– Все тросы поставлены, – пришел, наконец, сигнал. Ян находился в кабине второго танка, осуществляя надзор за тяжелой, хотя и тонкой операцией.
– Хорошо. Я подам назад, чтобы натянуть тросы. Готово. Один, ты готов?
– Я готов.
– Хорошо. Тяни по сигналу «пошли», Вильхо, на тормозах, ты слышишь меня?
– Я слышу тебя, Ян.
– Тогда держи руку на переключателе. Мы даем натяжение на тросы. Когда на измерители будет «300», я дам тебе сигнал «тормоза», и ты снимешь тормоза. Понятно?
– Нет проблем. Только вытяни меня отсюда. Мне не по душе чувствовать себя на плаву. – Если трос лопнет, или они не смогут удержать вес движителя, он может погрузиться в воду. У Вильхо не оставалось шансов. Но думать об этом не следовало. Тыльной стороной ладони Ян вытер пот с лица – как, все-таки, может быть жарко в танке с кондиционированием? – и отдал приказ.
– Я готов. Один. Сигнал: раз, два, три, пошли!
Двигатель и коробка передач взревели, когда гусеницы стали вращаться. Они медленно подались назад; трос выпрямился под грузом; на приборе мелькали цифры. В тот миг, когда возникло число 299, он закричал в микрофон:
– Тормоза! Давай! Держите их!
Движитель дернулся, закачался, и остановился. Натяжение нарастало и нарастало, приближаясь к точке разрыва. Имелся, здесь, конечно, запас прочности, и сила натяжения могла быть превышена. Ян не глядел на числа, но решился подать чуть больше энергии. Тросы вибрировали, тряслись от натуги, и движитель подался. Медленно попятился назад.
– Вот оно! так и держи! Следи за передними колесами – когда они окажутся наверху, глуши мотор. Вот он, идет... есть!
Дело было сделано. Ян позволил себе глубокий вдох, после чего занялся следующей проблемой. Затопленная кабина и водители в ней. С большим трудом, хотя и не желая того признать, он натянул костюм с охлаждением.
Состоялись похороны. Недолгие, но все же похороны, и единственными свидетелями были люди в спецкостюмах. Затем снова за работу. Машину осушили, и Ян осмотрел повреждения. Вспомогательное управление можно починить и отладить позднее. Он сам руководил работой, хотя и качался от усталости. В центр тяжелой стальной пластины поместили маленькое запасное окно, и всей этой конструкцией грубо, но тщательно, закрыли разбитое окно переднего обзора. Теперь водитель не сможет увидеть многого – но кое-что все же видеть будет. Кондиционирование воздуха восстановилось, и отсек стал охлаждаться и осушаться. Взамен поврежденных приборов поставили новые и присоединили к ним провода, как только это было сделано, танки аккуратно выровняли скомканный поезд, и все соединения были тщательно проверены. Все, видно, было в порядке. Все д о л ж н о было быть в порядке.
Несколькими часами позднее поезда снова тронулись в путь, скорость была весьма занижена до тех пор, пока не закончился ремонт последних неисправностей – но все же они двигались. Ян не знал об этом. Он рухнул на койку в двигательном отсеке, потеряв сознание прежде, чем голова его коснулась подушки.
Когда он проснулся спустя несколько часов, было темно. Он медленно поднялся в водительский отсек. Отанар сидел за баранкой, лицо его было серое от усталости.
– Отанар, спускайся и ложись спать, – приказал Ян.
– Я прекрасно...
– Ничего подобного, – сказала Элжбета пылко. – Мне и всем остальным он дал отдохнуть, но сам не отдыхал.
– Слушайся леди, – сказал Ян. – шевелись.
Отанар слишком устал, чтобы спорить. Он кивнул и сделал, как было сказано. Ян уселся в опустевшее кресло, проверил управление и журнал автопилота.
– Сейчас близится самое худшее, – сказал он довольно-таки мрачно.
– Близиться? – Элжбета была поражена. – А как ты назовешь то, что только-что окончилось?
– В обычном случае это не составило бы проблем. Нормальные жизненные формы никогда не причиняют хлопот. Но те, в чьи владения мы въезжаем, – они гораздо хуже. Обитатели вечного лета. Всю энергию, которая им нужна, дает им это жаркое белое солнце; вся пища, которую только могут представить иные жизненные формы, окружает их. Они убивают, их убивают, и это никогда не прекращается.
Элжбета посмотрела в джунгли, за опаленные края Дороги, и вздрогнула.
– Я еще никогда так не смотрела на это, – хрипло произнесла она. – Отсюда, из движителя, все кажется таким страшным, само неведомое все время надвигается на нас. Когда смотришь из окна машины, все совсем по другому.
Ян кивнул.
– Не хотелось бы говорить этого, но там, снаружи, все обстоит гораздо хуже, чем нам кажется отсюда. Животные формы жизни никогда не наблюдались, не систематизировались. Одно время я ставил сети – всего в нескольких часах езды отсюда, и выловил по меньшей мере тысячу различных видов насекомых. Должно быть, их здесь тысячи, возможно, сотни тысяч. Животных увидеть труднее, но они тоже здесь есть. Они прожорливы и нападают на всех, кто встречается им. Вот почему мы никогда не останавливаемся здесь, пока не окажемся на островах.
– Насекомые? Зачем тебе понадобилось их ловить? Разве они на что-нибудь пригодны?
Он не засмеялся, услышав этот простодушный вопрос. Откуда они могли это знать, она, выросшая в этом гибельном мире?
– Ответить можно и «да», и «нет». Нет в том смысле, в котором мы воспринимаем суть вещей, они ни для чего непригодны. Их нельзя есть или использовать каким-либо другим способом. Но поиск знания – да, он заключает решение в себе самом. Мы прибыли на эту планету именно ради поисков знания, а посредством этого делаем открытия. Хотя, возможно, это не лучший пример, который мне следовало привести. Если подумать так, то...
– Доклад о неисправности с поезда-восемь, – вызвал Гизо с коммуникационной панели. – Я тебя подключаю.
– Докладывай, – сказал Ян.
– Похоже, у нас засорились некоторые пропускные воздушные клапана.
– Вы слышали приказы. Задрайте их и очистите воздух.
– Мы сделали это на одной из машин, но там жалуются, что воздухом трудно дышать.
– Так всегда бывает. Эти машины не воздухонепроницаемы – кислорода ведь поступает достаточно. Неважно, чем пахнет воздух – он вполне пригоден. Не разрешать, повторяю: не разрешать открывать окна, – Ян отключил связь и окликнул Гизо: – Можешь соединить меня с Лайосом на танках?
Связь была налажена быстро. Голос Лайоса звучал измученным.
– У некоторых деревьев здесь стволы достигают десяти метров в толщину. Чтобы спилить их, требуется время.
– Сузьте проезд. Мы не должны быть от вас ближе, чем в пяти часах.
– Инструкции говорят..
– Черт с ними, с инструкциями. Мы спешим. Мы вернемся достаточно скоро, и тогда расширим, – сказав это, Ян установил автопилот, нарастив скорость на десять километров. Отанар взглянул на спидометр, но ничего не сказал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
