хожу, – Блондинчик демонстративно вздрогнул, встряхнув руками над головой, – Олежек, тебе самому не хочется поржать от этого пафоса?
– Ты сам говорил, что мы можем влиять на мир, делать его лучше.
– Ага. Вот твой крендель однозначно влияет. И делает лучше. Для себя.
Олег почувствовал, как в голову нежно впиваются коготки мигрени. Алкоголь вполне мог отсрочить её приход за нескромную цену – отложенная боль в висках и затылке будет на порядки сильнее.
– Давай подлечу, – Влад протянул руку и коснулся головы друга.
– Убери! – Олег поморщился и оттолкнул руку.
– Ты же знаешь, что я не гей, – спокойно, но с небольшим нажимом начал говорить Влад, – Ты людей стесняешься? Ты же их презираешь за слабость и тупость!
– Да… Не слишком логично, – Егор глумливо заулыбался и приложил кончик мизинца к губам.
– Мне не нравится, когда меня мужчина касается, – Олег настолько привык радоваться, что в его стране назвать человека "педей" равнялось сильному оскорблению, и теперь уже сам не мог точно для себя обозначить источник неприязни к мужеложеству.
– А я не люблю пидоров просто потому, что они мне неприятны. А когда они требуют себе лучшие места, особые привилегии, то я их ненавижу, – Егор перестал улыбаться, тяжело вздохнул и добавил, – Ненавижу именно этих активистов.
– А кого-нибудь ещё кроме меня бесит то, что мы постоянно отвечаем друг другу на ещё не заданные вопросы? – Олег всё-таки позволил себе и кружку пива, и недолгий массаж головы. Влад сделал лишь несколько движений и исчезли все неприятные ощущения.
– Мы привыкшие, – ответил Седой, растирая руки и вопросительным выражением лица предлагая немного лечения Егору.
– Да не читаем мы мысли! Только чуть лучше чувствуем эмоции, – Егор отрицательно помотал головой, и Седой откинулся на спинку стула.
– Что слышно от Кирилла? – Олег почему-то решил, что Блондинчик будет присматривать за новым членом команды.
– Да ничего. Он же говорил, что соскучился по Насте, – Седой говорил, немного растягивая слова, и смаковал вкус хорошего чая.
– У меня родилась новая идея, – Блондинчик наклонился вперёд и заговорил немного тише, – Я узнаю, кто к вам на завод приезжал. Нужно найти способ наладить с этим Синеглазкой контакт.
– Хочешь переманить его на нашу сторону? – Олег скептически сморщился.
– Не знаю ещё, чего я от него хочу. Вот узнать о нём хочу всё. Может он не один там, – Егор ткнул пальцем в сизую дымку от кальянов, собравшуюся под потолком.
– Семён Соломонович Шлем. Прокладка между иностранными инвесторами и нашими организациями. Я уже интересовался, – Олег помахал официанту, дождался «явасслушаю» от растопыренного в улыбке лица и пальцем показал в меню на пиво и сладкий рулет.
Официант беззвучно поклонился и быстро удалился.
– Как ты можешь хорошее тёмное закусывать сладкой плюшкой? – Егор говорил и одновременно, не поднимая глаз, что-то выискивал в сети на своём мобильнике.
– А в чём проблема? Пиво всего три оборота. Оно не горчит, сладкое. Мне вкусно. Никого не заставляю так же делать, никого не осуждаю. А главное не пью демонстративно, напоказ, размахивая цветастым флагом.
– Синеглазка хорошо устроился… Харей светит и лопаточкой деньги себе направляет, – Егор ухмылялся, а в глазах мелькнула темнота.
– Мы ничего о нём не знаем, – Олег неожиданно для себя начал защищать ведьмака-политика, – Может быть он изо всех сил старается, исправляет поступки сильных мира нашего, кто поражён паразитами?
– Вот и узнаем. Влад, ты что думаешь?
– Узнаем. Я не против новых знакомств.
Олег задумался. Ему не давала покоя одна мысль: «Как отличить злого ведьмака от человека-марионетки черноты?» Он размышлял об этом всё время, пока не разделался со сладким и пивом. И наконец, почувствовав расслабление и лёгкую эйфорию, задал этот вопрос друзьям.
– А в чём проблема? – удивился Егор.
– Ну вот марионетка. Я сдуваю с неё паразита, и человек или становиться нормальным, или остаётся пустая оболочка в коме. А как быть с ведьмаком? Мне бы не хотелось его ножом резать или стрелять. Как его остановить?
– Уф, – вздохнул Егор, – Ты прям совсем злой.
– Злых ведьмаков не бывает, – вставил Седой, – Марионетки не умеют сознательно пользоваться силой. Разум ведьмака не может замышлять гнилое дело. Вот тебе разница.
– А вдруг я сильно разойдусь во мнениях с каким-нибудь ведьмаком? – Олегу похорошело от пива, и речь его стала чуточку тягучей, – Вдруг мне приспичит противостоять ведьмаку?
– Ну ударишь меня по яйцам, – ответил Егор с очень серьёзным видом.
– У меня это тоже больное место, – Седой не выдержал и засмеялся.
– Да ну вас!
Олег встал из-за стола и начал одеваться. Все три кружки стояли пустыми. Пить больше никому не хотелось.
– Есть планы на новый год? – Егор по очереди посмотрел на друзей.
– Я к сыну съезжу, – Седой зажмурился и удержал слёзы. Олег несколько секунд сомневался и решил не задавать пока вопросов.
– А я ещё не решил.
– Тогда давай вместе отправимся на встречу нового?
– Звучит очень подозрительно и неоднозначно.
– Всё будет хорошо, – Егор улыбнулся без его обычных ужимок, и Олег, возможно, впервые увидел, как друг умеет искренне радоваться.
– Вас развести? – Седой встряхнул ключами с большим брелоком сигнализации.
– А меня уже развезло!!! – почти прокричал Егор нарочито пьяным голосом.
– Не надо, – отмахнулся на предложение Олег, – Мне минут пять пешком.
Седой пожал плечами и пошёл к машине. Егор заговорщически подмигнул Олегу и быстро пошёл в темноту дворов.
– Придуууурок, – протянул Олег, увидев ещё три человеческие тени, нырнувшие вслед за другом и, поняв намерения Блондинчика, кинулся следом.
Олег скользил по шапке плотного сугроба в паре метров над дорогой, впившись ведьмачьим взглядом в сутулые спины. В окнах уже не горел свет, и всё шло к насилию в каком-нибудь особенно тёмном уголке. Троица очень буднично шагала за своей жертвой, их запах не выдавал никакого возбуждения или азарта, только обыденная житейская рутина.
Ведьмак чувствовал шевеление черноты в этих людях. Их мышление упростилось до решения простейших задач – поесть, попить, поржать. Олег попытался найти хоть каплю стыда в эмоциях дерзких и чётких поцанов. Не смог. Они очень последовательно сами себе давно объяснили, что есть люди и жертвы, приучили себя не испытывать сомнений, а если жертвами таких же ублюдков становились знакомые, кореша или родственники, то их картина мира не менялась. Менялся ярлычок на человеке с «кореш» на «лох», с «брат» на «терпила». В редких случаях отправлялись мстить за «беспредел», но не за человека. Чернота, единожды впущенная в сознание, присасывалась и очень правдоподобно объясняла каждое своё желание. Слабому угольку разума не хватало силы оценить сразу несколько событий, разделённых во времени, и эти люди никогда не видели противоречий, ведь
