кассир выронил ручку и отступил на шаг.
— Какого хрена ты делаешь?
— Девушка, которая только что вошла сюда? — я покачал головой. — Не та девушка, Дэвид.
Бензин забрызгал полку с открытками.
— Я звоню в полицию, — голос кассира дрогнул.
Краем глаза я заметил, что он не потянулся к телефону. Я взглянул на мужчину, чтобы увидеть, что он сосредоточен на моем предплечье — на Тузе Пик, вытатуированном на внутренней стороне.
У меня вырвался веселый вздох.
— Клянусь,
