— Послушай, мама, нам надо что-то менять. Не знаю, о чем ты думаешь, но если об этом узнал папа, он бы перевернулся в своей могиле.
Маделин нервно провела рукой по волосам:
— Джо не был ханжой, Диана! А вот ты настоящая ханжа.
— Ханжа? Это я ханжа?! — Девушка явно почувствовала себя уязвленной и здорово рассердилась. Предыдущим вечером Джефф тоже назвал ее ханжой, когда она не позволила ему поцеловать себя. — Мама, я просто не хочу, чтобы тебе было плохо, вот и все.
Маделин стало страшно. То, что могла по-своему судить о людях, — это одно, но то, что она якобы заботилась о чувствах матери, — совсем другое.
— Милая моя, мне не будет плохо! — запротестовала она.
— О боже, ну они же люди совсем не нашего круга, разве не так? И кроме того, ты немного старовата для того, чтобы вести себя так…
— Старовата?! — Маделин чуть не лишилась дара речи. Диана почему-то всегда очень болезненно относилась к ее возрасту. Она тяжело вздохнула. Было очевидно, что дочь намерена разыгрывать из себя отверженную и надеяться на то, что мать наконец сдастся и сделает все так, как устраивало бы ее. Это заставило Маделин забеспокоиться, а не беспричинны ли протесты Дианы. И надо было признать, что если жизнь Ника словно раскрытая книга, то ее — отнюдь нет.
Ник пристегнул ремень безопасности — самолет шел на посадку. Еще немного, и он снова увидит Маделин, в предчувствии долгожданной встречи пульс его заметно участился. Это были долгие десять дней, а ведь ему нетерпелось вернуться в Англию уже после первых двадцати четырех часов пребывания в Италии. Его мать, которая собиралась в Англию в следующую среду, пыталась уговорить его подождать несколько дней и полететь в ее компании, но он извинился и, сославшись на неотложные дела, отклонил ее предложение. Он знал, что своим отказом причинил ей боль, но говорить истинную причину спешки не стал, решив подождать возвращения, чтобы убедиться в том, что назад пути нет, на что он очень надеялся.
Мать еще несколько лет назад убеждала его жениться снова, но на уме у нее была София Рудолфи, дочь кузины его отца. Софии исполнилось двадцать восемь, миниатюрная, с бледным, но интересным лицом. Девушка страстно привязалась к Марии, но Николаса не слишком радовало то, что София жаждет выйти за него замуж. До сих пор Николас не встречал женщину, которую ему хотелось бы оберегать и заботиться о ней. Но он не был вполне уверен, что Маделин привлекает лишь он сам. Она не была богатой женщиной, так что же влекло ее: его деньги или он сам?
Он мрачно смотрел в иллюминатор. Радость возвращения к любимой улетучилась, словно ее и не было. Проклятые деньги!.. Но без них он не смог бы заниматься своим делом, которое значило для него очень много. Кроме того, ведь отец женился на матери, хотя она и была дочерью простого итальянского рыбака. Но он ничего не потерял. Мать была отцу прекрасной женой, она любила его очень сильно, а деньги никогда особенно не интересовали ее.
«Боинг» коснулся земли. Пробежав по длинной взлетно-посадочной полосе, самолет наконец остановился. А мысли Николаса тем временем обратились к первому мужу Маделин. Каким он был? Почему он умер таким молодым? Девять лет назад Маделин было только двадцать четыре, и, даже если предположить, что муж был на десять лет старше ее, он все равно был в самом расцвете. Да, здесь было над чем поразмыслить.
Отстегнув ремень, Николас поднялся, надел пальто с меховым воротником и вместе с другими пассажирами направился к выходу из самолета. Когда он вылетал из Рима, там было довольно свежо, но в Лондоне — как ему показалось, когда он вышел на холодный вечерний воздух, — температура была на несколько градусов ниже.
Сумерки быстро спускались на сверкавшее множеством огней здание аэропорта. Николас торопливо шагал к регистрационной стойке и через несколько минут, выполнив все формальности, был готов отправиться в Оттербери. Багаж его был невелик — один маленький чемоданчик.
В зале было многолюдно, и Николас забеспокоился, что не сможет разыскать Маделин. Ее нигде не было видно, а ведь часы показывали уже десять минут восьмого.
Нахмурившись, он, щелкнув зажигалкой, поднес ее к кончику сигареты и быстро направился в сторону бара. Протолкнувшись через толпу, он заказал бурбон со льдом. Одним глотком осушив стакан, решительно пошагал к выходу…
Внезапно позади себя он услышал торопливый стук каблучков и, резко обернувшись, увидел Маделин, уже протянувшую руку, чтобы схватить его за рукав.
— О, Ник! — задыхаясь, воскликнула она. — Я так боялась, что не найду тебя. Автобус застрял в пробке, так что мы только-только приехали. Мне ужасно жаль.
Она посмотрела ему в глаза; взгляд был умоляющим, а лицо ее так и светилось радостным теплом. Николас немедленно растаял, но вид сохранял суровый.
— Почему ты не взяла такси? — строго поинтересовался он.
— Я как-то не подумала об этом, — честно призналась она. — К тому же такси тоже могло попасть в пробку, как и автобус… — Ее голос дрогнул. Их долгожданную встречу она представляла себе совсем не так.
Но как она могла бы объяснить Нику, что Диана снова начала спорить с ней и возражать против того, чтобы она ехала, поэтому она опоздала. Он вполне мог бы решить, что она просто выдумывает оправдания.
— Ну что ж, тогда давай возьмем такси хотя бы сейчас, — предложил Николас, голос его оставался напряженным.
Маделин с готовностью кивнула. Ник подумал, что она кажется ему необыкновенно родной и близкой в своем зеленом пальто.
Большинство пассажиров с ранних рейсов уже разъехались, так что найти свободное такси труда не составило. Николас дал водителю адрес клуба на Сент-Джеймс-стрит и откинулся на спинку заднего сиденья рядом с Маделин.
— Думаю, что мы с тобой поужинаем в моем клубе, — сообщил он, когда машина тронулась с места.
— Твой клуб? Я и не представляла, что ты так хорошо знаком с Лондоном. Или что тебя так хорошо знают в Лондоне. — Она нервно стянула с рук перчатки.
Николас пожал плечами.
— Ты обо мне много не знаешь, — несколько высокомерно ответил он.
Маделин молча повернула голову к окну. Она не могла понять, почему он так злился. Почему он вдруг так изменился? Опустив глаза на свои руки, она стала разглядывать сверкающий камень кольца. Николас сидел, отодвинувшись в угол, и мрачно глядел на поток автомобилей, барабаня длинными пальцами по крышке своего чемоданчика. Маделин старалась не смотреть на него, но это было трудно — ей хотелось просто сидеть и неотрывно любоваться, чтобы навсегда запечатлеть в памяти каждую черточку дорогого для нее лица.
