Лодзинская операция закончилась, по-моему, общим разочарованием и германцев и русских. Гинденбургу не удалось повторить «Танненберг» – окружить в районе Лодзи 2-ю и 5-ю русские армии. Более того, вклинение части сил 9-й германской армии между 1-й и 2-й русскими армиями никак нельзя назвать «оперативной смелостью» или «обоснованным риском». Осуществляя свой маневр, немцы сами лезли в кольцо русских армий. По сути дела их глубокий прорыв являлся настоящей авантюрой в расчете на слабость русского командования и русских войск. Две недели ожесточенной борьбы – от начала боев у Влоцлавска до выхода из окружения остатков германской группы Шеффера – разрушили все планы германского командования. «Крупная оперативная цель – уничтожить русских в излучине Вислы не была достигнута», – записал в досаде Людендорф. Но и русский замысел глубокого вторжения в Германию не осуществился, Да и как ему было осуществиться, если некомплект готовящихся к наступлению частей достигал 50 % штатного состава, недоставало орудий и боеприпасов. Приходившие пополнения не обеспечивались даже винтовками. Да и просчеты русского командования, особенно командующего фронтом генерала Рузского, командующего 1-й армией генерала Ренненкампфа, генералов Шейдемана, Новикова, Шарпантье не позволили русским армиям добиться успеха в очевидных для этого положениях. И все-таки, на мой взгляд, русские, в отличие от германцев, выиграли больше, чем проиграли, в Лодзинской операции. Я бы хотел отметить и то, что Лодзинская операция стала одной из наиболее сложных операций Первой мировой войны. Больше таких глубоких обходов и окружений до конца войны не будет.
Боями под Лодзью дело не кончилось. Обозленный Гинденбург уже 1 декабря начал новое наступление, и опять по флангам ослабленных боями 2-й и 5-й армий. Ох уж эти не дающие немецким стратегам покоя клещи. Но бои сразу приобрели фронтальный характер, русские дивизии стояли насмерть, успешно контратаковали, и раздраженные немецкие генералы обрушили на русские позиции тысячи снарядов тяжелой артиллерии. И это мало помогало. Тогда они стали бросать войска в лоб на русские позиции, да еще в сомкнутом строю. Началось взаимное истребление живой силы. Немцам досталось больше. Вновь и вновь в открытом поле вставали сомкнутые колонны, нередко пьяных германских гренадер, безрассудно рвавшихся вперед. Участник этих боев русский офицер Литвинов писал: «Эту колонну косят пулеметы, ужасающие пулеметы, вырывающие буквально целый строй – первая шеренга падает, выступает вторая и, отбивая такт кованным альпийскими гвоздями сапогом по лицам, по телам павших, наступает, как первая и погибает. За ней идет третья, четвертая, а пулеметы трещат, особый, с характерным сухим звуком немецкий барабан рокочет в опьянении, и рожки, коротенькие медные германские рожки, пронзительно завывают – и люди падают горой трупов. Из тел образуется вал – настоящий вал в рост человека, – но и это не останавливает упорного наступления; пьяные немецкие солдаты карабкаются по трупам, пулемет русских поднимает свой смертоносный хобот, и влезшие на трупы павших раньше венчают их своими трупами». Жуткая картина.
В конце ноября, в начале декабря германские войска пополнились переброшенными с Западного фронта пятью корпусами. Но уверенная активность русских войск, особенно их огневое противодействие, не позволяли Гинденбургу организовать должным образом поступающие резервы. Он так и вводил их в бой по частям на различных угрожаемых участках фронта. А они были везде. В конце концов, силы противников истощились. К 19 декабря русские армии заняли оборону на рубеже рек Бзура, Равка и Нида. С этим рубежом связывают начало позиционной войны на Восточном фронте. Спорить не будем.
Если борьба на северо-западе и в центре проходила с переменным успехом, то на юго-западе и на юге русские войска били австрийцев как во время планового отхода, так и в решительном наступлении на Карпаты. Штаб Юго-Западного фронта, отправив большую часть своих войск, 4, 5 и 9-ю армии, под Варшаву и Ивангород, поставил перед оставшимися 3-й и 8-й армиями оборонительную задачу. 3-я армия генерала Радко-Дмитриева, усиленная 18-м армейским корпусом генерала Крузенштерна из 9-й армии, растянулась по левому берегу Сана. У нее в тылу 11-я Осадная армия заканчивала создание блокадного кольца вокруг Перемышля. Еще больше растянулась 8-я армия генерала Брусилова, расположившаяся в карпатских предгорьях от верхнего Сана до верхнего Днестра. Между тем австрийцы сосредоточили здесь громадные силы. Достаточно сказать, что если за всю Варшаво-Ивангородскую операцию против 17 вражеских дивизий мы держали 28 наших, то в Галиции против 38 австрийских дивизий (вместе с гарнизоном Перемышля. – С.К.) действовало 24 наших. Почувствуйте разницу! Австрийцы стремились не просто к реваншу за поражение в первой Галицийской битве, но к полному разгрому русских войск и возвращению потерянной Галиции. Четыре их армии готовились ударить по двум нашим: 1-я армия генерала Данкля в направлении на южный Сан; 4-я армия эрцгерцога Иосифа-Фердинанда на Ярославль; 3-я армия генерала Боровича имела задачу разблокирования Перемышля, а 2-я армия генерала Бем-Еромоли наваливалась всеми силами на левый фланг брусиловской армии у города Самбор. К счастью, даже эти превосходящие силы австрийцев по боевым качествам значительно уступали немецким и австрийским войскам, воевавшим под Варшавой и Ивангородом. К тому же во главе всей русской группировки в Галиции был поставлен генерал Брусилов, и если бы в его распоряжения не вмешивалась Ставка, результат второй Галицийской битвы наверняка оказался бы более впечатляющим.
Об осенних сражениях в Галиции написано немного. Они как бы меркнут на фоне Варшаво-Ивангородской и Лодзинской операций. Но по своему ожесточению, победительному итогу мало чем уступают битвам под Варшавой и в западной Польше. Брусилов, неустанно руководствующийся в своей работе наступательной, опережающей тактикой, на этот раз вступил в чисто оборонительное сражение. Ему крайне не хватало мощных фронтовых и армейских резервов. Можно было уповать только на Осадную армию генерала Щербачева, ибо к тому времени и Брусилову и самому Щербачеву стало ясно – взять Перемышль наскоком до начала австрийского наступления невозможно. «Я сознавал, что в сущности время для взятия Перемышля нахрапом прошло, – писал Брусилов, – и что теперь дело гораздо труднее и не сулит, как недели три тому назад, верной удачи; но выгоды взятия Перемышля были настолько велики, что стоило рискнуть… Затруднительность атаки Перемышля состояла главным образом в том, что неприятельская армия, отошедшая на запад и находившаяся в трех-четырех переходах от Перемышля, успела уже оправиться и пополниться. Следовательно, она должна будет немедленно перейти в наступление, дабы помочь перемышльскому гарнизону и не допустить падения этой крепости». Но Ставка и слышать не хотела о снятии блокады. Брусилов подчинился. Щербачев на рассвете штурмовал крепость, надеясь овладеть ей до начала австрийского наступления, но безрезультатно. В тот же день Брусилов снимает блокаду Перемышля, и Осадная армия временно расформировывается для формирования стратегического резерва. И вовремя.
Австрийцы перешли в мощное наступление. Первыми ощутили его мощь войска 3-й армии генерала Радко-Дмитриева. В упорном бою у Пржеворска 4-я австрийская армия главными силами обрушилась на наш единственный 11-й армейский корпус. Брусилов бросил туда две дивизии из своего резерва, но положение оставалось критическим. К тому же на его 8-ю армию повели наступление сразу две австрийские армии – 3-я и 2-я. По всей линии фронта от Хырова до Стрыя завязались ожесточенные бои с атаками, контратаками – 25-дневное Хыровское сражение. Австрийцы атаковали Брусилова превосходящими силами с фронта и обходя его левый фланг. В центре одна из второочередных дивизий, слабо обученная, с большим некомплектом офицеров, даже покинула свои позиции. Брусилов едва успел перебросить туда резерв из Осадной армии, который и восстановил равновесие. Левофланговый же корпус генерала Цурикова сам перешел в контратаку и с подошедшими резервами парировал удар австрийцев на Львов через Миколаев. К концу октября стало ясно – русские не только выстояли, но и сохранили силы для дальнейших активных действий. Но что это были за силы?! «Это сражение под Перемышлем, – писал Брусилов, – беспрерывно длившееся в течение месяца, было последнее, о котором я мог сказать, что в нем участвовала регулярная обученная армия, подготовленная в мирное время. За три с лишним месяца с начала кампании большинство кадровых офицеров и солдат выбыло из строя, и оставались лишь небольшие кадры, которые приходилось спешно пополнять отвратительно обученными людьми, прибывшими из запасных полков и батальонов. Офицерский же состав приходилось пополнять вновь произведенными прапорщиками, тоже недостаточно обученными». Справедливости ради надо сказать, что очень скоро система подготовки личного состава в запасных полках и на ускоренных курсах военных училищ наберет нужную силу, и на фронт станут поступать достаточно подготовленные резервы. Кстати, из таких резервистов унтер-офицерского и офицерского состава выйдут будущие полководцы Жуков, Рокоссовский, Василевский, Говоров и др. Но будет и множество никуда не годных кадров. Все-таки кадровая армия мирного времени есть настоящая кадровая армия.
