Когда, словно в насмешку, ибо над городом висела тьма, зазвонили утренние колокола, Пиппин увидел далеко на равнине огненные вспышки. Поднялась тревога, люди схватились за оружие.
— Стена Пеленнора пала! — кричали повсюду. — Они проделывают в ней бреши чародейским зельем. Они идут!
Но первыми появились не враги, а горстка всадников во главе с Гэндальфом: они сопровождали вереницу повозок с ранеными. Не теряя времени маг направился к Дэнетору. Правитель сидел в верхнем покое, над тронной залой Белой Башни. Пиппин был с ним: заслышав колокол, хоббит вспомнил о службе и поспешил к наместнику. Дэнетор всматривался сквозь тусклые окна то на север, то на восток, то на юг, щуря темные глаза, словно надеялся пронзить взглядом окутавшую город со всех сторон мглу. Но чаще всего он оборачивался на север и порой напряженно прислушивался, будто благодаря ведомому одному лишь ему древнему искусству мог расслышать топот копыт на далеких полях.
— Фарамир вернулся? — первым делом спросил Дэнетор.
— Нет, — ответил Гэндальф. — Но когда мы расставались, он был жив. Собрал отряд, чтобы прикрыть отступление через Пеленнор, иначе оно превратилось бы в бегство. Прикрыть-то прикроет, но долго ему не продержаться, слишком уж силен враг. Пришел тот, кого я боялся.
— Неужто сам Темный Властелин? — вскричал Пиппин, забывший от ужаса, что ему не пристало встревать в разговор.
— Нет, достойный Перегрин, — горько рассмеялся Дэнетор, — пока еще нет. Он появится только после полной победы, чтобы восторжествовать надо мной. Войну Враг ведет чужими руками, как и все великие властители, если они мудры. Как и я — сижу здесь, в Башне, размышляю, наблюдаю и выжидаю, не щадя даже собственных сыновей. А мне ведь еще под силу орудовать мечом.
Старик выпрямился и распахнул черный плащ, скрывавший, как оказалось, кольчугу и длинный меч в черных с серебром ножнах.
— Долгие годы я не снимал брони ни днем, ни ночью, — промолвил он. — Нельзя расслабляться, ибо изнеженность порождает робость.
— Однако сейчас твоими дальними укреплениями уже овладел самый грозный из полководцев Барад-Дура, — сказал Гэндальф. — Это бывший король Ангмара, великий чародей, а ныне предводитель назгулов, Призрак Кольца, копье ужаса в руке Саурона и тень отчаяния для его противников.
— Вот соперник тебе под стать, Митрандир, — молвил Дэнетор с невеселой усмешкой. — Что до меня, мне давно известно, кто ведет полчище Темной Башни. Неужто ты вернулся лишь ради того, чтобы сообщить мне это? Или же просто не решился померяться с ним силами?
Пиппин зажмурился от страха. Он ждал, что Гэндальф взъярится, но, как оказалось, напрасно.
— Может, и так, — спокойно отвечал маг. — Нам еще не пришло время испытывать силу. К тому же, если верить древним пророчествам, он падет не от руки мужа. Его судьба сокрыта даже от Мудрых. Впрочем, этот Владыка Отчаяния покуда вперед не рвется. Гонит в атаку своих, а сам командует из тыла, не иначе как руководствуясь мудростью, о которой ты только что говорил. Но хватит о нем. Я привез раненых, которых еще можно исцелить. Но прежде всего вернулся за тем, чтобы сообщить — в стенах множество брешей и скоро моргульские орды хлынут на равнину. Надо встретить врагов в поле, а для того нужна конница. Всадников у них мало, и мы можем надеяться хотя бы на краткий успех.
— Всадников и у нас в обрез, — проворчал Дэнетор. — Рохирримы были бы сейчас очень кстати.
— Прежде них появятся другие, — сказал Гэндальф. — Уцелевшие защитники Кэир-Андроса. Остров захвачен. Из Черных Ворот вышла новая рать, и сейчас она переправляется через Реку на северо-востоке.
— Кое-кто поговаривает, будто тебе, Митрандир, в радость приносить дурные вести, — отозвался правитель. — Да только для меня это никакая не новость. Я знал о случившемся еще до ночи. И насчет конной вылазки тоже думал. Давай-ка спустимся вниз, посмотрим, что можно сделать.
Время шло. Дозорные со стен видели отступающие отряды. Разрозненные кучки усталых, зачастую раненых воинов отходили в беспорядке, а иные просто бежали, словно от погони. Далеко на востоке зажглись и стали расползаться по равнине огни. Горели дома и амбары. Потом, прорезая мрак, ручейки красного пламени стали стекаться из разных точек к широкой дороге, что вела от Осгилиата к городским воротам.
— Враги наступают, — переговаривались люди. — Проломили стену да так и прут с факелами через бреши. Где же наши?
Еще не настал вечер, но в сумрачной мгле даже самые зоркие воины цитадели не могли разглядеть ничего, кроме множившихся пожарищ да факельных ручьев, сливавшихся в сплошные огненные потоки. Наконец на виду, примерно в миле от города, показался последний отряд, сохранявший строй и не поддавшийся панике. Дозорные затаили дыхание.
— Должно быть, это Фарамир, — говорили на стенах. — Ему повинуются и кони, и люди. Он еще держится.
Когда до Ворот оставалось не более ста шагов, из мрака галопом вылетели всадники — все, что осталось от прикрывавшего отход отряда. Соединившись со своими, они развернулись и снова ударили на преследователей. Навстречу им катился настоящий огненный вал, полчища визжащих орков с факелами в руках и свирепых южан под красными знаменами. А потом боевые кличи перекрыл душераздирающий вой, и из-под облаков вынырнули Крылатые Тени — несущие смерть назгулы.
Отступление превратилось в бегство. Строй распался, люди бросали оружие, крича от страха, а иные и просто падали без чувств на землю.
Но тут в цитадели запели трубы — Дэнетор подал сигнал к конной атаке. Сигнал, которого давно дожидались у Ворот все оставшиеся в городе верховые. Лавина всадников понеслась на врага, и со стен раздались радостные восклицания. В первых рядах, под знаменем Лебедя, скакали закованные в сталь рыцари князя Имрахила.
— Амрот за Гондор! — восклицали они. — Амрот за Фарамира!
Разделившись на два потока, конница обтекла отступавших и с громом обрушилась на вражеские фланги. А впереди всех мчался, как ветер, вновь представший в истинном свете Белый Всадник, и с его воздетой руки срывались разящие молнии.
Назгулы с хриплыми воплями взвились вверх и скрылись во тьме, ибо их предводитель все еще избегал поединка со столь могучим противником. Моргульская орда дрогнула и бросилась врассыпную: факелы мерцали и гасли, как искры, рассеянные порывом ветра. Отступавшие воспряли духом и сами перешли в наступление. Преследователи превратились в преследуемых. Поле усеяли трупы южан и орков. Всадники настигали бегущих и рубили их на всем скаку.
Однако Дэнетор не позволил увлечься преследованием. Хотя вражий натиск и захлебнулся, с востока уже подступали новые полчища. Трубы пропели отход, и конница остановилась. Позади конных шеренг восстановили строй пехотинцы. Отступление завершилось в полном порядке. Воины вступили в город под гром ликующих криков, но ликование скоро поумерилось, ибо стало ясно, что Фарамир потерял не меньше трети своих людей. Да и его самого нигде не было видно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
