Пока Антон листал довольно объемную папку, уже подполковник Балаховский вкратце рассказывал менеджеру строительной компании о своей жизни. Копаев улыбался невпопад или так же невпопад качал головой. Из личного дела Бабинова он вычленил лишь два главных момента. Бабинов служил в Таджикистане до распада СССР. Бабинова судили судом офицерской чести — судом младших офицеров. За что судили его сослуживцы — неизвестно, так как в деле отсутствовал как протокол собрания, так и решение. Очевидно, кадровик части решил не ломать дальнейшую судьбу тогда еще капитана Бабинова и материалы «забыл» вложить в дело. Таким образом у Бабинова появилась возможность соврать при приеме на работу в таможню, что его судили судом чести за то, что он избил солдата, оскорбившего на улице девушку. Ну, это так, к примеру… Бабинов мог придумать все, что угодно.
Итак, Бабинов служил там, откуда завтра придет грузовик с героином. Совпадение?
Копаев ставил три к одному, что это так. Но…
— Аля, какой номер телефона Бабинова? Дома, я имею в виду.
— Я не знаю, — покачала головой девушка. — Но знаю номер сотового.
— У Бабинова сотовый телефон — служебный?
— Конечно! У всех начальников отдела есть служебные мобильники.
Копаев вскочил со стула.
— Алик, извини! Мы поедем, а потом я тебе перезвоню, хорошо?
Балаховский, уже с треском свинтивший пробку с бутылки «Дербента», лишь укоризненно покачал головой:
— Копаев, ты когда гонки прекратишь? Аля, вы знаете, этот старший лейтенант в школе милиции, рассказывали, убежал с занятий, чтобы прыгнуть с парашютом…
Но Березина его уже не могла услышать. Антон тащил девушку за рукав к выходу, мимо скучающего в дежурной части прапорщика в летной форме.
— Вы уходите? — окликнул он странную пару, но и это осталось вне их внимания.
Антона осенила шальная мысль, которую он боялся потерять.
— Какой сотовой компании платит ваша таможня?
— «Билайн»! Что за дела?! — возмутилась Березина, стараясь успеть сесть в «девятку».
— Запиши мне на листке номер Бабинова.
Через десять с небольшим минут он резко притормозил у офиса «Билайн».
— Аля, меня не будет всего несколько минут. Послушай магнитофон…
Увидев, как девушка молча выходит из машины, вполголоса, чтобы она его не слышала, Антон выругался, закрыл машину и пропустил ее первой в стеклянную дверь с эмблемой медовой соты и замершей на ней пчелы…
Они вышли из дверей компании не через несколько минут, а через полчаса.
Причиной тому была твердолобость оператора, сидевшего за компьютером. Девчонка не хотела заниматься бестолковой работой — искать телефонные номера, с которыми связывался абонент, номер телефона которого был записан на листке бумаги. После того как Копаев прошипел ей на ухо: «Хочешь завтра вылететь с работы?» — она в бессилии махнула рукой и пригласила главного менеджера. Прибывшему на зов толстенькому пареньку в очках с золотой оправой Антон быстро объяснил, что ему на коммерческую тайну любого предприятия плевать, а вот если толстячку плевать на оперативную таможню… «Аля, покажи удостоверение!» —…то он ставит три к одному, что…
Толстячок согласился с доводами. И вот как раз ровно двадцать семь минут из указанного получаса ушло на поиск звонков.
Пока Амалия вслух оглашала весь список, Антон, ежеминутно поглядывая на часы, гнал машину к парку у памятника Крылову. До семнадцати часов оставалось семь минут…
* * *
Чибис зашел в парк за двадцать минут до встречи. Его уже начинало лихорадить. Бабинов сказал, что Эберс принесет пятьсот долларов ровно в пять вечера. Только бы Эберс не опоздал…
В ушах Куликова уже шумел знакомый прибой. Это приближался ненавистный, гудящий строй отморозков, плюющих на то, что он, Чибис, уже «болеет». Они знали, когда приходить… Они предугадывали тот момент, когда в «баяне» Чибиса высыхала последняя капля.
Он бесцельно бродил между лавочками, посасывая леденец. Каждый наркоман в душе сластена. Сладкое необходимо ему практически ежедневно для поддержания в организме энергии, вырабатываемой естественным, нормальным путем. Энергия наркотика обманчива, она направлена на износ организма, на его лжеспособность к мгновенному действию. Чибис считал секунды, и ему казалось, что мгновения состоят из лет…
Еще он пытался понять, зачем Бабинов, которого он знал вот уже несколько месяцев, за никчемную бумажку пообещал ни много ни мало пятьсот долларов. Все, что должен был сделать Чибис, — это написать несколько строк и передать листок Эберсу. Таких записок для опера Эберса было им написано много, но раньше он никогда не писал их под диктовку. Чибис в душе догадывался, что Бабинов готовит что-то не совсем хорошее для его «куратора», но… Но так тяжело, когда уши давит от мерзкого и страшного шума проклятой толпы!.. И он не знал, что с этим делать. Он был противен самому себе за то, что является какой-то «подставой» для человека, спасшего ему жизнь, но… Но ничего не мог с собой поделать. Ведь этих денег хватит надолго. Вены на руках и ногах уже стали «стеклянными», в паху ломило от постоянных инъекций, а тело просило и просило… А пятьсот долларов — это много доз заветного наркотика.
«Ты отдашь Эберсу эту бумагу и получишь от него пятьсот баксов», — сказал Бабинов.
Чибис заволновался. Знакомой фигуры Эберса нигде видно не было. Может, ему, Чибису, лучше выйти на просматриваемое место? Ведь Эберс запрещал «сидеть в кустах». Он твердил Чибису, что если хочешь получше спрятать вещь, то положи ее на самое видное место. А если хочешь остаться незамеченным сам — выйди на людное место. Сейчас это было проблемой. Чибис не мог выйти на людное место, потому что рядом не было его друзей — сизокрылых, уверенных в себе голубей. А все, что было рядом, — это приближающийся шум голосов…
Копаеву понадобилось около пяти-семи минут, чтобы выяснить, кто из десятка присутствующих является «человеком» Эберса. В оперативной практике случается, что мужские псевдонимы присваиваются представителям женского пола, и даже в документальном обмене информацией сохраняется тайна пола. Поэтому текст сообщения, прочитанный Антоном в таможне, мог ничего не значить в плане подгонки под него находящихся на скамейках людей. Копаеву было известно, что если встреча не происходит в ближайшие от назначенного времени четверть часа, то она не состоится вовсе. Одна из сторон уйдет сразу, как истекут пятнадцать минут. Прошло семь. Их хватило, чтобы вычислить Чибиса. Человек, к которому направлялся Антон, повел себя неадекватно минимум три раза. Во-первых, уже дважды менял скамейку, едва на нее с другого края кто-то садился. Во-вторых, парк у театра, где проходит маршрут полицейского патруля из Центрального РУВД, — не самое лучшее место для времяпрепровождения наркомана. А в том, что парень в джинсовой куртке — наркоман, Антон не сомневался. В подобных местах «ширяющаяся» братия не тусуется. И, наконец, с постоянством упрямца парень два раза в минуту бросал взгляд на башенные часы.
Наркоман, ищущий уединенное место, постоянно смотрящий на часы. Если Чибис не он, то кто? Копаев посмотрел по сторонам и медленно поднялся с бетонного парапета у входа в метро. До лавочки Чибиса было двадцать метров. Тридцать неторопливых шагов. Полминуты времени…
Преодолевая это расстояние, Антон боялся только одного — ошибиться. Если он ошибся в установлении лица, тогда все может рухнуть в один момент. Пятак, где располагались лавочки, был расположен полукругом, и действия каждого сидящего были как на ладони у всех. Если он сейчас ошибется, то настоящий Чибис это увидит. И тогда можно будет ему объяснять все, что угодно. Это все равно окажется бесполезно. На контакт он не пойдет. Все очень просто. Если чужой пришел от Эберса, он должен Чибиса знать если не в лицо, то по описанию одежды и внешнего вида. А если чужой ошибся, значит, Эберс ему не объяснил, как Чибис выглядит. Значит, это — «подстава». Поверить может кто угодно, но только не наркоман. Сутки без «дозы» в полиции, при разбирательствах и выяснениях, могут обернуться для него летальным исходом.
Чибис вздрогнул, когда рядом с ним на лавочку опустился парень. Не видя, однако, с его стороны никаких активных действий — парень ковырял пальцем мозоль на ладони, — Куликов успокоился и стал приподниматься, чтобы пересесть.
— Сидеть, — едва слышно произнес подсевший незнакомец, продолжая рассматривать руку.
В уши Чибиса ударил шум прибоя, и он почувствовал, как заколотилось его сердце. Эберс еще не пришел, но если даже он придет, то встреча не состоится. Судя по всему, незнакомый парень был из полиции. Братва так не одевается — слишком простенький прикид. Стандартный ментовской набор — джинсы, джинсовая рубашка, туфли явно не из кожи антилопы. Сзади слегка топорщится пояс на брюках. «Ствол»… Чибис обмер.
