Первый жрец (вполголоса). Да, дорогой Платон. Это наше последнее, наше великое таинство.
Платон (вполголоса). Да. Я вижу его. И еще долгое время нельзя будет открыть его людям!
Первый жрец (вполголоса). Кто знает. Может, через две тысячи лет. Но слушай! Обычная процессия в честь посвященного составляется так: первым идет шантер, несет символ музыки; затем ауриспик, или смотритель времени; за ним выступает священный писец, он несет книгу, чернильницу и красное перо; потом следует носитель правил с линейкой правосудия; а тот, кто на груди несет кувшин — символ научной жажды, — и есть пророк. Остальные — это несущий хлеб, драгоценный дар Изиды; претенденты на посвящение; они следуют за различными группами математиков, медиков, архитекторов, художников и так далее. Однако пройди немного вперед и прислушайся к словам демиурга.
Демиург. Платон, всегда помни о том, что все люди владеют от природы равными и священными правами. Ложь и истина поделили мир между собой, поэтому не обвиняй и не оскорбляй веру других; все различия однажды растворятся в высоких и примиряющих советах разума. Почитай свою страну и служи ей, но, сражаясь за нее, не забывай, что все люди — твои братья. Постоянно укрепляй и развивай свои способности; и пусть в твоей жизни господствуют умеренность и воздержание. Вкушая удовольствия, не принимай тех, которые могут причинить кому-нибудь боль. И помни, что человечество достигнет счастья и величия только через справедливость. (Берет мен у меченосца и касается плеч и головы Платона.) В присутствии царя Египта, посвященного, справедливых и благонамеренных, я, Демиург, смиренный слуга T.S.A.O.T.U, объявляю тебя жрецом нашего бессмертного ордена. Иди, неси людям высшие истины, которые ты постиг. Однако уделяй свою милость только тем избранным душам, которые долго готовились, чтобы обрести эти истины. Не строй на песке, не пиши на снегу!
Царь. Платон, своими трудами, своей целеустремленностью в великих испытаниях, своей неистовой любовью к истине ты заслужил этот орден, символизирующий эти качества, и я счастлив даровать его тебе. (Он вешает на шею Платона украшение элиди.) Теперь следуй за нами. Давайте продемонстрируем людям — простым, но искренним почитателям доброго и прекрасного, — триумф настойчивости и добродетели. Хотя они и не могут оценить высокую образованность наших посвященных, все-таки они знают, что их светом, их стойкостью и их трудами они движутся к освобождению разума и счастью рода человеческого. Они любят праздник посвященных и всегда им рукоплещут.
Торжественная музыка; уходят направо; бенгальские огни.
Конец истории посвящения
УТЕРЯННЫЕ КЛЮЧИ К МАСОНСТВУ,
или тайна
ХИРАМА АБИФА
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДЕСЯТОМУ ИЗДАНИЮОчень радостно, что эта книга, переиздаваемая уже более сорока лет и вышедшая общим тиражом в 30 000 экземпляров, до сих пор пользуется спросом и теперь появилась необходимость в новом ее издании. К тому времени, когда я написал этот тоненький томик, мне едва исполнился двадцать один год и единственным моим действительным контактом с масонством было чтение нескольких книг, доступных широкой публике. Впервые о тайных философских школах и обществах Древнего мира я узнал благодаря сравнительному изучению религий. Невозможно было созерцать торжественные мистерии Египта, Греции, Индии и Персии и не восхищаться благородством их учений, красотою и пышностью их обрядов и церемоний, глубоким значением их символов, эмблем и посвятительных ритуалов. Для меня стало очевидным, что эти священные ордены и школы были хранителями универсальной мудрости и передавали своим посвященным ключи к высшей науке или искусству, чья цель — возрождение человека и преобразование человеческого общества. Движимый этим убеждением, я написал «Утерянные ключи масонства».
Многое изменилось в мире за четыре десятилетия, что прошли со времени первого издания этой работы. Извращенная, фальшивая демагогия угрожает нашему образу жизни, и само выживание человеческой культуры поставлено на карту. Но все эти долгие годы беспорядков, депрессии, войн и тирании масонство твердо отстаивает свои идеалы Небесного Отца и человеческого братства. Оно продолжает защищать право каждого человека на получение надлежащего образования. Оно учит уважению к конституционной государственной власти. Оно стремится объединить людей в братстве добрых дел, которые и являются истинными трудами мастера-каменщика.
Ощущая, что для всех людей, верящих в достоинство человеческой души и в пользу просвещенной этики, настало время объединить свои силы, в 1954 году я подал прошение о приеме в масонский орден. В ноябре того же года я был принят в ложу «Драгоценный камень» в Сан-Франциско, Калифорния. Год спустя я был посвящен в степени шотландского обряда и теперь являюсь членом консистории Сан-Франциско. В 1961 году мне был присвоен титул кавалера суда чести.
Я рад признаться, что восхищение, которое я и прежде столь долго испытывал к масонскому ордену, возросло и углубилось благодаря более тесному знакомству с его принципами и более близкому личному общению с моими братьями.
Мэнли П. Холл, 33° шотландского обряда Лос-Анджелес, 1967 г.
ПРЕДИСЛОВИЕРеальность вечно ускользает от нас. Бесконечность потешается над нашими ничтожными потугами запереть ее в клетке определений и догм. Самые величественные из наших достижений — лишь мимолетные тени в лучах Света. В своих устремлениях человек — не более чем моллюск, желающий объять океан.
И все же человечество не может прекратить своих отчаянных поисков Бога. В душе человека живет тоска, не дающая ему покоя; гонимый ею, он пытается совершить невозможное, достичь недостижимого. Он воздевает свои немощные руки, мечтая дотянуться до звезд, и, вопреки миллиону лет неудач и тысячелетиям разочарований, душа человеческая устремляется к небесам еще более жадно, чем в те времена, когда племя наше было юным.
Человек продолжает свои поиски, хотя летучий идеал неизменно ускользает от него. И несмотря на то что ему не удается заключить в объятия богиню своей мечты, он отказывается верить, что она — всего лишь фантом. Для человека она — единственная реальность. Он снова и снова тянется ввысь и не успокоится, пока в руках его не окажется меч Ориона, а на груди не засияет великолепный Арктур.
Человек — это Парсифаль, ищущий священную Чашу, сэр Лаунфаль, рискующий жизнью ради святого Грааля. Жизнь есть божественное приключение, величественный поиск.
Язык человеческий бессилен. Слова — всего лишь шифр, и кому под силу разгадать загадку? Эти слова, которыми мы пользуемся, — что они, как не пустые тени формы и смысла? Мы тщимся расставить вокруг своей самой возвышенной мысли словесные приманки, дабы уловить в них нашего собрата; но когда мы желаем описать ему святого — ему видится демон, а если хотим представить перед ним мудреца — он видит глупца. «Тьфу, — кричит он, — да ты и сам глупец!»
Поэтому мудрость скрывает свою истину в символах, а свою проникновенность — в аллегориях. Вероучения, обряды, стихи суть иносказания и символы. Невежды воспринимают их буквально и строят для себя тюрьмы из слов, язвительными речами и еще более язвительными насмешками понося тех, кто не желает запереться с ними в этой темнице. Но перед восхищенным взором видящего рассеиваются в дым догмы и церемонии, легенды и поэтические иносказания, и за фактом он прозревает Истину, а за символом — Реальность.
Сквозь тени вечно сияет совершенный Свет.
Что такое масон? Это человек, который должным и истинным образом подготовлен в сердце своем, который признан достойным и пригодным, допущен в братство каменщиков, наделен определенными паролями и знаками, благодаря которым он может трудиться и получать вознаграждение в качестве мастера-каменшика, путешествовать по дальним странам в поисках того, что было утеряно, — Слова.
Сквозь туманную вереницу веков трубит горн откровения, но, хотя сами небеса эхом откликаются на его раскаты, немногие слышат его и еще меньше понимают: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».
Итак, вот в чем заключен вечный парадокс. Слово потеряно — и все же оно всегда с нами. Свет, освещающий далекий горизонт, сияет в наших сердцах. «Ты не искал бы меня, если бы уже не нашел меня». Мы отправляемся в дальний путь лишь для того, чтобы то, чего мы так жаждем, обрести у себя дома.
Виктор Гюго говорил: «Жажда Бесконечного свидетельствует о бесконечности».
