– Что, еще одно наследство должно было обломиться?
– Да разве ж он скажет? Жмот. Скряга. Свинья.
– Понятно. Ну ладно, Ядвига. На вот тебе деньги. Купи водки, пива. Но сначала пойдем-ка с нами, поднимемся, постучим-позвоним к нему еще раз. Может, откроет?
Ядвига, зажав в руке сторублевку, кажется, онемела. Смотрела на Максима как на бога и качала головой, словно все еще не веря в свое счастье.
– Я пойду, пойду. Сама буду стучать. Он, наверное, спит. Как выпьет, так и спит. А ему чего?..
Все трое поднялись на площадку перед дверью Вегеле, Максим снова позвонил. Затем Ядвига принялась пинать дверь, как если бы это был сам хозяин. Анна подумала, что женщина и впрямь недолюбливала своего соседа или даже ненавидела его. Максим сделал знак остановиться, и Ядвига покорно отошла к стене.
Максим подошел к двери и нажал вниз ручку. И вдруг она поддалась. Дверь открылась и поплыла внутрь.
– Чувствуете?
Анна и Ядвига переглянулись. Запах, оказывается, шел из квартиры Вегеле.
– Это трупный запах, теперь понимаешь? – обратился он к Анне. – В квартире труп, я это знаю. Не прикасайтесь ни к дверным ручкам, ни к стенам. Ядвига, если окажется, что это труп вашего соседа, вы должны будете его опознать. Пожалуйста, никуда не уходите.
Анна почувствовала, как у нее закружилась голова. Но уйти сейчас она тоже не могла – боялась выставить себя перед Матайтисом трусихой.
Полупустая квартира с набором самой элементарной мебели выглядела так, словно в ней поработала толпа мародеров. Даже обои, те, что в некоторых местах отходили от стен, были содраны и теперь большими рваными кусками болтались на стенах. Труп обнаженного мужчины лежал прямо в центре кухни среди рассыпанных круп, которые неприятно хрустели под ногами. Матайтис подошел к нему и, присев на корточки, попытался увидеть лицо покойника. Отвратительный цвет мертвого мужского тела вызвал у Анны приступ тошноты. Мужчина лежал лицом вниз, но голова его была вывернута таким образом, что, если обойти его со стороны окна, то можно было рассмотреть лицо.
– Крови я не вижу. Судя по всему, его кто-то забил насмерть. Ядвига, вы ничего такого не слышали?
– Да вроде нет.
– Здесь была драка, а потом убийца тут все перевернул.
– Искал что-то, – мгновенно отреагировала трезвым до неприличия голосом Ядвига. – Ясно, что-то искали. Но ведь у него же ничего нет!
– А телефон?
– Телефон есть. Вон он, на столе, среди бутылок.
Похожий на флуоресцентную зеленую крупную лягушку телефон был извлечен из груды бутылок. Матайтис звонил в прокуратуру.
– Это точно он? – спрашивал он у потрясенной увиденным соседки, безуспешно набирая номер. – Вот черт, вечно у них занято…
– Точно. Это он, Сашка Вегеле.
– А вы не знаете его друзей-приятелей?
– Да не было у него никого. Если и приглашал выпить с ним, то только меня. У него характер был тяжелый… – Ядвига говорила уже более смело, понимая, что теперь покойник ей не страшен и в его присутствии можно говорить о нем что угодно. – Жил человек только для себя. Ни родных, ни друзей, ни соседей для него не существовало. Разве что я была исключением. Он, бывало, позвонит мне: Ядвига, говорит, поднимайся ко мне. И я знала, что у него завелись денежки. Я ставила картошку варить, бегала на угол за квашеной капустой или огурцами, и мы с ним душевно так сидели. Иногда, правда, он вел себя как настоящая свинья. Но на то он и мужик. Да тем более пьяный.
– Он не рассказывал вам о том, что ему кто-то угрожает, что он должен кому-то деньги? Потому что, судя по всему, убийство произошло именно в пьяной драке. Обыкновенная пьяная бытовуха. А он был нам так нужен…
– Тоже хотели квартиру у него купить?
– Нет. Но о квартире мы наведем справки. Возможно, кто-то заставил его подписать доверенность… Такое часто случается. Все, тихо… Дозвонился, кажется… Виктор Петрович? Привет. Это я, Макс. Тут труп на Красной Пресне. Улица Заморенова… Да, я здесь…
Когда он положил трубку, Ядвиги ни в кухне, ни в квартире уже не было.
– Она сбежала. Ты же ей денег дал, – сказала Анна, бледная и дрожащая от страха и дурноты, разливавшейся по всему телу. – Максим, я пойду… Это для меня… слишком…
– Я тебя провожу.
На свежем воздухе ей стало получше.
– Что же это такое получается? У Персица что-то искали, все перевернули, – говорила она, уткнувшись в плечо Максима и опираясь на него всем своим слабеющим телом, – а теперь вот здесь, у этого Вегеле. Кто искал? Кто убил? Я уже почти уверена, что Персиц погиб не сам в автокатастрофе. Его могли убить. Максим, мне страшно…
– Не надо было тебе привозить сюда эту девчонку. Оставила бы ее в той деревне, где вы были, вызвала бы ей врача… Местные жители нашли бы, как отправить ее в больницу. Или же, раз уж ты решила привезти ее в Москву, устроила бы ее в первую же попавшуюся больницу. Да в тот же Склиф! А теперь вот дрожишь как осиновый лист, боишься всего. Хотя, как я уже и сказал, убийство этого мужика произошло наверняка по пьяной лавочке. А то, что в квартире погром, то это тоже можно понять. Хозяин мертв – почему бы не поживиться тем, что у него есть в доме. А может, он накануне получил зарплату? Так что пока еще рано забивать себе голову этим убийством. И на трассе Персица никто не убивал. Скорее всего в него вписался какой-нибудь «КамАЗ», а водитель, испугавшись, уехал. Таких случаев знаешь сколько!
– А Гриша? Ты забыл, о чем я тебе говорила сегодня?
– Это отдельный разговор. И здесь действительно есть над чем подумать. А что, если тебе не возвращаться домой, а пожить некоторое время у меня? Не будешь видеть своего бывшего мужа, Машу. Пусть он сам за ней и присмотрит…
– А разве так можно?
– Что именно? Тебе не нравится, что они останутся вдвоем в квартире? Ты ревнуешь его?
– Максим, я никого не ревную, но дело даже не в этом. Ведь это моя квартира. И почему это мне надо оставлять ее кому-то другому?
– Я понимаю тебя. Просто я подумал о том, что тебе будет легче на нейтральной территории, вернее, на моей территории. Успокоилась бы, выспалась…
– Я успокоюсь только тогда, когда пойму, что они такого совершили, что этой девице приходится прятаться у меня и изображать из себя больную, потерявшую память. И еще мне хочется, чтобы все это поскорее закончилось. Я устала. А что, если мне тоже грозит какая-нибудь опасность? Я уже не знаю, что и думать! Максим…
Но договорить она не успела. Двор стал наполняться машинами, из которых показались люди. Увидев Матайтиса, кое-кто подошел к нему, поздоровался за руку. Прокуратура, милиция, врач, эксперты…
Глава 12
Долгий вечер
Максим привез ее домой уже вечером. Уставшая, переполненная впечатлениями и еще не успевшая привыкнуть к новому для нее качеству любовницы Матайтиса, Анна едва стояла на ногах. Она уже устала размышлять на тему причастности к Машиному делу своего бывшего мужа, устала думать и о Маше, и о всех тех сложностях, которые обрушились на ее голову в тот самый день, когда она решила свести счеты с жизнью. Ей хотелось одного – войти в свою квартиру, принять горячую ванну и лечь спать. Все. И никаких разговоров, никакой тем более близости с бывшим мужем. «Ты посади меня в лифт и возвращайся на Красную Пресню. Может, удастся что-нибудь выяснить о Вегеле…» – сказала она на прощанье Максиму и позволила себя поцеловать.
В лифте она придумывала короткий, но убедительный монолог, который она сейчас произнесет в свою защиту наверняка поджидавшему ее Григорию. Она скажет ему… А что, собственно, она ему скажет? Что подозревает его в сговоре с Машей? Но ведь он просто расхохочется ей в лицо (он это умеет).
Двери лифта раскрылись – перед Анной стоял мужичонка в коричневом мятом костюме и смешной летней кепке набекрень. Он был бледен. Правая кисть побелела от напряжения – он держал в ней большой кухонный нож с пластиковой голубой ручкой.
– В-валентин? – прошептала она, еще не вполне осознавая, какому риску подвергается, стоя в лифте. – Что вы здесь делаете?
– Гони его вещи, сука! – прохрипел он дрожащим от волнения голосом. – Да только тихо и быстро. В квартире никого нет. Можешь не кричать и не звать на помощь. Ни мужика пучеглазого, ни этой молодой сучки, никого нет. Так что отдавай по-хорошему мне все его вещи, да побыстрее… Чего стоишь?
Он свободной рукой схватил ее за рукав и вытащил из лифта, пинками подогнал к двери.
– Я же выносила вам его вещи, а вас уже не было…
– Не каркай. Открывай скорее, мне незачем здесь светиться.
Анна открыла двери и поняла, что забежать в квартиру и захлопнуть их перед носом этого ненормального она все равно не успеет. Это означало, что, впустив его в дом, она рискует быть ограбленной, если не убитой. Но выбора у нее не было. Она быстро вошла в квартиру, забежала в ванную, схватила пластиковый пакет с вещами покойного Персица и швырнула его прямо в лицо Валентину.
