– И что вам от меня надо, Стен?
Под плешивым черепом находились розовые щеки и глупое лицо. Чтобы разговор пошел поживее, мне пришлось вытащить из кобуры свой револьвер.
– Мне нужны кой-какие сведения.
– О чем?
– Для начала о Реге Хоплоне. По моему мнению, именно он организовал этот удар и финансировал его. Вероятно, он приходил к вам, чтобы получить информацию о Пат. А так как вы грязный негодяй и тому же жадный до безумия, то наверняка выговорили себе недурной кусок пирога.
– Вы сошли с ума!
Я приблизился к нему и закатил хорошую пощечину, ощутив при этом настоящее удовольствие.
– Нет, я не сумасшедший. Ты у меня заговоришь, сукин сын! Что именно Хоплон хотел узнать о Пат? Говори, пока есть чем говорить, иначе я отрежу тебе язык и заставлю проглотить его!
Лицо Парка все больше розовело, и он все больше походил на поросенка с двумя маленькими отверстиями вместо глаз. Но он продолжал упорствовать!
– Я не понимаю, о чем вы говорите!
Я переложил револьвер из правой руки в левую и сжал кулак.
– Придется освежить твою память...
Он стал совсем маленьким и прижался к стене. Я уже размахнулся, чтобы от души врезать ему, но вдруг он резко повернулся на каблуках: дверь в комнату отворилась и на пороге возникла Мира, очень светлая и красивая, вместе с Регом Хоплоном.
– Наконец-то, – сказала она, – наконец-то, вы все-таки здесь. Мы поджидали вас, начиная со вчерашнего вечера, мистер Стен, с того печального момента, как вы покинули меня. Я могу вам сказать одну интересную вещь.
– Какую?
– Для человека, у которого репутация активного человека, вы действительно очень активны.
Я взглянул на нее и покачал головой.
– Не такой уж я активный, моя цыпочка, и никогда не претендовал на это. Мне приходится делать свои дела не так, как хотелось бы.
– Что вы хотите этим сказать? – не поняла Мира.
– Он хочет сказать, что у него нет возможности отплатить нам с лихвой, то есть воспользоваться силой, – заметил Хоплон.
Мира сделала вид, что находит все это очень забавным.
– Мне пришлось многое выдержать, но, учитывая то, что это принесет нам, можно вытерпеть и больше.
Она уселась на край кровати, закинув ногу на ногу и не смущаясь тем, что она при этом показывает.
– Вот так вы совершенно в своем амплуа. Не дальше как сегодня утром я подумал о том, какое ваше настоящее ремесло. У вас всего в избытке, моя курочка, когда дело идет о раздевании и об игре с застежкой-молнией.
Мира закурила сигарету.
– Мне кажется, что вы были вполне удовлетворены моей техникой, да и сами порядочно попотели. Все это зарегистрировано капитаном Пурвисом, и это неоспоримо.
– Возможно, что вам пришлось один или два раза действовать не совсем удачно, – заявил я.
– Ну так что ж, – вмешался Рег Хоплон, – это потому, что вы вынудили нас действовать необдуманно. Вы просто болван, Герман! А женщин в базарный день по копейке за дюжину. Вам надо было оставить Пат в покое и выкручиваться самому. Тогда бы вы не очутились в том положении, в каком пребываете сейчас.
Правая рука Рега находилась в кармане пиджака. Дуло револьвера выпячивалось круглой дырочкой. Что же будет дальше? Я держал свой револьвер наготове.
– В чем дело, Рег?
– В деньгах.
Мира с удовольствием выпустила клуб дыма.
– Теперь он в наших руках, – промолвила она. – Что мы с ним сделаем?
Хоплон ответил как уже о безусловно решенном деле:
– Мне кажется, мы отправим его в тень. – Он повернулся к Парку. – У вас есть тут маленькая, спокойная и непосещаемая комнатка?
Парк довольно прошипел у меня за спиной:
– У меня их несколько. Но почему бы не оставить его здесь? По крайней мере, тут его никто не найдет.
– Отличная идея! – поддержала его Мира.
Хоплон продолжал, как будто меня здесь не было:
– Даже его товарищи по бригаде уверены, что он прикончил Симона. Его жену обвиняют в убийстве. В настоящий момент он является объектом такой охоты, какой Нью-Йорк не видел уже лет двадцать. Что он может предпринять, этот слюнтяй? Что бы вы сделали на его месте?
– Утопилась бы в нужнике, – улыбнулась Мира своей шутке.
Хоплон был весьма доволен и продолжал развивать свои скудные мысли.
– Сегодня вечером или завтра рано утром, когда атмосфера немного разрядится, я вернусь с Беном или каким-нибудь другим парнем. А как обрадуется инспектор Греди, когда какой-нибудь флик, заглянув в стоящую не на месте машину, обнаружит Большого Германа с пулей во лбу и держащим в правой руке револьвер, из которого он застрелился, мучаясь угрызениями совести.
– Неплохо придумано, – хищно улыбнулась Мира.
Мне надоел их диалог.
– Во всем этом есть небольшая неточность, Рег, – заметил я.
– Какая?
– Я могу ее указать. – И я направил дуло револьвера на левую пуговицу его пиджака. – Прежде чем готовить жаркое, нужно сперва обмануть зайца и поймать его.
Молчание, последовавшее за моими словами, показалось мне плохим признаком. Вновь заболела спина. Я не видел Парка, но ни Хоплон, ни Мира ничуточки не испугались. Они забавлялись от всей души. Я не мешал им, насколько у меня хватило терпения.
– Ну и что вы видите в этом смешного?
– Это револьвер, который был у вас, когда вы убили Симона? – поинтересовался Хоплон.
Я покачал головой.
– Убийца не я.
– Точно, – признался он. – Это я убил. Бедняжка Симон! Он, безусловно, признался бы вам во всем, если бы вы нашли его первым. Ему было так плохо, когда уложили Ника Казараса, несчастный! Так это тот револьвер, который находился в вашей кобуре?
У меня сразу пересохло в горле. Я был слишком издерган за последнее время, чтобы заметить, как это я обнаружил сейчас, что револьвер в моей руке легче, чем должен быть. После того как меня оглушили, после убийства Симона, Хоплон разрядил мой револьвер. То, что я держал в руке, было куском железа и ничем больше.
Я попытался соврать:
– Нет, он заряжен.
Мира внимательно посмотрела на меня.
– Он лжет. У него не было времени зарядить его или достать другой. – Она ласково погладила себя по груди. – Итак, вы не сожалеете, что отказались провести со мной веселую ночку, Герман? – Она расхохоталась. – Вместо того, чтобы бегать за мной по коридору... Если бы ты меня видел, Рег! Голая до невозможности, несусь галопом в дамскую комнату, спасаясь от этого неистового самца. Как же я радовалась, когда сумела захлопнуть дверь туалета перед его носом.
Я попробовал выиграть время.
– Что вы сказали фликам, когда они обнаружили вас голой в дамской комнате?
– Я им сказала, что вы признались мне в убийстве Симона, которого вы убили потому, что он не хотел признаваться, что усыпил Пат. Я сказала им, что вы хотели спрятаться у меня и что я этого не хотела, тогда вы стали бить меня. – Она вновь расхохоталась как сумасшедшая. – А на случай, если вы расскажете эту историю с краской для волос и станете уверять, что я выдавала себя за Пат, я говорила им все это в костюме Евы. Это для того, чтобы капитан Пурвис и все остальные не сомневались, что я настоящая блондинка. Если бы ты видел, как я никак не могла застегнуть от волнения свою застежку!
Хоплон тоже засмеялся. Парка не было слышно.
– Ладно, будем решать с ним. – Парк сделал паузу – вероятно, он взглянул на часы. – Мне уже пора быть в церкви и читать молитвы.
Хоплон достал из кармана револьвер и взял его за дуло, чтобы действовать им как дубинкой, и шагнул ко мне.
Я нажал на спуск. Раздался легкий металлический щелчок. Блондинка оказалась права. Да, не слишком умно с моей стороны. И мне еще повезло: я помешал Жилю задержать себя при помощи револьвера, который не был заряжен.
Хоплон ощутил привкус победы.
– Теперь вы конченый человек, Стен...
Я сделал шаг назад. Чувствуя, что кто-то копошится за моей спиной, я повернулся к Парку. Его полное, обрюзгшее от ужаса лицо, его отвратительная плешь вызвали во мне чувство гадливости к этому ублюдку. Он уже стоял с поднятым стулом, собираясь опустить его мне на голову. Я сумел отразить удар рукой, но Хоплон воспользовался этим моментом и ударил меня по голове револьвером. Я упал на колени. Следующий удар пришелся по лбу. Кровь залила мое лицо.
Отшвырнув в сторону уже ненужное оружие, я попытался подняться на ноги, но неожиданный удар ногой и страшная боль в животе окончательно уложили меня на пол.
– Не шевелись, мразь! – прошипела Мира. – Ты уже не существуешь, гаденыш недоделанный. Ты мертв!
И она снова ударила меня ногой.
Глава 16
Я валялся на животе с открытым ртом, прижатым к грязному ковру, глотая пыль, а вытекающая кровь уже образовывала маленькую лужицу. Никогда еще я так не страдал. Никогда еще я не чувствовал себя таким беспомощным. А ведь так просто было отступиться от всего этого. Но, с другой стороны, изменить ничего нельзя, ведь я обещал Пат:
