– Приветствую пишущую братию на самом счастливом пятачке этой многострадальной земли, – очень серьезно поздоровался он. – Неужели Р***ская желтая пресса в поисках сенсаций засылает своих агентов даже в нашу глухомань?
– Что вы, Иннокентий Семенович! – совершенно искренне запротестовала я. – Никакой желтой прессы! «Веритас» – самое уважаемое в Р****ске издание. Ничего жареного и соленого мы не публикуем, и за сенсациями не гоняемся. Просто, приехав сюда в отпуск, я услышала о вашем братстве столько интересного, что, как настоящий журналист, не смогла пройти мимо такого материала, и…
– Интересного, говорите? – улыбнулся Бекетов, и под его буравящим взглядом я сочла нужным опустить глаза. – Местные СМИ так дружно поливали меня грязью, что, будь она не словесная, а настоящая, здесь давным-давно плескалось бы грязевое озеро.
«А разве грязевые озера плещутся?» – чуть не слетело у меня с языка. Пришлось взять себя в руки и, призвав на помощь самый честный из моих взглядов, пояснить:
– Именно поэтому я к вам и приехала. Принцип нашей газеты – дать возможность высказаться каждой стороне. Читатель должен сам решать, чья точка зрения ближе к истине, и к нему самому. Именно этого плюралистического подхода и не хватает местной четвертой власти. И если вы некоторым образом хотите восстановить справедливость…
– Справедливость? – Бекетов опять усмехнулся, и ноздри его, когда-то свернутого, носа хищно раздулись. – Неужели вы верите, что на этой грешной земле можно восстановить справедливость?
Я ничего не ответила, да он и не ждал моего ответа. Просто, еще раз отсканировал меня с ног до головы и обратно, а потом предложил:
– Ну что ж, заходите… Давненько я интервью не давал. Можете считать, что вам повезло. У нас на сегодняшний вечер запланирована одна небольшая церемония… Вам будет, что продать своей газетке. Ведь вы, насколько я понял, внештатник?
«А ты, оказывается, внимательный сукин сын. С одного взгляда на удостоверение все, что надо, разобрал», – подумала я, энергично кивая в ответ.
– Правда, до вечера еще далеко, – продолжал тем временем Бекетов, – но у вас будет, чем заняться. Посмотрите, как мы тут живем-можем. Дегустацию святой пищи проведете. А проще говоря, пообедаете с братьями и сестрами. На экскурсию по Нирване сходите. Когда еще вам выпадет шанс попасть в рай на земле?
– Спасибо, – как можно искренней поблагодарила я. – Это будет замечательный материал. Я даже название статьи придумала: «Полдня в раю».
– Звучит неплохо, – усмехнулся «Великий гуру». – Пойдемте. Покажу вам свою вотчину.
И, легко взбежав по ступенькам, постучал в дверь «Нирваны». Дверь тут же распахнулась, пропуская основателя «Белозерского братства» в темное, пропахшее благовониями нутро коридора. И отважной журналистке Евсеевой пришлось, с примерзшей к губам вежливой улыбкой, последовать за чересчур радушным хозяином. Что-то больно просто мне удалось достичь «Нирваны»…
Душная после морозного воздуха темнота коридора настраивала на подозрительный лад. Масленые лампадки по стенам, дающие больше чада, чем света. Но даже при таком отвратительном освещении я успела заметить, что открывший нам дверь «брат», дважды повернул ключ в замке и, оставив серебристую головку торчать из скважины, двинулся за мной.
Приторный запах сандала едва различимым дымком поднимался из массивных бронзовых курильниц. Молчаливый «брат» в белой, до самого пола рубахе с длинными рукавами, бесшумно плыл позади меня, как самое настоящее привидение. Все это вроде бы вполне соответствовало моим представлениям о религиозной секте. Не соответствовал им только сам Бекетов. Ни в поведении «великого гуру», ни в словах, ни, тем более, в цивильной одежде не было заметно даже малого признака «просветленности». Нормальный мужик, хоть и с подбитыми глазами. Ни юродивости, ни пафоса, ни призывов вступать в братство, ничего, кроме обычных оценивающих взглядов. И все-таки было что-то вокруг, заставлявшее стягивать у горла воротник куртки, несмотря на духоту и явные двадцать семь градусов тепла.
На что я рассчитывала, когда ехала сюда? Ведь в «Нирване» приобщается к райской жизни как минимум тридцать человек. Смешно даже думать, что мне одной удастся выкрасть Элю и Хуана. Смешно думать даже, что мне позволят их найти в пропахшем сандалом лабиринте коридоров, с чадящими лампадками по углам!
– Скажите, а у вас электричество Кораном запрещено? – не выдержала я. – То есть, я хотела сказать, какой-нибудь вашей священной книгой?
– Никак нет, Ника Валерьевна. – По голосу шедшего впереди Бекетова было понятно, что он покровительственно улыбается. – И электричество есть, и газ, и горячая вода, а также счета, которые за все это регулярно приходят. И, представьте себе, оплачиваются. Как и многое другое… Никого натуральным хозяйством жить не заставляю. У нас половина братьев и сестер работают. Хотя, работать их тоже никто не заставляет. Это – их личный выбор.
– Получается, на их зарплату вы содержите все эти хоромы? – мой ядовитый язык не успел посоветоваться с мозгом, но Бекетов ничуть не обиделся.
– А как вы думали? И на их зарплату тоже. И на пожертвования послушников – тех, кто еще не может оторваться от грешной земли, но уже осознает необходимость этого. Они готовятся вступить в братство, и первый их шаг на тернистом пути к Нирване на земле – пожертвования на нужды общины, которые каждый месяц возрастают. Получается этакий постепенный переход к торжеству духовного над материальным. Сегодня на церемонии инициации вы их тоже увидите. А возможно, некоторые согласятся дать вам интервью. Разумеется, анонимно. Послушники все еще живут в миру, а мир нас не слишком жалует. Так что, любое упоминание их имени рядом с «Нирваной» может сильно повредить этим людям, возжаждавшим просветления. А ведь у многих из них есть семьи, хорошая работа, положение в обществе…
На этот раз я благоразумно промолчала; и мысль о том, что, потеряй послушники выгодную работу и положение, некому будет спонсировать «райскую жизнь», осталась не озвученной.
Экскурсия по «Нирване» заняла гораздо больше времени, чем я предполагала, прикинув размеры коттеджа. И всему виной были совершенно грандиозные подвальные помещения, – настоящие катакомбы, в которых запросто мог разместиться полк гусар вместе с конями. Причем, назначение некоторых комнат мне было совершенно непонятно. Абсолютно пустые, без окон и дверей прямоугольные помещения, с низкими потолками, навевали не слишком оптимистичные мысли о подвалах средневековых замков, со встроенными в ниши скелетами заживо замурованных. Б-р-р. На вопрос: к чему эти лишние площади, Бекетов равнодушно пожал плечами и коротко объяснил, что коттедж строил не сам, а приобрел уже готовый. И какую картошку бывший хозяин собирался хранить в этаком подполе, – совершенно не представляет. В общем, в подвале (если не считать самих размеров) меня заинтересовала только одна дверь – массивная и железная.
– А что у вас там? – Я капризно постучала пальчиком по выкрашенному в белое металлу. И внутренне вздрогнула, когда на самом пределе слышимости из-за двери донесся ответный стук.
– Это – дверь в нашу святая святых, – усмехнулся «великий гуру», стоявший поодаль, и не расслышавший ответного стука. – Обряд инициации будет проводиться именно здесь, и вы все увидите сами. А пока – я приглашаю вас на обед. Сначала в моем кабинете. Потом, если хотите, поднимемся в общую столовую, и вы посмотрите, какое меню бывает в райских кущах.
При слове «обед» желудок мой настоятельно затребовал причитающийся ему порции белков, жиров и углеводов. Поэтому я с любезной улыбкой приняла приглашение «Великого Кеши». И не пожалела. Основатель «Белозерского братства» довольствовался не только духовной пищей. Сразу вспомнился ресторан «Бомбей», где я впервые имела счастье лицезреть «великого гуру». Потому что все блюда, поданные нам немой белой тенью, которую Бекетов изредка величал «брат Сергей», имели явно ресторанное происхождение.
Пока зубы мои расправлялись с превосходным антрекотом, мозг тоже не бездействовал. Сюда я пришла, надеясь на счастливый случай, и случай меня не подвел. Чуть слышный стук, донесшийся из-за белой двери, давал обильную пищу для размышлений. Итак, первое: предположим, что Эля и Хуан заперты именно в «святая святых». Второе: одной мне их вытащить не удастся, разве что взять в заложники «великого гуру» и… Но внутренний голос вовсю бубнил о бесперспективность этого варианта. Бывший боксер не производил впечатления человека, который легко согласиться на роль заложника. И кто знает, как отнесутся здешние «братья и сестры» к моим угрозам? Может по их вере смерть есть великое благо? А тем более – смерть Великого гуру? Я ведь здесь уже почти два часа, а до сих пор ничего не знаю о том, чему учит свою паству сидящий напротив человек. А также не знаю – действительно ли Хуан с Элей заперты в том подвале.
