Наступил 1940 год. В первые дни января из Центра через «Метро» было передано задание для Кента: выехать в Женеву, встретиться с резидентом советской военной разведки в Швейцарии по имени Дора, наладить прервавшуюся с ним по непонятным причинам связь, вручить ему программу радиосвязи с Центром и обучить его пользоваться новым шифром. Сообщение о предстоящем задании серьезно взволновало Кента, поскольку было первым столь ответственным делом, порученным ему за восемь месяцев пребывания на нелегальном положении.
Всю информацию – пароль, место встречи и многое другое – Кенту в целях конспирации предстояло заучить наизусть. Лишь часть нового шифра, который должен был получить Дора, содержалась на страницах книги на французском языке, которую путешественник Винсенте Сьерра взял почитать в дорогу.
Туристическая поездка Кента в Швейцарию выглядела для окружающих вполне естественно, поскольку все знали, что там он уже бывал, что, отдыхая, сумел наладить неплохие контакты с бизнесменами в разных городах.
Приятели, знакомые, в том числе и новые соседи по дому на авеню Беко, 106, искренне желали ему удачи.
К тому времени у Кента сложились добрые отношения со многими бизнесменами, эмигрировавшими в Бельгию из Германии и Чехословакии. В основном это были евреи, спасавшие от фашистского преследования свои жизни и состояния.
Особенно доброжелательные отношения у Кента сложились с пожилыми супругами по фамилии Зингер, прожившими всю свою жизнь в Чехословакии. Их дочь Маргарет была замужем за венгром Эрнестом Барча, который тоже был коммерсантом. У них был восьмилетний сын Рене.
Зингеры имели и сына, который был женат на симпатичной немке. Все эти родственники жили в одном доме, по соседству с Кентом. Но и Зингеры-старшие, и их дочь с мужем, и сын с женой имели отдельные шикарные квартиры.
Винсенте очень дорожил этим знакомством. И дело было не только в том, что он надеялся со временем стать их деловым партнером. Они были ему симпатичны как люди.
Зингеры-старшие и семьи их детей душевно относились к молодому «уругвайцу». У них установились прочные, истинно добрососедские отношения.
В марте 1940 года Кент уехал в Швейцарию. Ехать предстояло через Париж, чему разведчик был искренне рад, Париж, как это ни странно, чем-то напоминал ему о родине. Быть может, тем, что именно из Парижа, повоевав в Испании, он уезжал домой.
В Париже он купил билет на поезд до Женевы. Все было как обычно, если не считать того, что впервые ему предстояло ехать в «салон-вагоне». Разведчик еще не знал, что это за вагон. Судя по пене, это было нечто комфортабельное. Но с каким бы наслаждением он обменял бы этот билет на кусочек серого картона – билет на проезд в общем вагоне от Бреста до Ленинграда. Увы, двухмесячный ежегодный отпуск, который ему обещали год назад в Главразведупре, казался неуместным розыгрышем. Действительно, не скажешь же окружающим тебя людям: «Извините, но я на пару месяцев должен исчезнуть – мне положен отпуск за счет Наркомата обороны СССР...»
С этими грустными мыслями Кент вошел в своей вагон и остановился в растерянности. Почти за год пребывания в Западной Европе ничего подобного он не видел. Вагон не был разделен на купе. В нем стояли мягкие кресла, которые при желании можно было легко передвигать. Кругом были ковры, аккуратные столики, уютные настольные лампы.
К столику, за которым устроился Кент, подошел пассажир и, обратившись по-французски, попросил разрешения сесть рядом. Взглянув незнакомцу в лицо, разведчик внутренне напрягся: внешность попутчика показалась ему знакомой. Камень с души упал, когда сосед по столику, привстав в вежливом поклоне, первым представился: «Жан Габен». Кто из французов или бельгийцев не знал этого, уже тогда знаменитого киноактера? Кент не раз видел его на экране и такое соседство было ему приятно.
Жан Габен оказался прекрасным собеседником. Он говорил легко и непринужденно, располагая к себе искренностью и жизнелюбием. Время в пути пролетело незаметно. Кент и Габен расстались искренне довольные друг другом. Причем последний так никогда и не узнал, что его попутчик был не менее выдающимся актером, блистательно игравшим роль уругвайского подданного.
В Женеве Винсенте Сьерра остановился в уже знакомой ему гостинице «Россия».
Портье узнал его и как старому постояльцу вручил ключи от знакомых апартаментов.
На следующий день Кент отправился гулять по городу. Казалось, совсем случайно он забрел на улицу рю де Лозанна и совсем не обратил внимания на дом 113, в котором под своим настоящим именем проживал венгр Шандор Радо, известный в ГРУ еще и как резидент Дора.
Кент определил, что наблюдение за домом не ведется, но это вовсе не означало, что встреча могла состояться немедленно. За ним, как за иностранцем, могла приглядывать полиция. Надежней было не спешить с контактом, а на всякий случай проявить себя энергичным туристом.
Кент побывал в кабаре «Мулен Руж», вспомнив, что подобная «Красная мельница» есть и в Париже. Ом с интересом наблюдал выступления артистов, с видимым аппетитом ел и пробовал изысканные напитки. Несколько раз «уругваец» приглашал на танец очаровательных дам. В «Мулен Руж» Кент познакомился с молодым англичанином, который предложил ему составить компанию и посетить на следующий вечер другое увеселительное заведение с каким-то броским, на американский манер, названием. Это был ночной клуб, хорошо зарабатывавший на заезжих туристах. «Уругваец» и англичанин заняли в зале столик и прошли к стойке бара, где заказали по маленькой рюмочке коньяка. В пространстве между баром и столиками выступали артисты.
Всех присутствовавших поразила своей красотой молодая актриса. Она пела по-французски и танцевала, будучи совершенно голой. Лишь огромный веер в ее умелых руках прикрывал от собравшихся самые сокровенные части тела. После выступления она вновь появилась в зале, на этот раз – в элегантном платье. Она, улыбаясь, подошла к бару и заказала себе фруктовый сок. Англичанин и «уругваец» угостили ее шампанским, пригласив за свой столик. Поскольку говорили по-английски, пришли к выводу, что она американка.
Вскоре к ней подошел пожилой господин и сказал несколько фраз на чистейшем русском языке. На лицах обоих молодых людей было написано изумление. Первым в себя пришел «уругваец» и вежливо поинтересовался по-французски у подошедшего к ним мужчины, на каком языке они говорили. Узнав, что на русском, блаженно улыбнулся, подняв вверх глаза: дескать, слыхал про эту экзотическую страну, да жаль, не бывал ни разу.
Владимир Игнатьевич и Татьяна – новые знакомые молодых людей – провели с туристами весь вечер и часть ночи до закрытия заведения, рассказывая им о своей эмигрантской жизни.
На следующее утро, окончательно убедившись, что слежки за ним нет, Кент позвонил из телефона-автомата по условленному номеру. Трубку снял Дора. Обменявшись несколькими вежливыми фразами, с виду совершенно не похожими на пароль, разведчики договорились о встрече на квартире у резидента. В его доме размещалась контора или, как сейчас модно говорить, офис картографической фирмы, которую возглавлял Шандор Радо[17]. Посетители у него бывали часто и приход Кента ни у кого бы не мог вызвать подозрения.
Вскоре Кент уже был в квартире резидента. Шандор Радо, подтянутый мужчина сорока одного года, одетый с нарочитой небрежностью, был человеком с грустными, умными глазами. Он тепло встретил молодого разведчика. Дора познакомил Кента со своей женой Леной, которая своим умом и манерой держаться на людях производила самое приятное впечатление. У этой семейной пары были очень трогательные, душевные отношения. За их внешней сдержанностью виделась нежная привязанность друг к другу и безграничная взаимная преданность.
Пройдя в кабинет резидента, разведчики тут же приступили к делу. Кент передал Дора книгу, которую он привез из Брюсселя, объяснив как с ней надо работать. Он пояснил, что тексты донесений в Центр должны составляться на немецком языке с использованием привезенной французской книги и таблицы, содержание которой, восстановив в памяти, Кент записал на отдельном листе.
Дора оказался на редкость одаренным в шифровальном деле человеком. Через несколько часов он уже мог пользоваться кодом вполне самостоятельно. Кент передал Шандору Радо программу прямой радиосвязи с Центром, посоветовав не злоупотреблять временем выхода в эфир и как можно чаще менять места работы радиопередатчика, дабы контрразведка противника не успевала его обнаруживать.
Дора высоко оценил профессионализм своего коллеги, когда позже писал в своих воспоминаниях: «Кент провел инструктаж детально и толково. Он действительно знал свое дело»[18]. Правда, в своих мемуарах Ш. Радо отмечал, что Кент произвел на него впечатление человека самовлюбленного, говорившего «наставническим тоном»[19]. Дора даже отмечал, что ему «такие люди не по душе»[20].
