После развода с Кобзоном она сблизилась со своим аккомпаниатором Константином Купервейсом, вскоре вышла за него замуж, и их брак продержался рекордный срок — целых восемнадцать лет. Купервейс был ее секретарем, директором, аккомпаниатором, а главное — наконец-то мужчиной, на которого можно было опереться. По ее автобиографическим книгам хорошо видно, как высоко она его ценила и с какой нежностью относилась к нему в первые годы их брака. Но со временем они стали отдаляться друг от друга и в конце концов разошлись окончательно.
Последним мужем Людмилы Гурченко стал бизнесмен и продюсер Сергей Сенин, с которым она познакомилась в начале 90-х во время съемок фильма «Сексказка» по Набокову. Он был с ней рядом вплоть до ее смерти в 2011 году.
Глава 18
После «Вокзала для двоих» Людмила Гурченко по уже сложившейся традиции решила следующую роль сыграть в совершенно другом жанре. И выбрала мюзикл. Но чтобы таковой вообще стали снимать, ей пришлось обратиться с просьбой к кинематографическому начальству: «. От всей души прошу Вашего содействия помочь снять на студии „Мосфильм“ музыкальную картину, где бы я сыграла роль, а режиссер Е. Гинзбург был бы на время съемок фильма освобожден от работы в музыкальной редакции телевидения.» Ией дали добро на постановку «Рецепта ее молодости» — мюзикла по пьесе Карела Чапека «Средство Макропулоса». Наконец-то настало время, когда она могла не просто выбирать роль, но целый сценарий готовы были создать с нуля лично под нее.
Героиня этой пьесы, Эмилия, и правда живет триста лет, не старея. За эти столетия она была Эльзой Мюллер, Екатериной Мышкиной, Эллен Мак-Грегор, цыганкой Эугенией Монтес — принимала эликсир молодости, изобретенный ее отцом, и исчезала, меняя имена и страны, чтобы сохранить свой секрет. Ее играли многие актрисы — играли и как пустышку, которой повезло обрести бессмертие, играли и как женщину глубоко несчастную, играли как равнодушного и злого циника. Гурченко же решила не только переделать драму в мюзикл, но и создать свой образ Эмили.
Она хотела сыграть прежде всего не женщину, а актрису. Каково существовать таланту в кругу бездарностей и подлецов? А что будет с этим талантом, если ему придется оторваться от реальности, от своих корней? Эмилии приходится быть некой сферической актрисой в вакууме, потому что она не принадлежит ни одному времени и ни одной стране. Это ее и губит. Истинная актриса не может вот так тлеть сотни лет, никого уже не согревая жаром своего таланта. Людмила Гурченко как бы заявляла с экрана: «Не тлеть, а жить. Пусть коротко, но ярко, с полной отдачей жизни людям, миру!»
Но несмотря на ее талант, на новый взгляд, на прекрасную команду творческих людей, работавших над этим фильмом, он получился все равно не слишком удачным. Режиссер Евгений Гинзбург прекрасно ставил музыкальные шоу, но для кино ему не хватило опыта — телевизионные приемы шли только в минус фильму, нарушая его целостность и превращая в набор концертных номеров. Да и музыка была хоть и неплоха, но тоже не блистательна, а главное — не было настоящего хита, который могла бы запеть вся страна. Увы, но фильм, от которого Гурченко так многого ждала, оставил у нее в основном ощущение обманутых надежд. Она ведь прекрасно понимала, что следующей попытки скорее всего не будет, ведь мюзикл — это жанр для молодых.
Ну а на дворе был уже 1983 год, фильм «Вокзал для двоих» лидировал в прокате и в опросах зрителей, и Людмиле Гурченко наконец-то присвоили звание народной артистки СССР. Есть легенда, что сделал это лично генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Андропов, которому так понравился «Вокзал для двоих», что он вручил ей это звание, минуя все положенные формальности.
Не успела она отпраздновать это событие, как ей принесли телеграмму от режиссера Владимира Меньшова, который поздравлял ее со званием народной артистки СССР и предлагал приехать в Медвежьегорск, где он снимает фильм «Любовь и голуби». Обещал интересную роль, причем без проб, что было очень важно — старая фобия Гурченко так и не прошла, она по-прежнему плохо проходила пробы и поэтому терпеть их не могла. Ну что же, съемки «Рецепта ее молодости» уже завершились, она была свободна, почему бы и не сняться в новой роли. Тем более не похожей на предыдущую и тем более у Меньшова.
«На роль Раисы Захаровны я сначала пробовал Ольгу Яковлеву и Татьяну Доронину. Таню даже утвердил, — рассказывал Меньшов. — Но пока два месяца снимали другие сцены, возникла Гурченко и органично вписалась в нашу компанию. Вообще, большинство сцен с Раисой Захаровной придумал и написал я. В комедии Гуркина у нее небольшая роль в одной сцене, когда она приходит к Наде признаваться, что они с Васей нашли друг друга. Так что весь курортный роман Кузякина пришлось дописывать. Со всеми этими астральными делами. Мы даже нашли женщину, которая всем этим увлекалась. Мои помощники ходили за ней и записывали. Потом большая часть этого бреда стала репликами Раисы Захаровны. В пьесе героини начинали драться после слов Нади „Сучка ты крашеная!“. Реплику для героини Гурченко: „Почему же крашеная? Это мой натуральный цвет“ — придумал я. И горжусь, что она стала афоризмом».
Их опыт совместной работы был достаточно сложным, они были людьми слишком разными, чтобы сработаться идеально, но при этом слишком профессиональными, чтобы не сработаться вовсе. Друзьями они в итоге не стали, но друг о друге вспоминали с большим уважением. Меньшова восхищало умение Людмилы Гурченко все схватывать на лету, мгновенно перестраиваться, входить в образ, отыскивать мелкие детали, придающие героине живость и оригинальность. Ну аее в свою очередь поражало, как Меньшов умеет «гореть», импровизировать, на ходу менять сценарий, «пока не доведет партитуру фильма до абсолютной чистоты, где не фальшивит ни один инструмент».
Фильм получился удивительный. Комедия о любви, измене, обидах, и при этом там нет ни одного отрицательного персонажа. Даже разлучница Раиса Захаровна в исполнении Людмилы Гурченко вызывает не неприязнь, а сочувствие — тоже ведь женщина несчастная.
Правда, фильму не слишком повезло, он вышел на экраны как раз в разгар антиалкогольной кампании. Из всех картин начали убирать эпизоды со спиртным, даже из «Чапаева» бутылку вырезали. А тут столько «пьяных» сцен! Меньшов был в ярости и отчаянии, но стоял насмерть: «Вырезать! Ну не могу, не могу я вырезать! Режьте меня! Меня режьте!» В результате его препирательств с чиновниками в фильме разрешили оставить почти все сцены, но выпустили на экраны его с большим опозданием и безо всякой рекламы. Из-за этого сборы были не слишком большими, да и на фестивали картина не успела, попала только на Международный кинофестиваль комедий в Испании, где получила главную премию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
