ЧЕРТ И МЛАДЕНЕЦ
У Костика Семёнова, командира разведвзвода была подпольная кличка: «Чёрт». В глаза его конечно так никто не называл. Но если дневальный подавал сигнал: «Шухер! Чёрт в казарме», всем было понятно о ком речь. Костика в Воронежской бригаде внутренних войск знала каждая собака. От природы но был огромен будто лось, упрям словно осёл и зол как сто чертей. Костя обладал массивным подбородком и скошенным как у питекантропа черепом, всегда обритым согласно уставу (длинна волос 5 мм от поверхности скальпа). Из под мощных надбровных дуг сверкали глубоко посаженные глаза злого гения. А кулаки у Костика были такого размера, что зажав в них по буханке, он мог спросить: «Что у меня в руках»?
Бойцы слушались командира с полуслова. Если и находился смельчак, способный возразить, реакция старлея была мгновенной и потрясающей до глубины души. Костик резко оборачивался к непокорному, нависал над ним грудой мышц и, дыша в лицо, резко бросал:
— Чё такое?!
Вдавливая ошалевшего солдата взглядом в землю, Костик участливо спрашивал:
— Чи не так?
После такого вопроса даже у самого отмороженного неуставщика становилось «всё так». Когда Костик заступал на дежурство, бойцы приносили ему в кабинет телевизор и старлей смотрел его всю ночь, даже носа в казарму не высовывая. И верите ли, за все его дежурства в части не было ни одного инцидента. Ни пьянки, ни драк. Потому что солдаты знали: Чёрт на дежурстве. Нельзя беспокоить чертей попусту. Что же касается коллег-офицеров, то с ними все спорные вопросы Костик решал просто до ужаса.
— Щас как стукну тебя! — говорил он оппоненту. — Станешь фиолетовым.
Не скажу, что старлея любили в бригаде за такие повадки, но вынужденно уважали. Знали Костика и за пределами бригады. Слава о его похождениях дошла даже до родной Обояни. Как-то во время очередного отпуска Костю остановили трое и без предисловий предложили выворачивать карманы. Костик с такой постановкой вопроса не согласился и доморощенных гопников отлупил. Утирая кровавые сопли гопники с безопасного расстояния пригрозили офицеру, что де, натравят на него некоего Чёрта, а уж он Семёнову покажет, где раки зимуют.
— Всякое повидал, — рассказывал потом Костик об этом эпизоде, — Но в первый раз меня мною же пугали!
В обязанности разведотдела бригады вменялось освещение обстановки на территории, прилегающей к периметру зоны отчуждения. Разведчики уходили в Зону на несколько дней, выбросы пережидали в подвалах брошенных зданий, с местным зверьём и проникающими через периметр «дикими» сталкерами старались не связываться, проповедуя главный принцип разведки: Скрытность. Обходя поля аномальной активности, бойцы иногда на десятки километров углублялись в зону отчуждения, куда кроме них мог добраться только хорошо экипированные сталкеры. Поэтому понятие «прилегающие территории» для Семёнова было весьма и многократно растяжимым. Он раз за разом выводил своих бойцов обратно к периметру, подтверждая неофициальное, но почётное звание военного сталкера.
В один из таких рейдов Костик крепко испортил отношения со своим ротным, недавно переведённым в бригаду из одной маленькой, но гордой республики. Разведчики зачищали покинутое село, что стояло в километре от периметра. От домов в нём остались по большей части одни стены, поросшие диким виноградом. За стенами был хаос из обломков провалившихся крыш. Во дворах и палисадниках разросся бурьян выше человеческого роста, обожжённые яблони сгибались под весом страшноватого вида плодов. Разбившись на тройки, разведчики двигались от северной окраины села. Стараясь не шуметь, они осматривали руины.
— Эй вы! — окликнул ротный бойцов с автоматическим гранатомётом. — Дуйте вон на тот холм.
Боец, тот, что нёс на загривке сам АГС, достал из кармана пару гаек с привязанными к ним обрезками бинта. Из всех детекторов аномалий гайка — самый надёжный. Второй солдат со станком за спиной встал сзади, готовый идти след в след. Ротный посмотрел на эти приготовления, ничего не понял и зашипел:
— Так, я сказал: бегом!
Бойцы глянули на Костика, на лицах у них появилось выражение как перед расстрелом.
— Товарищ капитан, — сказал Семёнов как можно тише. — Здесь нельзя «бегом».
Ротный обернулся и уже раскрыл рот, собираясь оборвать старлея, но в этот момент из-за деревьев раздались хлопки автоматных выстрелов, приглушённых ПБСами. В ответ резко затрещал «калашников» уже безо всякого глушителя. Разведчики наткнулись на охрану контроллера. Мгновение спустя все почувствовали удар. Мир окрасился в фиолетовые тона, улица качнулась, словно при землетрясении, контуры руин расплылись. Это контроллер обнаружил присутствие врагов. Он ещё не нападал, просто предупреждал: «Я знаю, что вы здесь. Не трогайте меня, и я вас не трону». Но разведчики зашли слишком далеко.
Рейд закончился плохо. Бойцам пришлось уносить ноги из проклятых руин. Спустя полчаса после того как разведчики выскочили за околицу, «грады» превратили село в лунный пейзаж. А Костик получил себе в командиры непримиримого врага и обрёл неоценимый опыт общения с контроллером.
Жизнь в бригаде шла своим чередом. Патрули, наряды, выходы в Зону. К последним старлей относился как к неизбежному злу, поскольку патологической храбростью не страдал, всю свою дозу адреналина с лихвой выбирал на рыбалке со спиннингом. На Припяти, у которой стояла бригада, рыбалка была хорошей. Эпизод с неудачным рейдом стал забываться.
В субботу по частям периметра объявили усиление. Это значило: никаких увольнений в город, всем находиться в бригаде и ждать, пока режим усиления не снимут. Костик парень холостой, ему в городе всё равно делать нечего. Но и видеть одни и те же рожи не было больше сил. Костик достал пиво и пошёл в гости к начальнику медицинской службы бригады. Врач подписал контракт после окончания гражданского мединститута. Он был человеком сугубо штатским и Семёнов взял над ним что-то вроде шефства, чтобы переход от весёлой гражданской жизни к суровой военщине не показался слишком резким.
Стояло солнечное августовское утро, день обещал быть тёплым. Из распахнутого окна медпункта открывался вид на ангары и ограду из колючей проволоки, обозначавшую границу части. У колючки бойцы с триммерами в руках сражались с бурьяном. Кому не достался триммер, собирали скошенную траву в стожки. Труд этот носил оттенок сизифова, потому что малые дозы аномальной активности, ощущавшиеся вблизи периметра, вызывали бурную вегетацию у растений и любой сорняк за неделю вымахивал выше человеческого роста. Визг триммеров и ругань солдат привела Костика в благодушное настроение, ибо нет ничего приятнее, чем наблюдать, как работают другие.
— Есть в этом что-то романтическое, — заметил Костик, — пить пиво из горла.
Врач кивнул, соглашаясь. Он чувствовал себя не очень уютно, ибо, что ни говори, наливаться пивом на службе — занятие предосудительное. Над частью появился самолёт. Он летел настолько низко, что была различима маркировка на борту и ряд иллюминаторов. Самолёт беззвучно скользнул над казармой и скрылся за тёмной стеной леса.
— Красиво летит, — сказал врач, указывая бутылкой в ту сторону, где только что скрылся самолёт.
В этот миг собутыльников поразила одна и та же мысль. Но Костик, у которого соображалка работала быстрее, выразил её первым:
— Он что, с выключенными моторами летел?
И приятели погрузились в созерцательное размышление на тему лайнера, планировавшего в сторону зоны отчуждения. Произошедшее никак не вязалось с их повседневным опытом, определённо свидетельствовавшим, что там, за периметром может быть всё что угодно, хоть черти с рогами, хоть танки с крылышками, но зато, здесь, в пределах нормального мира всё объяснимо и имеет чёткую причинно-следственную связь. По случаю старлей выдал историю про то как вертолёт, на котором он с разведгруппой летел вдоль Припяти, попал в непонятное облако и у него отказали оба двигателя. Вертолёт довольно жёстко сел на авторотации, разведчики вместе с пилотами неделю искали выход из лабиринта аномалий. Врач в ответ рассказал, как в Курске вертолёт санавиации ни в какие аномалии не попадал, но от старости прогнил настолько, что в момент посадки на больничном дворе у него отвалился хвост.
— …представляешь, винты ещё крутятся, и в этот момент хвостовая балка падает на землю! — красочно описывал эскулап. — Областная больница была просто в шоке.
В дверь постучали, и сразу же в кабинет заглянул солдат.
— Товарищ старший лейтенант, вас к начштабу.
Тревожное предчувствие, поселившееся в душе офицера, усилилось. Он спинным мозгом почувствовал связь между спланировавшим в Зону лайнером и внезапным вызовом к начальству. Дело в том, что гражданская авиация над Зоной не летает. В принципе! Даже вертолёты Изоляционных сил над запретными землями появляются изредка, и летают осторожно, на ощупь пробираясь между аномалиями.
