Но матери Антона там не оказалось. А внезапно возникший сквознячок приподнял легкую занавеску на открытом окне, и на подоконнике Ромка увидел… видеокассету. Он схватил ее и осмотрел — кассета была неподписанной.
"Может быть, это она и есть?" — подумал Ромка и вернулся в комнату Антона, чтобы это проверить.
Но вместо монгольфьеров или какого-нибудь очередного голливудского боевика на экране появилась красиво одетая девушка. Она стояла с указкой у большой светящейся карты и, сверкая белоснежными зубами, говорила:
— Завтра в Москве и Московской области ожидается сухая, безветренная погода, дневная температура воздуха двадцать шесть — двадцать восемь градусов.
Интересно, кому это понадобилось записывать сводку погоды, удивился Ромка и из любопытства прокрутил пленку дальше.
А девушка у карты еще раз зачем-то рассказала про хорошую погоду, а когда эта передача закончилась, началась новая. И это была тоже сводка погоды. Но на этот раз на экране появился мужчина и взволнованным голосом объявил:
— Внимание. На Московскую область с востока надвигается ураган. Внимание…
Странная какая кассета, подумал Ромка и тут же вспомнил, как Борис ему говорил, что сводку погоды перед своим неудавшимся полетом он глядел у Антона. Значит, Борис в тот вечер смотрел не телевизор, а видак?
У Ромки вдруг вспотели ладони и от волнения слегка закружилась голова.
Выходит, в катастрофе монгольфьера были повинны вовсе не синоптики? Значит, кто-то сделал эту запись нарочно, чтобы обмануть Бориса? Но кто? Антон? Неужели все-таки он? Но автомобильную катастрофу Антон Борису не подстраивал, это уже доказано, так как у него алиби. И кассета эта лежит не в его комнате, а у Веры Александровны. А мягкую игрушку в киоске купила какая-то женщина… Да, чувствовало его сердце, что местные ребята здесь ни при чем.
Выхватив из видеомагнитофона кассету, Ромка выскочил из дома Антона и, невзирая на больную ногу, опрометью кинулся назад.
Юный сыщик уже подбегал к двери, как из гаража, куда они недавно отнесли монгольфьер, вдруг послышался какой-то шорох. Он обернулся. Ворота гаража были чуть приоткрыты.
Ромка заглянул в щелочку и увидел там… мать Антона. Вера Александровна стояла у свернутого купола монгольфьера и чиркала спичкой, явно пытаясь его поджечь. Одна спичка погасла, и она зажгла другую.
От неожиданности Ромка выронил на траву видеокассету и ринулся внутрь с криком:
— Что вы делаете?! Прекратите сейчас же!
Вера Александровна подняла голову, глаза ее сверкнули, и она со злостью отшвырнула горящую спичку в угол. В тот же миг оттуда показались языки пламени и пошел густой и такой едкий дым, что у Ромки запершило в горле. Спичка попала в коробку с промасленной ветошью, которая мгновенно вспыхнула, и огонь грозил распространиться по всему гаражу. Ромка закашлялся, но тут же схватил коробку и понес к выходу, чтобы выбросить ее за дверь. Но мать Антона, как безумная, бросилась на него и толкнула с такой силой, что Ромка отлетел от нее вбок, зацепился за что-то ногой и упал, выпустив коробку из рук. А горящая ветошь рассыпалась по всему полу, и одна пылающая тряпка попала на ткань купола. Еще секунда — и монгольфьер вспыхнет, как факел. Этого Ромка допустить не мог. Он вскочил, голыми руками схватил горящую тряпку, бросил на пол и стал топтать.
А огонь распространялся все дальше и дальше, грозя подобраться к машине, к баку с бензином.
Звать на помощь времени не было. Ромка топтал и топтал пламя, и вдруг, к своему счастью, заметил на стене огнетушитель. Он сорвал его оттуда и стал поливать огонь белой пузырящейся пеной. А потом, пылая справедливым гневом, направил сильную струю на женщину и закричал:
— Я давно все понял! Вы хотели убить Бориса, чтобы ваш сын поехал в Швецию, да? Но чем вам не угодил Стае? И зачем жечь монгольфьер?
— Чтобы Антон не летал на этих проклятых шарах, — сказала Вера Александровна и, хватая ртом воздух, повалилась на грязный мокрый пол.
Ромка затушил последний огонь, схватил ее под мышки и потащил на воздух.
А к ним уже бежали люди. Алевтина Васильевна с Антоном кинулись приводить в чувство Веру Александровну, Анна занялась Ромкиными руками, а остальные побежали устранять последствия пожара. Все решили, что Ромка и Вера Александровна, заметив огонь, тушили его вместе.
— Как вы вовремя подоспели, — сказал Стае. — Но кто мог устроить этот пожар? И неужели я стал таким рассеянным, что забыл за крыть гараж?
Ромка вспомнил, как Стае возился с ключом. Значит, Вера Александровна знала, где он лежит, и незаметно его взяла. Но ничего не сказал.
Он продолжал сидеть на траве, будучи не в силах подняться, и думал о том, что нужно рассказать всем, кто устроил пожар и совершил все остальные злодеяния, но никак не мог на это решиться, потому что ему было очень жалко Антона. Каково ему будет узнать, что его мать — преступница? Если бы их с Лешкой мама совершила какое-нибудь преступление, они бы ужасно переживали. Хотя, конечно, их мама на такое никогда бы не пошла, но даже если предположить, что на нее вдруг найдет подобное помешательство, то им с Лешкой будет стыдно смотреть людям в глаза. Но все равно они не перестали бы ее любить и от нее бы не отказались. Алевтина Васильевна смазала виски Веры Александровны нашатырем, сделала ей укол и увела к себе.
Горящая ветошь рассыпалась по всему полу, и одна пылающая тряпка попала на ткань купола. Еще секунда — и монгольфьер вспыхнет, как факел.Убедившись, что мать пришла в чувство, Антон подошел к Ромке и тронул его за плечо.
Спасибо тебе, что вытащил мою маму из гаража. Но почему с нами все время происходят какие-то странные вещи? То катастрофы, то пожары… Злой ли это рок, или ты был прав, когда говорил, что здесь действует какой-то преступник?
Я был прав, — усмехнулся Ромка и, обернувшись, увидел на траве возле гаража неподписанную видеокассету. Он указал на нее Антону и, чтобы никто не слышал, шепнул: — Возьми кассету, пойди домой и посмотри, что там есть.
Зачем?
Сам поймешь.
Антон пожал плечами, но послушался и, подобрав кассету, ушел. А когда вернулся, то снова подошел к Ромке. Лицо его было растерянным, в глазах читалось страдание.
Просто не знаю, как теперь быть. Зачем она все это затеяла? — тихо сказал он.
Она не хотела, чтобы ты летал на аэростатах.
Понятно. Мой отец был летчиком. Он погиб, и с тех пор она боится всего, что связано с небом и высотой. Она меня просила ни к каким монгольфьерам и близко не подходить.
А что же ты?
Так она боялась не только этого, а всего на свете! — повысил голос Антон. — Если бы я ее во всем слушался, то и на машине бы не ездил, и даже через дорогу до сих пор бы не переходил, а сидел при ней, как привязанный. Я надеялся, что она и к этому со временем привыкнет, а оно вон как обернулось. Не знаю только, как сказать об этом своим друзьям.
В этот момент к ним подошли Стае, Анна и все остальные. Стае услышал последнюю фразу и спросил:
— Что ты хочешь нам сказать?
Антон беспомощно взглянул на Ромку и перевел глаза на своего друга.
Я с тобой завтра никуда не поеду, мой полет отменяется. И вообще… Все мои полеты пока отменяются. И я… Я возмещу вам все убытки. Не знаю только, сможет ли Борис меня видеть после всего этого.
Да о чем ты?
Антон с шумом втянул в себя воздух.
Оказывается, это моя мать все подстроила.
Что подстроила?
И аварии, и пожар — все.
Стае сдвинул брови, пытаясь переварить услышанное, и обратился к Ромке:
— Это правда?
Ромка кивнул.
Я же вам сразу сказал, что здесь что-то не чисто. А сегодня, наконец, все выяснилось.
Антон, тебя мама зовет, — крикнула из окна Алевтина Васильевна.
Можно я к ней пойду? — робко спросил Антон.
Зачем ты спрашиваешь? Это же твоя мать, — сказал Стае и снова повернулся к Ромке. — Может, ты объяснишь нам, как было дело.
Объясню, мне нетрудно, — снисходительно кивнул юный сыщик. — Вы все сомневались, а мы были уверены, что здесь действуют не хулиганы, а какой-то преступник, и подозревали почти всех, кроме Веры Александровны. Ее мыдаже в список подозреваемых не внесли, так как знали, что по крутой горе она со своим сердцем бегать не может, к тому же в то утро, когда произошла авария на дороге, к ней самой приезжала "Скорая помощь". Теперь-то понятно, как все было на самом деле. Она подрубила дерево, подстерегла Бориса и бросила клен перед его машиной. Борис врезался в столб, а она увидела наверху Алевтину Васильевну и, не сходя с места, позвонила Анне по сотовому телефону и позвала ее к себе домой, прекрасно зная, что та пойдет не к ней, а побежит к месту аварии. Потом она вызвала себе "Скорую помощь" и быстренько полезла назад в гору. А от трудного подъема, волнений и угрызений совести у нее и в самом деле поднялось давление и заболело сердце.
