Он вспомнил вдруг, о чем они говорили с сестрой за несколько дней до ее отъезда в Кёниг. Михаил рассказал ей тогда, что компания намерена расширяться за счет операций в Восточной Европе и что процесс этот пойдет с Прибалтики, а вернее сказать, с Литвы. Юля отреагировала на эту его информацию довольно резко, заявив примерно следующее: «Вы для начала на пару с папой хотя бы проверили, на чем поднялись те люди, с которыми вы намерены делать свой «гешефт». Может, их отцы и деды убивали в годы войны наших с тобой, Миша, предков? Плохо же, я вижу, вы знаете собственную историю…» Михаил сказал в ответ, что историю он знает не хуже некоторых, но не приемлет крайностей. У каждого в этой жизни свой бизнес: кто-то роется, как крот, в пыльных архивах и смотрит назад, в прошлое, а другие, вместо того чтобы расковыривать уже подзасохшие, зарубцевавшиеся болячки, работают не покладая рук, думая о будущем. Изготавливают лекарственные препараты и медицинское оборудование, расширяют сеть поставок, открывают новые аптеки и лечебницы. И что, спрашивается, плохого в том, что бизнес, который организовали отец Поплавской и ее брат, приносит, кроме пользы людям, еще и значительный доход?..»
В половине десятого вечера Гуревич выключил свой ПК и, собрав со стола бумаги, принялся складывать их в папки.
— Все, Боря, — сказал он усталым голосом, — будем завязывать…
В этот момент почти одновременно зазвонил городской у него на столе и запиликал сотовый. Вспомнив, что он еще в седьмом часу отпустил секретаршу домой, а та, как обычно в таких случаях, перекоммутировала его аппарат на «прямой выход», Гуревич сначала снял трубку городского, бросив в нее: «Минутку!», а затем, сверившись с экранчиком сотового, поднес его к уху:
— Ты, Леня? У тебя что-нибудь важное ко мне?
— Я думаю, что да, очень важное, — ответила трубка голосом старшего юристконсульта компании Леонида Кличевского.
— Секунду, Леня, мне тут по городскому еще звонят…
Гуревич взял со стола трубку городского телефона, и, включив динамик — для того, чтобы и Найман мог все слышать, — отрывисто бросил:
— Гуревич у аппарата.
— Добрый вечер, Михаил Аркадич, — прозвучал в трубке знакомый, чуть глуховатый голос. — Докладываю…
— Обожди, Саныч, — перебил его Гуревич. — Ты звонишь, чтобы «отметиться»? Или у тебя есть какая-нибудь важная информация?
— Я могу перезвонить позже, — спокойным тоном сказал Саныч.
— Побудь пока на связи, — распорядился Гуревич, после чего вновь стал говорить в сотовый: — Слушаю тебя, Леня!
— Миша, я сейчас на «выездной», к себе в коттедж направлялся…
— Меня не интересует, куда ты едешь! Короче!
— Мне в машину только что дежурный сотрудник отдела позвонил…
— И что?
— Несколько минут назад с экспресс-почтой в наш адрес пришел какой-то пакет. Поскольку на нем было написано: «Главному юристу компании «Росфармаком» и имелась отметка «Весьма срочно!», мой помощник вскрыл его… Внутри пакета оказалось что-то вроде небольшой бандероли, с надписью: «Юристу фирмы для Гуревича А. Л. и Гуревича М. А.». И та же приписка: «Весьма срочно!»
В этот момент в кабинет Гуревича без стука вошел глава службы безопасности компании, мужчина лет сорока пяти по фамилии Демченко, являющийся, как и Саныч, выходцем из российских спецслужб. И уже одно то, что он вошел вот так, без приглашения или предварительного звонка по внутренней линии, означало, что случилось что-то необычайное.
— Бандероль уже вскрыли? — спросил в трубку Гуревич, жестом приглашая особиста присесть в кресло. — И что в ней, Леонид?
— Михаил, я велел сотруднику, чтобы он, не вскрывая, передал ее дежурному службы безопасности. А тебе я позвонил для того, чтобы ты был в курсе…
— Сейчас мой человек проверит посылку, — сказал глава СБ, — после чего принесет ее в ваш кабинет.
— Какие будут указания? — спросил юрист. — Мне возвращаться в офис?
— Свободен пока, — отрывисто бросил Гуревич. — Если понадобишься, тебе перезвонят.
Он дал отбой и положил сотовый на стол, после чего вновь взял трубку телефона, чтобы переговорить с главой «деловой разведки» компании, который звонил ему по межгороду из Кёнига. — Ну так что у тебя там, Саныч? Какие новости?
— Пока ничего утешительного, — доложил Саныч. — Сотрудничающая с нами милиция перетряхивает весь местный криминалитет… Много чего нараскрывали… но к нам все это не имеет отношения. Здешние нелегальные бордели и наркоманские притоны уже по второму или третьему разу шмонают!.. Морги, кладбища, больницы — все это хозяйство инспектируется ежедневно!.. У меня были контакты с местными сотрудниками Федеральной погранслужбы и таможенниками, но по этой линии новостей тоже пока нет… Да, вот еще что…
— Слушаю, Саныч.
— Про результаты посещения областного архива я уже докладывал… Соответственно, и списочек вам переслал с перечнем книг, материалов и архивных документов, которые брала в читальном зале для ознакомления Юлия Аркадьевна…
— Да, я этот список уже просмотрел. И что? Разве это дает какой-то ключ к разгадке?
— Сегодня я опять наведался в архив. И хорошо, что пошел… Сегодня вышла на работу сотрудница, которая с пятницы была на больничном. Как выяснилось из нашего разговора, именно она выдала Юлии Аркадьевне… это было в четверг, где-то около полудня… папку с бумагами, которые Поплавская отксерила в ее присутствии и с ее согласия… Соответственно, и в перечне, который я вам переслал, упоминание об этом архивном документе отсутствует, поскольку я сам узнал о его существовании только сегодня.
— Минутку, Саныч…
Гуревич, продолжая держать трубку возле уха, бросил взгляд в сторону Наймана.
— О том, что Юля в тот день была в архиве, я уже говорил, — нервно пожав плечами, сказал тот. — Но она мне ничего не рассказывала о том, что копировала в архиве какие-то бумаги… Так что я понятия не имею, о чем идет речь…
— Саныч, а что это за бумаги? — произнес в трубку Гуревич. — Может, это все выеденного яйца не стоит?
— Может, и так, — спокойным тоном ответил глава разведки. — В папке хранится тетрадка довольно потрепанного вида. Я думаю, это была общая тетрадь… возможно, довоенного еще образца… Обложка отсутствует, заменена… вернее сказать, вместо нее сейчас самодельный коленкоровый переплет. Предположительно, в тетрадке было сорок восемь листов, но почти половина вырвана. Остальные листы прошнурованы и пронумерованы. На вклейке есть штампик конторы…
— Какой еще конторы? — переспросил Гуревич. — Давай покороче, Саныч, потому что мне вот-вот должны какую-то бандерольку принести… Не уверен пока, но это может быть весточка касательно нашей Юли.
— Если совсем коротко, то тетрадь эта содержит записи на языке идиш…
— Ну и о чем там написано в той тетрадке? — поинтересовался Гуревич.
— Не могу знать, Михаил Аркадич, — в голосе Саныча, как почудилось Гуревичу, прозвучала легкая ирония. — Идишу я не обучен… Прозвонил в местную общину, но там не уверены, что смогут быстро обеспечить качественный перевод. Тем более что в ряде мест качество записей оставляет желать лучшего.
Гуревич несколько озадаченно посмотрел на Бориса Наймана. Тот лишь развел руками: для них обоих родным был русский, ну и плюс еще английский, без которого в их бизнесе нынче никуда, и немного — латынь. Откуда, спрашивается, они могут знать идиш?.. А вот Поплавская специально изучает — не хочется говорить о Юле в прошедшем времени — культуру идиш, и, наверное, таки способна читать и разговаривать на этом полузабытом наречии.
— Я это к чему говорю, Аркадич! — вновь напомнил о себе Сергей Александрович. — Если Юля отксерила в архиве копии этих записей — а так оно и было, — то куда, спрашивается, они могли подеваться?
— Да, и в самом деле?..
— В общину она не приносила копии этих записей, я спрашивал. Сейчас мой помощник заканчивает сканировать этот документ…
— Добро, Саныч, я все понял, — торопливо произнес Гуревич. — Перешли нам это дело сюда, а мы тут, в Москве, организуем перевод! И не уходи пока со связи… Нам тут какую-то странную бандероль прислали…
Сотрудник службы безопасности, только что вошедший в кабинет, передал пакет, доставленный курьером сети экспресс-почты «Ю Эйч Пи Эс», своему начальнику. На его руках красовались телесного цвета резиновые перчатки, и пару точно таких же перчаток он передал Демченко.
Найман в этот момент достал из кармана носовой платок и промокнул невесть от чего выступившую на лбу испарину. Гуревич же неотрывно смотрел на пакет, который особист пока не спешил выкладывать перед ним на стол.
— Просветили? — спросил Демченко у своего сотрудника. — Все хорошенько проверили? Ну и что там?
— Внутри фирменного — два конверта, один вложен в другой. В одном находится портативная видеокассета, в другом — письмо или записка, отпечатанная на одном листе…
