– Иди. Ты мне больше не нужен, Первый царедворец. Иди.
– Но, мой Царь… – бледнея, прошептал тот.
– Иди, Исав, – повысил голос Аннон. – Твоя мудрость оказалась слишком тяжела для меня. Можешь спать спокойно. Я не стану отнимать твою жизнь.
– Благодарю тебя за великодушие, мой Царь, – прошептал Исав, поднимаясь. – Но, Господь свидетель, я ничем не провинился перед тобой…
– Не смей клясться именем Господа! – вдруг закричал Аннон, вскакивая. Исав испуганно попятился. На секунду ему показалось, что Царь стал втрое выше ростом. Хотя, наверное, виной тому был страх и высота трона. Понизив голос до угрожающего шепота, Аннон продолжил: – Если ты еще раз произнесешь «Господь свидетель», я прикажу отсечь тебе голову! Под внимательными взглядами мечников Исав спиной заскользил к двери. Он торопился убраться подобру-поздорову. За ним еще не успела закрыться дверь, а тысяченачальник уже положил ладонь на рукоять длинного боевого ножа, висящего на правом бедре, и вопросительно посмотрел на Аннона, ожидая приказа.
– Нет, – сказал тот. – Пусть уходит. Отправь немедленно письмоносцев к брату моему, в Раббат-Моав, к арамеям в Мааху, в Беф-Рехов, в Суву, в Истов. Деньги возьми у казначея. И не скупись. Нам понадобится много сильных воинов. А теперь оставьте меня. Я устал и хочу побыть один. Стражники быстро вышли за дверь. Аннон же тяжело поднялся на ноги. Вот и сбылось первое предсказание Ангела. Теперь-то он знает, что война неизбежна. Но значит ли это, что верно и все остальное? Нет, Аннон не сомневался в верности предсказания о рождении сына Предвестника. Он мог бы и сам предсказать приближение Зла по серым облакам страха, с каждым днем все более сгущающимся над Палестиной. Его волновало предсказание о собственной гибели. Он не хотел умирать и, как большинство людей, боялся смерти. Ему было страшно. Аннона не радовало даже, что это не навсегда и что, умерев, он через секунду возродится снова. Он страшился самого факта смерти, боялся, что, как и в прошлый раз, боль не умрет окончательно. Она станет копиться как напоминание о содеянном и будет расти в нем до тех пор, пока он не начнет сходить с ума еще при рождении.
– Господи, – прошептал Аннон серыми губами, чувствуя, как капли пота текут по его вискам. – Великий мой Боже, если позвал меня за собой, скажи, нельзя ли как-нибудь избежать ТАКОЙ смерти… – Он закрыл глаза и стоял, покачиваясь, посреди огромной залы, несчастный и одинокий. – Я ведь делаю все, что ты говоришь, помоги же мне… Почему ты судишь и правого и виноватого одинаково? За что посылаешь самому верному рабу своему такие страдания, ответь, Господи? – Он заплакал и медленно опустился на колени. Слезы, смешиваясь с каплями пота, быстро сползали по впалым щекам и падали на ковер. – Мне страшно, Господи. У меня нет больше сил терпеть это. Я так боюсь. Я боюсь боли, Господи. Сделай хотя бы смерть мою не столь ужасной. Пожалуйста, Господи. Сделай так… Словно дуновение ветра коснулось его лица. Аннон открыл глаза и увидел стоящую рядом полупрозрачную фигуру мужчины. Через его тело был виден колышущийся балконный занавес и звезды. Аннон сел, обхватил руками колени, положил на них подбородок. Огонь в его глазах погас. Они стали тусклыми и безжизненными.
– Это ты, Ангел… – протянул Аннон пустым ломким голосом. – Значит, Он опять прислал тебя. – Ангел висел в воздухе и молча смотрел на него. – Снова слова. Много ничего не значащих слов. Когда это закончится, Ангел?
– Когда ты повергнешь в бездну своего врага, – просто ответил тот.
– Да, ты уже говорил мне это. – Последняя слезинка скатилась со щеки Аннона и упала ему на руку. – Не в этот раз? – Ангел молча покачал головой: «Нет». – Но… Я мог бы собрать большое войско, очень большое, и сокрушить Дэефета, и… – «Нет». – Неужели ничего нельзя изменить? – «Нет». – Совсем ничего? – «Нет». – Ты обманул меня, Ангел.
– Я никогда не обманывал тебя.
– Не договорить – все равно, что обмануть, – прошептал Аннон. – Ты не сказал мне, что боль не исчезает после перерождения.
– Ты мог бы избавиться от боли, если бы захотел, – ответил тот. – Но ты не хочешь. Сам не хочешь.
– Как? – Аннон вскинул голову, с надеждой взглянул на Ангела. – Скажи мне, как это сделать?
– Надо просто свыкнуться с ней. – Ангел опустился на ковер рядом и посмотрел ему в глаза. Заговорил тихо, увещевающе. – Сначала она станет слабее. – Словно теплая морская волна накрыла напряженное тело Царя, принеся с собой облегчение. Боль действительно пошла на убыль, и Аннон наконец получил возможность вздохнуть полной грудью. – Потом еще слабее. – В теле осталось лишь невнятное напоминание о только что пережитом страдании. Досадливое, но легкое, словно укус москита. – А со временем она исчезнет вовсе. – Аннон вдохнул, медленно, наслаждаясь блаженством спокойствия. – Видишь? Я не уменьшал твою боль, просто на минуту сделал ее привычной. Сейчас твое тело не испытывает страданий. Но боль осталась. Посмотри, вот она. – Ангел коснулся бесцветным пальцем груди Аннона, и тот вдруг заметил, что его тело тоже становится мутновато-прозрачным. Там, где должно было биться сердце, пульсировал черный сгусток, похожий на медузу. – Это твоя душа, – объяснил Ангел.
– Почему же она черна, Ангел? – изумленно прошептал Аннон.
– Потому что ей больно, – просто ответил тот.
– А… у Царя Иегудейского, Дэефета, она тоже черная?
– Да, – кивнул Ангел.
– Тогда в чем же между нами разница?
– В причине. Твоя душа черна болью, душа Дэефета – страхом. Но Царь Иегудейский привык к страху и не чувствует его. Привыкни и ты к боли. Освободи свою душу, Гончий, и боль исчезнет. Она станет частью тебя. Как мысли. Как рука или нога. И тотчас все нахлынуло вновь. В грудь Аннона словно вонзился ржавый меч, провернулся с хрустом, сокрушая ребра и внутренности. Но теперь, после короткого отдыха, боль показалась стократ сильнее. Лицо Царя стало пепельно-серым. Аннон опять задохнулся, рухнул на бок, заворачиваясь в плащ, стискивая до скрипа зубы и все равно не находя сил задержать в горле хриплый, захлебывающийся вой.
– Свыкнись с ней, – напомнил Ангел. – Это просто. Забудь о боли, и она исчезнет сама собой.
– Я не могу… – простонал Аннон.
– Ты научишься. – Ангел поднялся. – Со временем.
– Когда это все закончится? Скажи мне! Ты ведь знаешь… – прошептал Аннон онемевшими губами.
– Нет, – Ангел улыбнулся грустно. – Я знаю лишь немногим больше, чем ты. Каждый раз тебе дается возможность выбора. И ты делаешь его. Он приближает тебя к победе или удаляет от нее.
– Но ты же можешь подсказать мне… – закричал Аннон. – Ты можешь! – Страдание, прозвучавшее в его крике, могло бы расколоть небо. – Ты ведь мой Ангел! МОЙ!
– Да, я твой Ангел, – согласился тот. – Но выбор дается тебе не мной, а Господом. Ты сам должен сделать его. Сам, без чьей-либо помощи. Возможность выбирать путь – это единственное, что вы, люди, получили от Творца в безраздельное пользование. Последние слова прозвучали уже сами по себе. Ангел исчез. Аннон опрокинулся на спину, сжался в позу эмбриона, подтянул ноги к груди и закричал от боли и отчаяния…
***
В эту секунду на пустынной горной дороге Нафан остановил своего ослика и оглянулся на виднеющийся у самого горизонта, в разломах Галаадских гор, аммонитянский город Раббат».
***
Противно тренькнул звонок таймера. Саша оторвался от чтения, отложил книгу, взял большую тарелку, выложил на нее яичницу, нарезал хлеба и налил молока. Критически осмотрел свой скромный холостяцкий ужин и подумал о том, что с большим удовольствием съел бы котлету. Но котлет не было, котлеты будут завтра, а кушать, однако, хотелось именно сейчас. Саша подсел к столу и принялся есть. Он как раз поднес ко рту первый кусок, когда раздался нетерпеливый звонок в дверь. «Это называется «закон подлости», – подумал Саша и посмотрел на часы. Со времени их разговора с Андреем прошло всего-то одиннадцать минут. Странно, не успел бы Андрей добраться за такое время. Ну, конечно, если в его распоряжении не имелось личного вертолета. Саша отложил вилку и пошел открывать. Это все-таки был Андрей. Он выглядел запыхавшимся и всклокоченным.
– Где? – спросил с порога, даже не поздоровавшись. – Книгу… Покажи! Приятель задыхался и от этого говорил предложениями длиной в одно слово.
– Пойдем, – кивнул Саша. – Как тебе удалось так быстро доехать?
– Частника. Взял, – отмахнулся тот, стаскивая туфли и одновременно лихорадочно срывая с тощей шеи шарф. – Заплатил. За скорость. Они прошли в кухню. Саша указал на стул:
– Присаживайся, – и сел сам. – Чаю хочешь?
– Книгу, – умоляющим тоном протянул Андрей. Саша, пробормотав: «Одно другому не мешает», подвинул Андрею книгу, а сам занялся ужином. Андрей несколько секунд восторженно рассматривал фолиант, затем осторожно, затаив дыхание, взял его в руки. И только спросил сдавленным шепотом:
