процедил сыщик сквозь зубы. — И не намерен верить его словам.
— А я бы попросил довериться, — тут же ответил ростовщик и, уловив недоверие во взгляде Быкова, произнес: — видите ли, он — единственный человек, который смог очень результативно пообщаться с императорской семьей, хотя меньше недели назад не имел еще и документов. Теперь же у него под подушкой именной подарок от Сергея Николаевича Романова!
— Как интересно, — все тем же тоном ответил Алан, изучая меня. — Но я привык не доверять другим. Жизнь научила.
Мне показалось, что он меня ненавидит. Как минимум. Однако догадками можно заняться и позже, потому что сейчас важно было стряхнуть ворох проблем, навалившийся на меня.
— Ваше право, конечно же! — немец хлопнул ладонями по коленям. — Но хочу обратить ваше внимание на то, что человек, имеющий десять миллионов, и неспособный выплатить при этом двадцатую часть в качестве долга, непременно вызывает вопросы. Вы не находите?
— Позвольте мне делать мою работу самому, господин Кляйстер, — по-прежнему сухо, но без видимой ненависти ответил. — Я понял, о чем вы говорите.
Затем он чуть склонил голову, не протянув никому руки на прощанье, и быстро покинул мою квартиру.
— Он хорош, — сказал Дитер ему вслед. — Хорош, но грубоват. Зато я уверен, что завтра или через день максимум, он будет знать ответ.
— Так что насчет денег? — спросила Элен. — Вы сможете помочь?
— Ох, дорогая моя, — ростовщик посмотрел на нее с таким сочувствием, сложно жалел, как родную. — Я мог бы дать вам даже в долг и не забирать его обратно, так вы прекрасны.
Я не мог не заметить — этот человек умел красиво отказывать! И делал это потрясающе эффектно.
— Но поймите, — продолжал он тем временем. — Если начну реализовывать такие суммы крупными банкнотами, то заинтересую влиятельных людей!
— А как же тогда граф Апраксин мог ворочать такими деньгами? — ворвался я в их разговор.
— Тут другое дело. Это граф. Дворянин. У него одного только имущества могло быть на десятки миллионов. В этой стране, если вы не знали, нет ни одного кусочка земли, который бы не принадлежал никому.
— Так государству принадлежит, наверняка, большая часть! Или императорской семье, например? — предположил я и на меня тут же посмотрели, как на больного.
— Ты очень странный, — протянула Элен.
Взгляд немца говорил сам за себя.
— Для юноши, который кажется толковым и образованным, у вас крайне мало фактических сведений. Впрочем, это все из-за кровопотери, я уверен, — ободряюще добавил фон Кляйстер. — Элен, позвольте вас проводить?
Девушка дернулась, но недоверчиво посмотрела на меня, а потом на внушительного Карла.
— О, я понял, вы боитесь! — воскликнул Дитер. — Тогда заявляю при всех, что ты, Максим, найдешь эту красавицу живой и невредимой у нее дома в любое время!
— Я не знаю, где она живет, — представление ростовщика меня позабавило и Элен тоже расслабилась.
— Обманщиков я в гости не жду, — высказала она и, прихрамывая, покинула комнату.
— Так а мне что делать?? — бросил я вслед немцу, вывернувшись на диване так, что едва удержался на нем.
— Лечиться, Максим. Поправляться, — он вернулся ко мне и присел на корточки: — я сожалею, но я правда не могу помочь этой девушке. Но то, что произошло в отеле, — уже громче произнес Дитер, — вы мне потом все равно расскажете. Будет полезно для общего дела.
Он пожал мне руку на прощание и вышел. За ним молча проследовал Карл, и я остался один. Осталось время подумать. Перераспределить время. Быть может, позвонить Подбельскому и узнать у него, что я еще не знаю об этом мире?
Все казалось таким простым, и вдруг оплошность — не знаю каких-то базовых вещей. Придется привыкать к новым правилам. Надо только их выучить.
Я повернулся на здоровый бок — другой все еще саднило. Но, чтобы выключить свет, все равно надо было вставать.
Не мутило. Не мотало. Можно хотя бы этому порадоваться. Я повернул выключатель и лег обратно. Но спать не хотелось. Я лежал на диване и пялился в потолок до тех пор, пока шея не затекла, а потом решил сменить положение.
— Хорошо, что ты не спишь! — услышал я из темноты.
Глава 22. На выход!
Я даже вскрикнул, но не столько от неожиданности, сколько от боли — я дернулся, и тут же остро кольнуло под ребрами. Дернувшись из-за этого еще раз, я свалился на пол.
— Тише, тише, все в порядке, — голос был смутно знаком. Правильный выговор, поставленная интонация, но в то же время какой-то недостаток эмоций.
— Павел? — в темноте я нащупал диван и взобрался обратно. — Что ты здесь делаешь? Как ты вошел?
Я точно помнил, что немец перед уходом гремел ключами. Быть может, Ежи был с ним, просто не стал заходить? Но дверь точно запирали, в этом не было никаких сомнений.
— Рад, что ты меня помнишь.
— Тарас говорил, что ты погиб, но я надеялся, что он врет, — я наконец-то сел. — Может, включим лампу, со светом будет удобнее?
— Нет. За тобой следят и мой визит к тебе — тоже большая тайна. Постой, — вдруг осекся Павел. — А с ним что случилось? Ты сталкивался с ним снова?
— Он приходил ко мне домой. Предложил сразиться с ним на саблях, но мне повезло. Честное слово, это просто везение, я поскользнулся и...
— Словом, он мертв? — все так же безэмоционально продолжал шпион. — Одной проблемой меньше. Не хватало еще его здесь ко всем остальным в придачу.
— Но ты можешь быть спокоен, с Анной все в порядке, — сообщил я Трубецкому самую важную информацию. — Я переправил ее сюда.
— Вместе с профессором? — уточнил он задумчиво. — Но я не видел ее, хотя уверен, что прибыл раньше, чем ты отправил их двоих домой.
— Понимаешь, — замялся я. — Это может прозвучать абсурдно и глупо.
— Ты прибыл к нам из параллельного мира, где сто лет назад вы лишились классической формы правления и до сих пор живете в каком-то хаосе, где каждый якобы сам себе хозяин, — воскликнул со смешком Павел. — Ничего из
