- Как наверху?
- Чисто. Совсем чисто. Я те три на прилавок бросил...
...Восьмой и Лидер работали 'часы'. Восьмой выкрикивал направление.
- Десять!
- Пять!
- Семь! - орал Стрелок.
Орал то, что не успевал или сомневался, что успеет. Лидер крутилась за спиной, высовывалась то справа, то слева. Один раз - поганка! - и на спину вскарабкалась. И из под ног палила, что было неприятно, потому как дуло она высовывала недалеко, Восьмому приходилось стоять в раскорячку, и было ему весьма неуютно. Жалел, что не надел бандаж и не заправил мотню повыше.
Попутно вкладывала в опущенную ладонь снаряженную машинку - у Восьмого этих машинок был полный передник за спиной, все карманы набил. Спасибо Мастеру за передник!
Прошерстрили зал - во все, что двигалось и не двигалось. Потом Восьмой еще с минуту постоял, провел, прощупал глазами периметр. Синяя, кислая пелена поверху и много красного внизу - привычная по молодости картина. В ушах словно вата, только слышно, как за спиной сопит Лидер...
Пахло кровью. Если бы так пахло на Свалке, леггорнов бы собралось... И опять бы расценки скинули из-за азарта своего...
Пятый нашелся. Лежал неуютно, нескладно.
Когда щелкнул сухой выстрел, выпрыгнул и вложился на звук. Вот уж не думал, что у Пятого такое случится, нечто вроде эффекта паники начинающего, когда палец с дуги освобождаешь не полностью и тут же снова жмешь. Тогда возврат не срабатывает, и старый патрон возвращается на прежнее место не довернувшись, шило бьет в тот же капсюль, уже битый, и бывает такое, пробивает его насквозь и застревает. Тогда приходится разбирать машинку, либо, перевернув, лупить ею о что-нибудь твердое, чтобы отскочило шило, но тут можно запросто весь механизм повредить. То самое и случилось у Пятого.
Мастер прошелся, собирая трофеи.
Стрелок все смотрел на Пятого, хотел понять, что чувствует. Получалось, что ничего.
Он меня тоже не любил, - подумал Восьмой и забрал машинку.
- На память! - объявил во всеуслышанье. - Хорошая машинка. Штучная!
Опять взглянул на Пятого. Все-таки оказалось, что тот еще больший невезунчик, потому как был уже мертв, а он - Восьмой - еще жив. Хотя по всем раскладам должно было стать наоборот. Значит, снял его еще тогда - на слух! - сквозь занавес.
'Ай да я! - похвалил себя Восьмой. - Вот теперь, автоматом, в Седьмые бы шагнуть. Эх!'
Как просто оказалось. Два года ждал сместится ли очередь. а теперь, так получается, что благодаря ему Шестой и Седьмой вверх поднялись, должны быть довольны, а вот Четвертый, Третий и Второй - нет, поскольку здесь, для ихнего удовольствия, надо было бы бить Первого. И уж меньше всех Пятый доволен, поскольку он мертвый...
К Нику в хранилище спускаться крутенько - не оступись!
- Что-нибудь замечаешь?
- Коврика не было. Липун?
- Ага! А будешь перешагивать, за косяк рукой возьмешься.
- И?
- Не советую.
- Левый косяк?
- Оба.
- Грамотно, - одобрил Восьмой. - И как теперь?
- А мы эту вот досочку...
Большой Ник потянул облицовку, которая снялась неожиданно легко и оказалась весьма толстой и широкой дощечкой. Перекинул, опрев на выступ
Обернулся, съехидничал:
- Картинки покажешь?
- Да иди ты!
Спустились ниже.
- Куда пропал тогда? - спросил Ник. - Изменился-то как, с трудом тебя узнал.
- Ну, ты тоже, - буркнул Восьмой. - Столько раз видел, и подумать не мог. Чтобы Тощий и, вдруг, Большой Ник! У тебя же даже голос был, кажется, другой? Морда в крапинку, а раньше, вроде, гладкая была...
- Ранение, - Ник отвернул ворот и показал шрам, тянущийся откуда-то от груди. - И ты уже не тот малыш!
- Не называй меня малышом! - попросил Восьмой и вспомнил, когда им действительно перестал быть - свой самый первый статус вспомнил.
Смотрел на свой ящик и множество других, все, как тогда, только не ящики были, а столы. А на одном из столов он, Восьмой, лежал, только тогда еще не Восьмой, а звался... Как же он тогда звался? - неприятное имя, хотелось забыть, и события забыть с эти именем связанные.
ГОЛЫШ
...Лежал на столе и другие лежали, хотя перед этим всех собрали в одном помещении, потеющих от страха перед предстоящим, едва замечающих присутствие рядом тех, кто там, на воле, считался врагами... Вот тут и пошел газ...
Было тихо, словно в подвале, и слышались два 'белых' голоса - тогда, помнится, почувствовал их цвет, раньше, чем, сквозь прищуренные глаза, сквозь ресницы, рассмотрел два белых пятна - людей в халатах...
- Что слышно о Сафари?
- Еще не вышли.
- М-да... - хмыкнул первый голос - старый и затертый, как его халат.
- И что теперь будет? - спросил второй.
- Кому-то будет плохо.
- Но не всем?
Второй спросил с как-то фанатичной надеждой, свойственной скорее молодым, чем старым. Первый голос ответил не сразу.
- Не всем, - согласился первый. - Но это уже, если за счет других - иначе не получается. Вот тогда кому-то будет очень-очень плохо.
Замолчал, словно задумался. Тот, второй, словно затаил дыхание, боясь помешать.
- Ага! - сказал первый, словно находя решение. - Точно! Тут главное в списки не попасть. Попал - считай - каюк!
- А кто списки составляет?
- Все! И...
Молча поднял палец вверх.
- А не может так случиться, - шепотом спросил второй, - что тот, кто список составляет, сам в него попадет?
- Может, - сказал первый ухмыльнувшись.
- И что тогда?
- Тогда два списка и два варианта. Либо те, кто в первом списке хорошие, а те кто его составлял - плохие, либо наоборот, но тоже со всеми вытекающими...
- Вытекающими из плохих?
- Точно! Ввиду особой циничности преступных намерений администрации провинции второй категории три зед икс, выражавшиеся в намеренном направлении Сафари по маршруту, которое привело к гибели чистых или моральному ущербу, равно как утере техники и авторитета Метрополии и... так далее и тому подобное. Если же пострадал кто-то из Метрополии не берусь предсказывать, но тут могут и оптовые зачистки начаться. Номер-то, общий статус, точно поменяют - понизят категорию когда-то вольному городу на сколько-то пунктов вниз. Кто выживет, тем тоже несладко придется, не раз прежний паек вспомнят. Ясно, что и ассигнования урежут, хорошо еще будем работать на том же оборудовании, что сейчас, а то и его лишат. по любому, не мечтай что-нибудь по заявке получить.
- О чем мечтать?
- Мечтай в списки не попасть, - буркнул первый.
Некоторое время работали молча. Слышно, как оба останавливаются у столов, слышен треск, вроде электрического разряда и сразу же пахнет паленым.
- Все понял? Этих давай сам!
Старый халат вышел, и молодой сразу же взялся бурчать себе под нос, должно быть, имел такую привычку - разговаривать сам с собой. В основном неразборчиво, но проскользнуло: 'Нафига такая пьянка?' и еще что-то ничего незначащее.
Потом малыш услышал, что подходят к нему. Сорвали липуна с груди, успел разглядеть, что не розовый, едва выдохнул облегченно.
- Ну вот, еще один просроченный! И много просрочил! Странно, обычно в первый же день летите за статусом. И шрамов сколько! Не ври, не спишь - притворяешься. Не подействовало, что ли? Прижгу - вскочишь. Вкатить двойную дозу?
Малыш открыл глаза - попробовал покачать головой в стороны.
- Правильно, перетерпишь! Как я двойную дозу по документации проведу? Опять скажут - себе заныкали - на баб! Мол, чтобы их в бессознанку вводить и пользовать. Перетерпишь! Ведь, перетерпишь же? Это же штрих-статус - первый твой штрих, за ним и пришел.
Прижал... Малыш захотел заорать, но не заорал - случалось и больнее. Только вот от запаха захотелось блевать, хотя на Свалке случались и много худшие запахи.
Халат отстранился.
- Но-но! И не вздумай! Ты теперь терпи и гордись! Теперь, если кто тебя убьет, отвечать будет по законам города. Штраф за статусника немаленький. А убьет тебя какой-нибудь нестатусник - будет из него гриль-фейверк на площади. Можешь теперь шагом ходить по своим крышам-подвалам... Крышиный ты или подвальный? Какая группировка молокососная - что-то не разберу?
- Свалка! - сказал малыш.
Халат едко присвистнул.
- Вашего брата здесь редко увидишь. Либо редко до статуса доживаете, либо боитемь показаться. То-то, смотрю, шрамы незнакомые - на червей не похоже, не лизуны обработали, и на летучек чердачных тоже... Куда потом? Опять, небось, на Свалку в ваши бараки или все-таки в городе осядешь? У моего брата для таких, как ты, работа есть.
Малыш знает, какая работа может быть, если ее тут же сходу предлагают, не разузнав о человеке побольше. Оттуда тоже верный путь на гриль-фейверк. Мотает головой. Отказывается..
