Виктор Гюго говорил: «Жажда Бесконечного свидетельствует о бесконечности».
То, что мы ищем, живет в наших душах.
Именно ту неизреченную истину и невыразимое совершенство представил нам автор на этих страницах.
Сам не будучи масоном, он проник в глубинный смысл обряда посвящения. Не взяв на себя формальных обетов, он призывает весь род человеческий вступить в святая святых. Не посвященный в физическое ремесло, он провозглашает тайную доктрину, которую может услышать каждый.
При помощи ярких аллегорий, применяя глубокие научные изыскания, он излагает величественное учение масонства — более древнее, чем все религии, столь же универсальное, как и само человеческое дерзание.
И это доброе дело. Да будут благословенны глаза, которые видят, уши, которые слышат, и сердце, которое понимает.
Рейнольд Э. Блайт, 33° шотландского обряда
ВВЕДЕНИЕМасонство, само по себе не являясь религией, по сути своей религиозно. Большинство его легенд и аллегорий сакральны по своей природе; многие из них вплетены в ткань христианства. Нас учили считать нашу собственную религию единственно боговдохновенной, и в этом, вероятно, одна из главных причин непонимания, которым окружена в современном мире роль масонства в духовной этике человечества. Религия — это боговдохновенный кодекс морали. Верующий человек — тот, кого этот кодекс вдохновляет на более благородную жизнь. Его узнают по этому кодексу, который является источником его просветления. Таким образом, мы можем сказать, что христианин — тот, кто получает свои духовные представления о добре и зле из послания Христа, а буддист — тот, кто отливает свою жизнь в форму морального прототипа, данного великим Гаутамой или кем-либо из других будд. Все доктрины, стремящиеся разжечь и сохранить ту невидимую искру в человеке, что зовется «духом», считаются духовными. Те же, что не признают этого невидимого элемента и полностью сосредоточены на видимом, именуются материалистическими. В религии есть одна чудесная точка равновесия, в которой встречаются материалист и спиритуалист: она находится на уровне логики и разума. Наука и богословие — это две стороны одной и той же истины, но мир никогда не извлечет всей пользы из них, пока они не примирятся друг с другом и не будут трудиться рука об руку во имя свершения великого дела — освобождения духа и разума из трехмерной тюрьмы, построенной из невежества, предрассудков и страха.
То, благодаря чему человек осознает себя, может быть создано только некой Сущностью — а Сущность всех вещей есть Бог. Воистину, он есть и вдохновение, и вещь, которая вдохновлена. В Писании сказано, что Бог был Словом и что Слово стало плотью. Задача человека сегодня — сделать свою плоть отражением сияния того Слова, которое пребывает в его собственной душе. Именно эта задача породила необходимость религии — не одной-един-ственной веры, но многих вероисповеданий, каждое из которых ведет по собственному пути, отвечает потребностям разных людей, выделяет один из аспектов веры, предпочитая его всем остальным.
Двенадцать подмастерьев исследуют четыре направления компаса. Разве эти двенадцать — не двенадцать великих мировых религий, каждая из которых ищет на своем пути то, что было потеряно в давние времена и поиски чего являются врожденным правом и целью человека? Разве поиски Реальности в мире иллюзий не та самая цель, с которой каждый из нас рождается на свет? Мы пришли в этот мир для того, чтобы достичь равновесия в сфере неуравновешенности, найти покой в беспокойстве, сорвать покровы с иллюзии и сразить дракона нашей собственной животной природы. Подобно Давиду, царю Израиля, передавшему в руки своего сына Соломона задачу, которую тот не мог завершить, каждое поколение оставляет следующему работу по строительству храма или, вернее, по восстановлению обители Божьей, находящейся на горе Мориа.
Истина не утеряна, однако ее необходимо искать и найти. Реальность всегда с нами — она нигде и в то же время повсюду. Человек — порождение собственных отношений и желаний, раб своих впечатлений и мнений — неспособен из-за неустойчивости и неуравновешенности своего разума, которому недостает наставника, познать то, чем сам не обладает. Человек открывает для себя какое-либо качество тогда, когда сам его приобретает. Он начинает различать вокруг себя то, что родилось в его собственной душе. Человек от рождения наделен глазами, но лишь после долгих лет скорби он учится видеть ясно и в гармонии с Планом. Он рождается, обладая чувствами, но лишь после долгих испытаний и бесплодной борьбы приносит он эти чувства в храм и возлагает их как дар на алтарь великого Отца, который один способен вершить все дела хорошо и разумно. Человек поистине рожден во грехе неведения, но для него открыта возможность понимания. У него есть разум, способный к мудрости, сердце, способное чувствовать, и сильные руки, предназначенные для великого труда жизни — превращения грубо отесанной глыбы в совершенный камень.
Разве может какое-либо создание просить большего, чем возможность показать, что оно собою представляет, какая мечта вдохновляет его и движет им? У нас нет никакого права просить о мудрости. Чьим именем мы молим о разуме? Чьей властью требуем для себя счастья? Ничто не принадлежит какому-либо из существ по праву рождения; и все же каждый может обладать этим, если будет взращивать то, к чему стремится, в себе самом. Ни к чему просить об этих вещах; никакое божество не склонится перед человеком, чтобы вручить ему желаемое. Есть лишь один дар, которым человек наделен от природы; этот дар — привилегия труда. Именно через труд он обучается всему.
Религии — группы людей, объединенные трудом познания. Мир — школа. Мы пришли в него, чтобы учиться, и наше присутствие здесь — доказательство того, что мы нуждаемся в обучении. Каждое живое существо изо всех сил стремится разорвать удушающие путы ограниченности, которые мешают видеть и лишают жизнь идеала. Каждая душа занята великим трудом — трудом личного освобождения от состояния неведения. Мир — это гигантская тюрьма; засовы на ее воротах — Неведомое. И каждый из нас — узник до тех пор, пока не заслужит наконец право выбить эти засовы из обветшавших петель и выйти просветленным и вдохновленным во тьму, озаряя ее своим присутствием. Все народы ищут храм, где обитает Бог, где дух великой Истины рассеивает тени людского неведения, но они не знают, на какую дорогу нужно свернуть и где этот храм. Они окутаны туманом догм, скованы веками невежества. Ограниченность ослабляет их, замедляет их шаг. Они блуждают во тьме в поисках света, не в силах понять, что свет — в сердце тьмы.
Для немногих нашедших Бога Он открыл себя. В свою очередь, они открывают Его человеку, стремясь передать неведению послание мудрости. Но редко понимает человек открытую ему тайну. Он робко пытается отправиться по следам тех, кто достиг истины, но слишком часто обнаруживает, что путь этот труднее, чем он мог вообразить. И он в молитве преклоняет колени перед горой, которую не может покорить; у него недостаточно сил, чтобы добраться до света, сияющего с ее вершины, и недостаточно мудрости, чтобы постичь его. Он следует закону так, как понимает его, в глубине души все время боясь, что неверно прочел огненные знаки в небесах и, следуя букве закона, умертвил дух закона. Человек покорно склоняется перед Неведомым, населяя тени своего собственного невежества святыми и спасителями, призраками и духами, богами и демонами. Невежество страшится всего, в ужасе падая ниц от и каждого дуновения ветра. Памятником невежеству возвышается суеверие, и перед ним преклоняют колени все, кто осознает свою слабость, кто видит во всех вещах силу, которой не обладает сам, кто наделяет палки и камни способностью наносить удары, кто превращает красоты Природы в обиталище упырей и великанов-людоедов. Мудрость ничего не страшится, но смиренно склоняется перед своим Источником. Если суеверие все ненавидит, то мудрость, обладая более глубоким пониманием, любит все вещи — ведь она уже разглядела красоту, нежность и сладость, скрывающиеся в таинстве Жизни.
Жизнь — это срок, отпущенный нам для свершений. Каждый пролетающий миг — возможность, и великие люди суть те, кто осознал жизнь как возможность для достижения всего. Искусства, науки, религии — это монументы, воздвигнутые в честь того, что уже достигнуто человечеством. Они стоят словно мемориалы развивающемуся человеческому разуму, и с их помощью человек осваивает более действенные и разумные методы достижения предписанных заранее результатов. Благословенны те, кто может извлечь пользу из опыта других и способен, внося свою долю в уже построенное, осуществить свои идеи, воплотить на практике свои мечты. Те, кто дарует человеку то, в чем он нуждается, редко оцененные по достоинству своей эпохой, позднее признаются Спасителями рода человеческого.
