Князевой стало неловко при всех признаться, что она забыла столь преданного человека, и она сделала вид, что начинает что-то припоминать:
— Чего же вы хотите, голубчик?
Оказалось, что журналисту настала пора возвращаться обратно в киевскую редакцию. А так как он узнал, что в том же направлении следует боготворимая им особа, то мечтает проделать этот путь подле нее.
— Желаю лицезреть вас, и оттого, оставаясь телом на грешной земле, душою пребывать на небесах, — с большим пафосом объявил журналист.
Хозяйка купе милостиво улыбнулась Медникову и жестом императрицы велела ему подняться с колена.
— Буду рада иметь такого спутника.
Репортер ликовал. На радостях он даже исполнил несколько плясовых па в народном стиле — вприсядку да с прихлопами.
— Эх, развернись душа гармошкой!
Сергей стал присматриваться к людям, среди которых ему предстояло отыскать врага. Помимо Князевой и Сонечки в купе присутствовали трое мужчин.
Возле окна напротив Князевой сидел молодой «прилизанный» офицер, которого Сергей назвал про себя «кавалером». Лет двадцати семи, недурен собою, но необаятельный. В его лице было что-то беспокойное — напряженность, из-за которой молодой человек казался двуличным, себе на уме. Судя по всему, это был обычный зауряд-прапорщик — суррогатный офицер, призванный на службу из запаса, однако сумевший благодаря нужным связям хорошо устроиться в штабе на какой-то тихой уютной канцелярской должности. В привилегированный вагон он, надо полагать, тоже попал по чьей-то рекомендации.
Было видно, что «кавалер» очень озабочен тем, чтобы нравиться окружающим. Но его наигранная веселость выглядела неестественной.
Рядом с «кавалером», потягивая чай и смешно по-купечески раздувая при этом щеки, сидел пожилой господин средней комплекции. Нижняя часть его лица утопала в благообразной седой растительности. Поэтому основное впечатление о внешности старика давали его глаза. А они смотрели на мир с приветливым прищуром.
Обращаясь к новым членам их компании, старик привстал с поклоном:
— Позвольте представиться, военный врач, надворный советник Ирманов Владимир Романович
Сергей представился ему в ответ. Про себя он решил, что будет в своих дневниковых записях и донесениях именовать Ирманова просто «доктором». Начальник армейской контрразведки очень советовал Сергею все свои впечатления заносить в небольшой путевой блокнотик для последующего анализа.
Еще в купе находился латыш в черной кожаной куртке военного летчика с погонами прапорщика и серебряной эмблемой в виде крошечного самолетика на груди. Оказалось, что он из эскадры воздушных кораблей, укомплектованной знаменитыми четырехмоторными бомбардировщиками «Илья Муромец». Его нахождение в этом купе объяснить было проще всего, ведь летчики были всеобщими любимцами. Это был высокий худощавый брюнет с рябой, весьма задумчивой физиономией. Он не слишком охотно рассказывал о своих подвигах, а все больше молчал и слушал других.
* * *
Первые несколько часов пути поезд держал весьма приличную скорость, почти 70 верст в час. Монотонно стучали колеса, за окнами проносились живописные малороссийские пейзажи. Лишь иногда случались короткие остановки, необходимые, чтобы локомотивная бригада набрала в паровоз воды и пополнила запас угля. Сергей даже стал опасаться, что они в один миг долетят до Питера и он не успеет как следует изучить своих попутчиков и выявить среди них шпиона.
Но вскоре их стремительный полет замедлился, стали случаться незапланированные остановки, которые становились все более частыми и продолжительными. Навстречу сплошным потоком пошли воинские поезда. Конечно, железнодорожники пытались обеспечить «зеленую улицу» составу, в котором находился личный вагон командующего, однако сделать это было очень сложно, так как слишком много идущих к фронту эшелонов с войсками, боеприпасами и техникой имели статус литерных, то есть особо важных. Видно было, что готовится что-то очень значительное. Во время продолжительных стоянок появлялись крестьяне из окрестных деревень, так что возле поезда возникали импровизированные базары, где за копейки крестьяне продавали пассажирам овощи и мясо.
И все же даже при таком круглосуточном мощном встречном потоке поезд, в котором ехал Сергей, как-то продвигался вперед. И это, конечно, была заслуга командующего фронтом, который распорядился, чтобы его личный вагон со знаменитой певицей прибыл в столицу с минимальным опозданием.
Стемнело. Проплывающие за окнами станции были погружены во тьму. На одной такой станции снова случилась остановка. Причем встали на путях бок о бок с длинным воинским эшелоном, который тащили сразу два мощных локомотива серии «С». Из теплушек доносились звуки гармоники, солдаты, пользуясь случаям, бегали — кто за кипятком, кто в лавки. Тоже успевший смотаться в местный буфет за пивом Медников рассказал, что, оказывается, здешняя темнота объясняется страхом перед налетом германских дирижаблей. Говорят, недавно один появился на соседней станции — сбросил шесть бомб. Убил… двух воробьев, трупы которых были найдены в одной из воронок. Возьми он саженей на 300 в сторону — прошел бы над артиллерийским парком и санитарным поездом, — наделал бы больших дел.
Все стали смеяться над незадачливыми немцами, а тут и поезд снова тронулся в путь — без предупреждающего звонка колокола или паровозного гудка, просто ушел со станции в ночь.
Надо сказать, что давненько Сергею не приходилось путешествовать с таким комфортом. Благодаря трехосным тележкам вагон почти не качало, обслуживающий персонал был на редкость предупредителен. Князева любезно предложила своим спутникам мужчинам воспользоваться роскошной ванной в своем персональном купе. На правах радушной хозяйки угощала всех немыслимыми по военному времени деликатесами — высокопоставленные поклонники снабдили ее в дорогу несколькими корзинам всяческой снеди.
Князева вела себя не как избалованная знаменитость — была удивительно проста и душевна в общении, хотя все видели лежащий рядом с ней на столе надорванный конверт с вензелями императрицы.
В первый же вечер официанты накрыли в салоне великолепный стол, сервировав его дорогим фарфором и столовым серебром, но Князева откровенно призналась новым друзьям, что не любит великосветской церемонности. Так что вечер они провели в ее купе за чашкой чая.
Очень долго разговор вертелся вокруг хозяйки. Всем, конечно, хотелось послушать ее рассказы о себе. Но затем стали возникать и другие темы. Журналист завел разговор про странного офицера из первого двухместного купе, который сторонится их компании и никогда не расстается с рыжим портфелем.
— Не при дамах будет сказано, но он даже в уборную с ним ходит.
Видя, что ему не очень-то верят, Медников обиженно воскликнул:
— Клянусь! Сам видел.
— Интересно, что у него в портфеле, что он так за него волнуется? — задался вопросом «кавалер» и предложил: — Можно пригласить загадочного «мистера икс» к нам, тогда мы узнаем его тайну.
Однако никто, кроме сразу насторожившегося Сапогова, не обратил внимания на это предложение, и вечер продолжился в прежнем составе. Разошлись по своим купе далеко за полночь.
Среди ночи Сергей проснулся, чтобы сходить в уборную. В коридоре горел приглушенный ночной свет. Собираясь выйти из туалетной кабинки, Сапогов вдруг услышал за дверью чей-то сердитый голос. Неизвестный отчитывал кого-то на повышенных тонах:
— Как же вы посмели?! Вы глубоко заблуждаетесь, если думаете, что все можете купить. Еще есть на свете порядочность, и не все продаются… Право, не знаю, что мне теперь с вами делать… Когда мы приедем в Могилев, мне придется сообщить о вас в контрразведку фронта. Надеюсь, вы сможете оправдаться…
Тот, к кому обращался строгий господин, хранил молчание. Объяснение происходило, видимо, в коридоре, либо дверь в расположенное по соседству с туалетом купе была приоткрыта. Но ближайшее двухместное купе занимал курьер, везущий секретные документы! Сергей заволновался, ведь разгадка интересующей его тайны могла находиться всего в нескольких шагах отсюда. Но по закону подлости между сыщиком и будоражащем его воображение открытием вдруг возникла преграда в виде дверной защелки, которая заела в самый неподходящий момент. Сергей пытался справиться с упрямой задвижкой и невольно начинал нервничать, понимая, что надежды на успех тают с каждой секундой. Когда же наконец ему удалось справиться с чертовым замком и вырваться из туалетной кабинки, Сапогов едва не столкнулся с незнакомым господином довольно крепкого телосложения.
— Я Ретондов Савва Кузьмич, представитель Центрального военно-промышленного комитета,[16] — приподняв шляпу, представился незнакомец и объяснил, почему он здесь: — Варвара Дмитриевна пригласила меня ехать с нею до Петрограда. Правда, я опоздал. Пришлось догонять поезд на автомобиле.
