Что-то странное пронеслось в голове Моники: «По закону всемирного тяготения толстяк-шмель летать бы не должен». Она еще не отдавала себе отчет в том, что там могла просвистеть пуля. Однако она пролетела в двадцати сантиметрах от головы. В ее понятии существовал другой закон, по которому любой здравомыслящий индивид так драться не должен.
Габриель сполз на пол. Закрыв глаза, подавляя приступы тошноты и прерывисто дыша, он слышал голоса Орсини и Блинкова. О чем они разговаривают?..
Блинков поднял с пола свою сумку и бросил ее на стол. Расстегнув «молнию», увидел поверх одежды деньги.
– Сколько у тебя? – спросила Моника, подходя к нему.
– Десятка, – ответил Джеб, перекладывая деньги в карман. – Десять тысяч.
– Нужно еще. – Моника смотрела на него в упор. – Этого мало.
– Есть вариант покинуть страну нелегально?
Она молча кивнула.
Джеб рывком поднял Габриеля и распластал его на столе. Распахнул на нем куртку, пиджак. В солидном портмоне обнаружил не меньше десяти тысяч. Забрав деньги, решил привести Габриеля в чувство. Хлестнул его по одной щеке, по другой, рванул за волосы… Увидев в руке парик, Блинков прилепил его обратно на лысину.
– Его ты видела в штабе?
– Да, – ответила Моника, мельком глянув на очухавшегося Габриеля, и возобновила поиск денег у боевиков.
– Почему нас хотели убить?
– Не знаю, – пока еще чуть слышно ответил Габриель.
– Жаль. А я хотел было оставить тебе одну руку. – Джеб взвел курок «ТТ» и надавил стволом на запястье Морето.
«Он выстрелит», – пронеслось в его голове.
В следующую секунду он разразился длинным монологом.
– Вы стали на пути у такой силы, которая рано или поздно сотрет вас в порошок. Люди, на которых я работаю, ждут своего часа веками и своего дожидаются. Я скажу о двух людях. Один готов стать отступником, лишь бы на свет не просочилась тайна о двух тоннах нацистского золота. Другой, представляя церковь, готов выкупить по ее приказу золотые слитки по цене продавца. Цена может быть завышена в несколько раз.
– О каком золоте ты говоришь?
– Долгие годы оно хранилось в доме епископа Рейтера. А туда попало из немецкого посольства в Мадриде. Спроси у Орсини, что сделал с русскими моряками Юсупов ради сохранения тайны, ради того, чтобы стать обладателем золота. Он усыпил их газом в катакомбах церкви Сан-Фелипе, там же ввел каждому смертельную дозу наркотика. Шкипера он упустил, но достал его на следующий день. Из снайперской винтовки. Точно в затылок. Появись я на месте преступления чуть раньше, он бы и меня ухлопал.
Джеб с полминуты соображал, что значат слова Габриеля. Невольно обратился за помощью.
– Моника, ты что-нибудь понимаешь?
– Да, – коротко ответила она. – Теперь мне все ясно.
В ее голосе Габриель уловил холод и подумал, как бы ощутимый морозец не распространился на него.
– Хочешь что-то сказать? – спросил Джеб.
– На прощанье? – уточнил Габриель, проявляя завидную стойкость. – Может, ты хочешь услышать мою краткую биографию или с чего обычно начинается мой день?
– Я догадываюсь, с чего начинается твой день. С работы, с которой тебя скоро уволят. Не упражняйся в дешевом острословии. Просто что-нибудь скажи.
Габриель стал одним из немногих людей, кто заставил Джеба улыбнуться в подобной ситуации: Габриель только что валялся на заплеванном полу предубойного цеха скотобойни. Рядом с ним лежал Пако, в пяти шагах – Чуло, еще дальше – Маноло…
Глядя в глаза русскому, Габриель сказал:
– На твоей свадьбе драки точно не будет.
Он остался самим собой, или его оставили в знакомом уже положении. Ему показалось, он перенесся в недалекое прошлое и увидел Юсупова, стреляющего из пистолета. Что было потом, Габриель забыть не мог: он встречался с епископом. И в этот раз встречи не избежать. В этот раз епископ отойдет от правил и поинтересуется, бумагой какого качества он собирается подтирать задницу.
4
Два часа пути на север от Сантьяго, и Моника, ловко управляя машиной, свернула на проселочную дорогу. И снова прибавила газу.
«Мазда» неслась вдоль речки, петляющей между хижинами из белой адобы, крытыми камышом. Свет фар взрезал темноту поселка, шум двигателя нарушал покой жителей. Шарахались в сторону собаки и кошки; на лугу, по краю которого мчалась машина, застыли кони.
Блинков в любой миг был готов увидеть дорогу, круто ведущую наверх. Но пока колея, оставленная старыми джипами, автобусами и конными повозками, шла под горку. Она могла вести к озеру, окруженному со всех четырех сторон горами, каньонами, речками…
Он не заметил, что Моника вела машину уже не по колее. Под колесами мягко шуршал травяной газон.
Впереди показались строения, короткий ряд фонарных столбов. Пять-шесть ламп, горевших вполнакала, позволили Блинкову распознать в одном здании с покатой крышей, усеянной антеннами, диспетчерский пункт.
Моника затормозила у этого здания и первой оставила салон машины.
На стук в дверь откликнулся мужчина средних лет, одетый в клетчатую рубашку.
– Сеньор Гала? – начала с вопроса Моника. – Здравствуйте! Я Моника Орсини. Вы должны меня помнить, – с нажимом сказала гостья.
Гала подтвердил это на профессиональном языке:
– Сантьяго – мыс Горн – Сантьяго с заходом на Вальдивию – запланированная дозаправка на обратном пути. Четырнадцать пассажиров. Хола! Рад вас видеть снова.
– Отличная память!
Гала подобрался и шмыгнул носом, почуяв: не зря его побеспокоили в этот поздний час.
– Проходите, – пригласил он, вглядываясь в Джеба из-под руки, как подслеповатый.
Этот жест не остался без внимания Блинкова. Беда будет, если это первый пилот, подметил он.
– Ничего не говорите, у меня дар сверхъестественной проницательности, – заявил Гала, видя, что его гости не приняли приглашения и остались на крыльце. Он переключил внимание на Джеба, однако смотрел на Монику. – С такой красивой женщиной и я бы отправился на край света. Почти то же самое я сказал свой будущей жене. Она щеголяла в длинной юбке. Правда, до сей поры не знаю, что было длиннее: юбка, разрез на ней или ножки. Я ей сразу сказал: «Раз уж ты не продаешь свои прелести, то хоть прикрой их».
– Сеньор Гала, как далеко может летать ваш самолет? – перебила его Моника.
– Очень далеко. И высоко. Выше Эвереста поднимаюсь. А уж про дальность можете не спрашивать.
– До Венесуэлы дотянете?
Гала боялся улыбнуться. Его усы, вытянутые в струнку, были настолько черны, что губы казались синими, как у покойника. Он не верил, что счастье постучалось в его двери в начале пятого утра.
– Без дозаправки могу дотянуть до Маракайбо, – ответил он. – В случае крайней необходимости, или в крайнем случае необходимости, сядем в Боливии, наполним топливом баки. Оговорим условия полета…
Блинков обошел здание и только теперь увидел, что оно скрывало за своими высокими стенами. Он словно попал в сказку: по меньшей мере свет трех прожекторов до мельчайших деталей высветил… Джеб не подобрал сравнения этому монстру с изображением Мэрилин Монро на правом борту. С расстояния пятидесяти метров он походил на макет, а с более дальнего расстояния – на модель.
Джеб смотрел на американский бомбардировщик «Би-17Джи», прозванный «Летающей крепостью», фирмы «Дуглас». Самолет Второй мировой войны со свойственной ему красотой. Окно прицела, стекла фонаря и верхней турели блестели на свету. Форкиль плавно перетекал в киль, что сразу делало самолет узнаваемым – он просто был из другой эпохи, не такой стремительной, но более надежной.
«Бомбардировщик мог приносить прибыль, не взлетая», – подумал ошарашенный Джеб. До того он был силен и необычен. Он не сразу сообразил, что кто-то стоит рядом и снисходительно похлопывает его по плечу.
– Впечатляет, правда? – спросил Гала, довольный тем, что его «Летающая крепость» была все еще способна производить сильное воздействие. – Таких остались единицы, – продолжал он тоном гида. – Почти все «Крепости» пустили в расход. Их использовали в качестве мишеней для ракет классов «воздух – воздух» и «воздух – земля». Мы – я и мой брат – купили этот самолет у боливийской авиакомпании «Ллойд Аэро Боливиано». Она имела небольшой флот списанных «Би-17», работающих с аэродрома боливийской столицы Ла-Пас. Он расположен в Андах на высоте четыре тысячи метров над уровнем моря. «Ллойд» продала самолет с большим количеством запчастей и значительно переделанным. Смотри, – Гала подошел ближе к бомбардировщику. – Удлиненный обтекаемый нос, кресла для четырнадцати пассажиров в задней части фюзеляжа, туалет, грузовой отсек. Все это для чартерной работы. Не думай, что он способен отпугнуть, навсегда отбить охоту летать самолетами.
– И дорого ты за него заплатил?
– Самолет был старым, летать на нем было опасно, и стоил он гроши.