(кольчатых червей или моллюсков), редкие отпечатки личинок веснянок и всегда разорванные щитни: или панцирь, или хвостик.
Породы в Кулинде необычные по составу. Из-за примеси вулканического пепла алевролиты стали туфоалевролитами, песчаники – туфопесчаниками. Пепел несло за тридцать километров, от вулкана, который геологи назвали Фараоном. Его конус теперь почти разрушен. В юрском периоде Фараон раскидывал вулканические бомбы на десятки километров и покрывал все вокруг слоями пепла. Был и второй вулкан, чуть ближе к Кулинде, он называется Жуир, но его достоверные извержения относятся к началу мелового периода.
Наверное, были и другие вулканы. Мезозойское Забайкалье, скорее всего, напоминало современную Камчатку. К небу поднимались хребты, на склонах шумели хвойные леса, курились вулканы, извергали массы кипящей воды гейзеры, туманились горячие озера.
Регион отличался заметной сейсмической активностью. Случались землетрясения, во время которых слои горных пород смещались. Их следы есть и в Кулинде, где костеносные слои не лежат ровно, а падают наискосок, в некоторых местах разорваны.
Благодаря пеплу установили точный возраст местонахождения. Слой с костями сформировался 168–166 миллионов лет назад, в середине юрского периода, все в том же батском веке, что и Пески с Шарыповом.
Облака раскаленного пепла и ядовитых газов время от времени делали эти места почти безжизненными.
Участок с костями динозавров находился на берегу озера, которое, по подсчетам Синицы, занимало всю Оловскую впадину: около двух тысяч квадратных километров, больше Санкт-Петербурга. Из-за извержений вода окислялась, поэтому почти никакой беспозвоночной фауны в озере не было, а рыб не было вовсе[57].
Когда с гор сходили ядовитые и раскаленные облака пепла, животные массово погибали. Попавшие в воду трупы покрывало слоями пепла. Благодаря этому сохранились остатки покровных тканей, которые обычно быстро разлагаются.
Подобные местонахождения со следами кожных покровов единичны. Их называют лагерштеттами (Lagerstätten), что с немецкого переводится как «залежные места». Для тетрапод юрского периода известно три лагерштетта: Зольнхофен в Германии, Яньляо в Китае и Кулинда.
В Зольнхофене лагерштетт сформировался в морской заморной лагуне, остатки здесь не разлагались бактериями и сохранялись в идеальном состоянии, пока их покрывали тонкие, как пудра, осадки. В Зольнхофене в изобилии представлена морская фауна, но есть и насекомые, птерозавры, несколько динозавров, археоптериксы.
Яньляо возникло благодаря вулканам. Горячим пеплом здесь засыпало целые леса с динозаврами, птерозаврами, маммалиаформами, насекомыми. Многие сохранились в виде полных отпечатков и в разы увеличили наши знания о жизни в конце юрского периода.
В Кулинде, в отличие от Зольнхофена и Яньляо, все остатки фрагментарные. Ничего целого, только куски: на одной плите обрывок кожи, на другой позвонок или два, на третьей кусок хвоста. «Все в рассыпушку, как конфеты», – вздыхает Синица. Почему, неясно. Казалось логичным предположить, что под пеплом должны захороняться целые трупы, но их нет. По мнению Журавлева, дело объясняется темпами замещения минералами. Кератиновые структуры перьев могли замещаться быстрее, чем кость, которая успевала разрушиться.
У Синицы долго теплилась надежда добыть полный скелет. Она говорила, что будет рыть Кулинду, пока не соберет его полностью и «готова вскрыть хоть все пласты»[58].
В 2012 году раскопки финансировались Институтом природных ресурсов, экологии и криологии Сибирского отделения Академии наук (ИПРЭК СО РАН) и Министерством природных ресурсов и экологии Забайкальского края. В 2013 году работы стали международными. В Кулинду прибыл бельгийский специалист по орнитоподам Паскаль Годефруа, с ним двое палеонтологов из Благовещенска – отец и сын Болотские. Годефруа особенно интересовался остатками покровных тканей, крайне редкими для динозавров.
Горняки из Новоильинского работали четко, как часы. Одного, чуть не двухметрового Витю, за глаза прозвали бульдозером. Лопатами они снимали почву, кувалдами ломали плиты – и все на страшной жаре. Им в помощь к подножию склона подогнали трактор и срыли пустую породу внизу. В открывшихся слоях собрали десятки чешуйчатых хвостов и ничего другого. Казалось, динозавры, будто ящерицы, сбрасывали здесь хвосты.
На раскопе чуть выше по склону на поверхностях плит собрали небольшие, по сантиметру, гальки, скорее всего гастролиты. Растительноядные динозавры глотали их, чтобы лучше перетиралась пища в желудке, сейчас так делают куры.
С участием Синицы раскопки продолжались до 2018 года. Было трудно искать не только кости, но и деньги. «Приходилось ходить по ученикам и родственникам, просить: подайте, Христа ради, на динозавров. Некоторых раскулачила», – смеется она.
Одна история ей особенно запомнилась. В институт позвонил пенсионер и сказал, что перевел на раскопки сто рублей и будет переводить еще, потому что очень заинтересовался динозаврами. «Мы чуть не прослезились, ей-богу. Конечно, сто рублей – это чай, заварка, но даже то, что пенсионер читает, следит за вот этими работами, очень было для нас неожиданно и очень было приятно», – говорит Синица[59]. Пенсионер сдержал слово – ежемесячно переводил сто рублей.
Каждый год экспедиция продолжалась месяц-полтора, обычно с начала июля до середины августа. Рабочий день начинался с рассветом. К обеду на склон сопки спускалась жара, солнце пекло так, что к молоткам не прикоснешься. В три часа раскопки сворачивали, возвращались в лагерь и после обеда приступали к камеральной обработке, писали этикетки к костям, упаковывали образцы в крафт и вату.
В 2019 году в Кулинде уже без Синицы работали палеонтологи из Читы и Санкт-Петербурга. Они шутят, что палеонтология получилась «кустарной»: приходилось разбирать в кустах отвалы от вскрыши трактора. Оказалось, нож бульдозера изрядно задел костеносные пласты. В одной плите нашли целый череп динозавра. В следующие три года серьезных раскопок уже не ставили, хотя их планируют продолжать.
За десять лет на склоне сопки выкопали три площадки общей площадью тридцать квадратных метров, собрали две тысячи костей. Ни одного целого скелета так и не нашли, даже сочлененные кости легко пересчитать по пальцам: коленный сустав с двумя костями, передняя лапа с когтями.
Найдено пять черепов – все раздавленные и плоские, как лист.
Они похожи на «загадочные картинки», которые в старину печатали в журналах: в переплетении узоров и линий надо найти фигуру. «На эти черепа надо медитировать. Без этого трудно что-то разглядеть», – вздыхает Павел Скучас.
У черепа, ставшего голотипом при описании кулиндадромея, сохранность такая невыразительная, что Синица поначалу хотела его выбросить и только присмотревшись, заметила ряд зубов колышками, а в неровностях породы распознала глазницу. Остальные черепа выглядят еще хуже, но с одного сделали хорошие
