— Если они хотят, чтобы с нами ничего не случилось, было бы куда лучше провезти нас тихо и незаметно, — пробормотал Райан.
— Успокойся, Джек. Всякий раз, когда я приезжаю сюда, повторяется одно и то же. Ты здесь впервые?
— Да. Первый раз в Риме. Жаль, что никогда раньше мне не удавалось побывать здесь — а ведь всегда хотелось. Понимаешь… история и тому подобное.
— Действительно, этого здесь сколько угодно, — согласился Адлер. — Думаешь, мы сумеем кое-что добавить?
Райан повернулся и взглянул на спутника. Ему не приходило в голову, что приближается новая эпоха в истории мира — причем поворот может оказаться опасным.
— У меня другая работа, Скотт.
— Ты знаешь, что случится, если мы добьемся успеха.
— Откровенно говоря, я не задумывался над этим.
— Напрасно. Хорошие поступки не остаются безнаказанными.
— Ты имеешь в виду госсекретаря Талбота?..
— Нет, что ты. Мой босс здесь ни при чем.
Райан посмотрел вперед и увидел, как грузовик поспешно свернул на обочину. Полицейский, ехавший на мотоцикле на самом краю кортежа, не свернул в сторону даже на миллиметр.
— Я занимаюсь этим не ради награды. Просто мне пришла в голову хорошая мысль, вот и все. А сейчас всего лишь веду подготовительную работу.
Адлер недоуменно покачал головой, но промолчал. Боже мой, подумал он, как же ты сумел удержаться на службе в правительстве так долго?
Полосатые мундиры швейцарских гвардейцев были изготовлены по эскизам Микеланджело. Подобно красным мундирам британской гвардии, они представляли собой анахронизм давно ушедших времен, когда солдат одевали в яркую форму, чтобы их было легче отличать от противника. А сейчас полосатые мундиры швейцарских гвардейцев, подобно красным у их британских коллег, больше рассчитаны на привлечение туристов, чем для каких-либо практических целей. Как сами гвардейцы, так и их вооружение выглядят столь эксцентрично. Стражники Ватикана держат в руках алебарды — пугающие на вид топоры с длинными ручками, первоначально предназначенные для того, чтобы сражаться с конными рыцарями, закованными в латы. Нередко цель — сбросить рыцаря с коня — достигалась тем, что ужасные раны получали не рыцари, а кони; животным трудно обороняться от вооруженных воинов, а война — дело сугубо практическое. Рыцарь в тяжелых латах, оказавшийся на земле, уже не мог сопротивляться, и его умерщвляли с такой же легкостью, как чистят омаров, — ничуть не испытывая чувства сожаления. Многие почему-то считают средневековое оружие романтическим, придумал Райан, но в его предназначении ничего романтического не было. Современная винтовка пробивает дыры в телах своих жертв, тогда как средневековые мечи и алебарды рассекали их на части. И те и другие — орудия убийства, правда, убитых винтовочными пулями легче хоронить.
Швейцарские гвардейцы, впрочем, имели на вооружении и автоматы, изготовленные фирмой «СИГ». Далеко не все охранники Ватикана носят мундиры эпохи Возрождения, а после покушения на папу Иоанна Павла II многие из гвардейцев получили дополнительную подготовку по применению самого современного оружия, причем незаметно и не привлекая внимания, потому что владение оружием не соответствует тому образу Ватикана, который стремятся создать у своей паствы сами священники. Интересно, подумал Райан, какова позиция Ватикана относительно применения смертоносного оружия и доволен ли начальник охраны теми правилами, что требуют от него высшие сановники католической церкви, не понимающие серьезность опасности и необходимость решительных действий. И все-таки охрана делает все, что от нее зависит в пределах навязанных ограничений, ворча между собой и выражая свою точку зрения в удобное время, как все, кто отвечает за безопасность других.
Их встретил епископ, ирландец по имени Шеймус О'Тул, его рыжие волосы дико не соответствовали цвету рясы. Райан вышел из лимузина первым и потому сразу столкнулся с проблемой — следует ли ему целовать перстень на руке О'Тула или нет? Он вспомнил, что не встречал настоящего епископа со дня своей конфирмации — а это случилось много лет назад, когда он учился в шестом классе балтиморской школы. Епископ, однако, сразу решил проблему, стиснув руку Райана своей медвежьей лапой.
— Подумать только, мир полон ирландцев! — широко улыбнулся он.
— Кому-то нужно поддерживать в нем порядок, святой отец.
— Ну конечно, конечно! — Затем О'Тул пожал руку Адлера. Скотт был евреем и не собирался целовать чьи-либо перстни.
— Прошу следовать за мной, джентльмены.
Епископ О'Тул провел их внутрь здания, история которого легко заполнила бы три тома научных исследований плюс иллюстрированный путеводитель, посвященный искусству и архитектуре. Джек все же заметил два металлодетектора, через которые они прошли на третьем этаже. Детекторы были столь искусно замаскированы внутри дверных коробок, что сделали бы честь Леонардо да Винчи. Ничуть не хуже, чем в Белом доме, решил Райан. Действительно, заметил он, далеко не все швейцарские гвардейцы носят полосатые мундиры — несколько мужчин, прогуливающихся по залам и одетых в штатское, были слишком молодыми и подтянутыми для священников, но общее впечатление было чем-то средним между старинным музеем и монастырем. Служащие — священники и монахи — носили сутаны, а монахини, которых было тоже немало, были одеты в строгое монашеское платье, а не в полугражданскую одежду, как их сестры в Америке. Райана и Адлера попросили подождать в приемной — Джек решил, что это сделали для того, чтобы предоставить им еще одну возможность полюбоваться окружением, а не ради протокола. На противоположной стене висела мадонна кисти Тициана. Райан с восхищением смотрел на нее, пока епископ О'Тул пошел сообщить о прибытии высокопоставленных гостей.
— Интересно, — пробормотал Райан, — неужели ему никогда не приходило в голову написать картину поменьше?
Адлер улыбнулся.
— Зато он умел схватывать выражение лица и ощущение мгновения, правда? Ну, ты готов?
— Да, — кивнул Райан. Он чувствовал, как его охватывала странная уверенность.
— Джентльмены! — О'Тул распахнул двери. — Прошу вас. — Они прошли через еще одну приемную. В ней были два стола для секретарей — оба пустовали — и впереди двустворчатые двери высотой, как показалось Райану, футов в четырнадцать.
Кабинет кардинала Джиованни Д'Антонио можно было бы использовать в Америке для балов или государственных приемов. Потолок его был украшен фресками, стены обиты голубым шелком, а древний паркет из драгоценных пород дерева устилали ковры, каждый из которых был достаточен для средней гостиной. Мебель, изготовленная по крайней мере пару столетий назад, была, по-видимому, самым поздним приобретением: парчовая ткань туго обтягивала подушки диванов и кресел на резных позолоченных ножках. По серебряному кофейному сервизу на столике они поняли, куда им следует сесть.
Кардинал встал и направился к посетителям, улыбаясь, словно король несколько веков назад при встрече с любимым министром. Д'Антонио был мужчиной невысокого роста и, судя по тому, что весил фунтов на сорок больше, чем следовало, обожал вкусно поесть. В кабинете пахло табаком, и Райан понял, что кардинал курит. Ему следовало бы давно расстаться с этой привычкой, потому что возраст кардинала стремительно приближался к семидесяти. Старое морщинистое лицо смотрело на Райана с достоинством, свойственным простым людям. У Д'Антонио, сына сицилийского рыбака, были лукавые карие глаза, говорящие о прямоте и искренности, от которых он не сумел полностью избавиться за пятьдесят лет служения церкви. Райан ознакомился с биографией кардинала и легко представлял себе, как тот вытаскивает сети рядом с отцом много лет назад. Вдобавок простота являлась полезным прикрытием для дипломата, которым и был старик — несмотря на высокий сан кардинала. Подобно многим представителям Ватикана, Д'Антонио блестяще владел несколькими языками и на протяжении тридцати лет успешно выполнял свои обязанности. Невозможность прибегать к вооруженной силе для перестройки мира стала всего лишь дополнительным импульсом к совершенствованию хитрости и поистине невероятной изворотливости. На жаргоне разведчика Д'Антонио был агентом высшего класса, чувствующим себя как дома в самой разной обстановке, всегда готовым выслушать собеседника или дать полезный совет. Стоит ли говорить, что сначала он повернулся к Адлеру.
— Так приятно опять встретиться с вами, Скотт.
— Обоюдное чувство, ваше преосвященство. — Адлер пожал протянутую руку и улыбнулся вежливой, улыбкой дипломата.
— А вы, должно быть, доктор Райан. Мы так много слышали о вас.
— Спасибо за доброе слово, ваше преосвященство.
— Садитесь, будьте так любезны. — Кардинал сделал знак в сторону кушетки такой изысканной красоты, что Райан опустился на нее с душевным трепетом. — Кофе?
