— Но… — начал было Пиппин.
— Что еще за «но»? — нахмурился маг. — Ладно, спрашивай, но больше одного «но» я сегодня не потерплю.
— Да я насчет Голлума, — пояснил хоббит. — Не понимаю, как они решились идти вместе, даже следовать за ним. И ведет он их в какое-то гадкое место, как я понял, Фарамиру оно понравилось не больше, чем тебе.
— Да я и сам не все понимаю, — признался Гэндальф. — Хотя давно был уверен, что судьбы Фродо и Голлума как-то связаны и, прежде чем все кончится, им непременно предстоит встретиться. Ну а про Кирит-Унгол лучше вообще помолчать. Дурное место, однако меня больше пугает предательство… Чему быть, того не миновать. Даже закоренелый изменник может предать сам себя и, вовсе того не желая, совершить благое деяние. Так тоже бывает. Но все, хватит разговоров. Спокойной ночи!
Настало сумрачное хмурое утро, и приободрившиеся было с прибытием Фарамира люди снова впали в уныние. Крылатые Тени на виду больше не появлялись, но время от времени с высоты доносился их вой. Слышавшие его замирали от ужаса, а те, кто послабее духом, дрожали и не могли сдержать слез.
— Где же рохирримы? — гадали многие, поглядывая на север.
Фарамир снова уходил.
— Уж и отдохнуть не дают, — вполголоса толковали на улицах. — Правитель слишком суров к своему сыну, а ведь на нем нынче двойное бремя. Трудится без устали и за себя, и за погибшего брата.
Фарамир и вправду уходил не по своей воле. Таково было решение совета, а точнее — правителя города, не настроенного в то утро прислушиваться к чужому мнению.
Военачальники собрались спозаранку, и все сошлись на том, что без помощи Рохана отразить наступление с юга в открытом бою невозможно. Оставалось лишь крепить стены и ждать.
— Но мы не должны оставлять внешние линии обороны, — указал Дэнетор. — Рэммас-Эккор стоил нам великих трудов, и Враг должен дорого заплатить за переправу через Реку. К северу от Кэир-Андроса лежат топи, там войско не провести, а южнее Лебеннина Андуин так широк, что потребуется целая флотилия лодок. Удар будет нанесен в Осгилиате, как и в прошлый раз, когда его отразил Боромир.
— То была всего лишь проба сил, — заметил Фарамир. — Теперь все иначе. Враг может положить у переправы по десять своих на каждого нашего и счесть это выгодным обменом. Ему ничего не стоит потерять целую рать, а у нас каждый маленький отрядец на счету. И если он все-таки прорвется за Реку, защитникам Осгилиата уже не отступить — до города слишком далеко.
— Нельзя забывать и о Кэир-Андросе, — вступил в разговор Имрахил. — Удерживая Осгилиат, необходимо позаботиться о левом фланге. Придут рохирримы, не придут — это пока неизвестно. Зато точно известно — Фарамир сам разведал, — что к Черным Воротам стягиваются неисчислимые полчища. Враг может выйти к Реке одновременно в нескольких местах.
— Риск есть, — согласился Дэнетор, — но на то и война. Кэир-Андрос укреплен, там имеется пост, а больше туда посылать некого. Однако ни Осгилиата, ни Пеленнора я без боя не отдам, если, конечно, сыщется полководец, которому достанет мужества выполнить волю своего правителя.
Воцарилось молчание, нарушил которое Фарамир.
— Твоя воля для меня закон, отец, — молвил он. — Раз Боромира нет я пойду вместо него и сделаю все, что в моих силах, если таков твой приказ.
— Да, приказ таков, — коротко ответил Дэнетор.
— Тогда прощай, отец, — поклонился Фарамир. — Если я вернусь, думай обо мне лучше.
— Это зависит от того, как ты вернешься, — сурово произнес Дэнетор.
Последним, кто говорил с Фарамиром перед отъездом на восток, был Гэндальф.
— Я знаю, у тебя горечь на сердце, — сказал он. — Но не лезь понапрасну на рожон. Ты еще будешь нужен здесь, и не только как воитель. Поверь, Фарамир, отец любит тебя. Ну, в добрый путь!
Фарамир уехал во главе небольшого отряда добровольцев. Многие пытались разглядеть со стен, что происходит в Осгилиате, но разрушенный город скрывала мгла. Другие неотрывно смотрели на север, считая лиги, отделявшие Рохан от Минас-Тирита.
— Придет ли Тейоден? — гадали они. — Не забудет ли о старом союзе?
— Придет, — заверял сомневающихся Гэндальф. — Непременно придет, разве что несколько запоздает. Пока еще рано. Сами посудите: красную стрелу он получил в лучшем случае два дня назад, а путь от Эдораса неблизкий.
Поздним вечером со стороны Реки, загоняя коня, прискакал гонец с безрадостными вестями. Выступившее из Минас-Моргула войско уже подтягивалось к Осгилиату, соединившись с подошедшими с юга полчищами свирепых харадримов.
— Их снова ведет Черный Предводитель, — говорил гонец, содрогаясь от ужаса. — Страх переправился через Андуин впереди его воинства.
Этими словами закончился для Пиппина третий день пребывания в Минас-Тирите. В ту ночь мало кому удалось уснуть. Надежда таяла, ибо все понимали, что даже Фарамир не сможет удерживать переправу долго. На следующий день Тьма сгустилась до предела и больше уже не росла. Зато рос страх: гонцы донесли, что Вражье воинство переправилось через Андуин, а Фарамир, собрав уцелевших людей, отступает к стенам Пеленнора под натиском десятикратно превосходящих сил.
— Уж не знаю, успеет ли он укрыться за стенами, — говорил вестник, — враги идут по пятам. Они дорого заплатили за переправу, но все же меньше, чем мы рассчитывали. У них все было хорошо подготовлено. Теперь-то ясно, что в восточном Осгилиате давно уже строили лодки и сколачивали плоты. Так валом и валили, но самое страшное не это, а их Черный Предводитель. Мало кто устоит при его появлении. Перед ним и собственные-то воины трепещут, по первому его знаку они хоть сами на смерть пойдут, хоть друг друга поубивают.
— Значит, там я нужнее, чем здесь, — сказал Гэндальф и без промедления ускакал во Тьму.
Пиппин остался один и в ту ночь так и не сомкнул глаз.
Он стоял на стене, неотрывно глядя на восток.
Когда, словно в насмешку, ибо над городом висела тьма, зазвонили утренние колокола, Пиппин увидел далеко на равнине огненные вспышки. Поднялась тревога, люди схватились за оружие.
— Стена Пеленнора пала! — кричали повсюду. — Они проделывают в ней бреши чародейским зельем. Они идут!
Но первыми появились не враги, а горстка всадников во главе с Гэндальфом: они сопровождали вереницу повозок с ранеными. Не теряя времени маг направился к Дэнетору. Правитель сидел в верхнем покое, над тронной залой Белой Башни. Пиппин был с ним: заслышав колокол, хоббит вспомнил о службе и поспешил к наместнику. Дэнетор всматривался сквозь тусклые окна то на север, то на восток, то на юг, щуря темные глаза, словно надеялся пронзить взглядом окутавшую город со всех сторон мглу. Но чаще всего он оборачивался на север и порой напряженно прислушивался, будто благодаря ведомому одному лишь ему древнему искусству мог расслышать топот копыт на далеких полях.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
