и прокрасться к нашим коням. Зачем лишний раз беспокоить занятых людей? Тем более, что пока мы шли обратно, Гвена выдвинула теорию, что они всех рыцарей к желтышу отправляют, а вещи бедолаг себе присваивают. Демоница была убедительна.
Наши лошадки стояли в строении с сохранившимися стенами, чуть на отшибе. Без охраны, как насмотрел Эле её ворон. Из-за усталости, или излишней веры в ведьмину магию, мы вляпались. Уже на подходе к нашей цели, из-за камней вышли Мо, Репень, и с ними несколько человек, вооруженных копьями. Чуть поодаль, подтянулись ещё несколько, с арбалетами. Ворон конечно умная птица. Но не человек. Где-то он пропустил часовых.
Впрочем, драки, вроде, не предполагалось. Репень и те, кто рядом с ним, держали свои копья либо опущенными, либо стояли, опираясь на них. И выглядели расслабленными. Да и арбалетчики, хоть и держа арбалеты под рукой, но занимались чем-то своим. Видно было, что просто для порядка присутствуют. Зря я так сразу быковать начал.
Впрочем, Мо не обиделся. Он развёл руками:
— Я это предполагал, друг Сперата, сына Первака, ткача из Караэна, — ответил старик с ядовитой иронией, явно подразумевая, что я тут главный, но за Сператом прячусь. В следующий момент дедушка Мо сделал несколько шагов вперёд, оставив позади свою охрану. Подошел прямо ко мне и похлопал меня по плечу, сказав уже вполне дружелюбным тоном: — Я рад, что вы вернулись. Терпеть ненавижу, когда Волок забирает людей! Не важно, кого. Вы нашли, что искали?
— Желтыша, да, — уклончиво ответил я.
— Убили? — загорелись глаза Мо. — Где туша?
— Я проверила на обратном пути: там только засохшая лужа крови. Съели, наверно… — вмешалась Гвена.
— Как⁈ Вы убили желтыша, и не забрали с него желтое сердце?.. Печень? Грономут? Ну хотя бы когти, когти взяли⁈.. — зачастил дедушка Мо. И, видя наше недоумение, всё понял без слов. С досады он с такой силой треснул своей увесистой клюкой по ближайшему камню, что этим переполошил промысловиков. Арбалетчики нервно схватились за арбалеты, копейщики — за копья. Подошедший чуть ближе остальных Репень всё услышал, и расхохотался — да так, что ему аж пришлось сесть на землю.
— Вот и посылай новичков к желтышу! — хохотал он, то и дело морщась, и хватаясь за грудь. — Вроде и убили, и сами живы, а всё равно обосрались!
Мо немного успокоился. И спросил:
— А детей вы не нашли?
— Нет, — твердо ответил я. — Зато нашли следы, указывающие на Орлиное Гнездо.
И внимательно всмотрелся в глаза Мо. Тот скривился, как от горькой пилюли.
— Давно я подозревал, что на этой засранной скале не всё ладно.Что нашли-то? Слухи ходят, подземный ход у них сюда есть? Кираса оттуда?.. Топляк там, да?
— Что ещё за топляк? — спросил я. Когда не хочешь отвечать, спрашивай сам.
— Волок железо не любит. Всё жуёт, даже камни. Но вот металл, золото, серебро, железо — не может. Выплёвывает. В нескольких местах. Мы такие места топляком называем… — сказал Мо. Его глаза тем временем пробежались по моему мечу, и топору Сперата. В глазах старика на миг вспыхнул огонёк алчности. — Слышь, рыцарь… Скажи, там ещё много такого осталось?
— Сходи проверь, — ответил басом Сперат, остро почувствовав смену тона. Вообще, сочетание «слышь рыцарь» — это само по себе оскорбление. Как если бы в тюрьме сказать уголовному авторитету «не петушись».
— Остынь! — рявкнул Репень моему оруженосцу строгим голосом. Он уже отсмеялся, и сейчас тяжело поднимался на ноги, опираясь на своё копьё. Всё же крепко его приложило близким взрывом, или чем там Бледный Морок бьёт. С кряхтением поднявшись, он сказал Сперату:
— На промысле все равны. Мы тут одна семья. А так-то, если хочешь знать, то я, например, Сакр, сын Арна Итдега!
Память Магна тут же услужливо выдала справку: обедневшая, но древняя и многочисленная семья. Владения, в основном, в Отвине. Уже давно зарабатывают себе на жизнь, продавая мечи.
— Осталось, — ответил я Мо. Мне-то эти статусные заморочки побоку. Хотя, конечно, скажи он так мне на улицах Караэна, то пришлось бы его убить — иначе люди меня не поняли бы.
— А желтыши там ещё есть? — продолжал пытать старик.
— Ещё один точно был, мы его подранили, — осторожно ответил я.
Мо оглянулся на Репеня. Тот посмотрел на старика в ответ. С сомнением. Сказал негромко:
— Железа сходить набрать хочешь… Это дело, конечно, заманчивое… Но ведь и так нормальный хабар взяли. Может, в следующий раз зайдём, глянем. Людей побольше возьмём…
Мо кивнул, и снова повернулся к нам. Махнув рукой в сторону наших коней, сказал:
— Вон там ваши коники. Уж простите, но покормить их толком не смогли. Не подпускают к себе. Так, издалека кой-чего им покидали, и бадьюшку с водой пододвинули. Так что голодные они. Мы сейчас собираемся, и тоже уходим. До сиесты хотим до Рыжего Пня дойти. Городок такой, вон в ту сторону. Кормят там хорошо, и в дома на постой пускают. Да и знают нас там… Хотите с нами?
Я с сомнением посмотрел на промысловиков. Те с интересом разглядывали Гвену — вернее, неотрывно пялились на её ноги, глупо улыбаясь. Впрочем, этим и ограничивались. Только сейчас я обратил внимание на демоницу, которая всячески это поощряла, принимая соблазнительные позы. Когда я на неё посмотрел, она как раз стояла вполоборота, выгодно округлив жопку, и поставив одну ножку на камень. Однако, при этом обрывки юбки хорошо скрывали её ножи на бёдрах. С виду, да — легкомысленная дура, любит покрасоваться. Но опасная… Есть у неё и то, что она никому не показывает. Надо думать, и мне она тоже показала ещё не всё.
— Гвена! — внезапно разозлившись, рявкнул я. Наверно, из-за того, что на неё пялятся, а она стоит довольная. Глупо, конечно. — Дай кошелёк для Мо! Давай-давай, я видел, ты там припрятала парочку!
— Ой, мне так тяжело было их тащить!.. Еле донесла! — тут же заканючила она. И схватила меня за руку. — Ну сеньор М… — едва не проболталась она, но вовремя спохватилась, и закончила. — Ну пожа-а-луйста!..
Я отвернулся и тряхнул рукой, демонстрируя непреклонность. Гвена вздохнула, выудила небольшой кошель, и кинула дедушке Мо, который неожиданно ловко, одной рукой, поймал вкусно звякнувший мешочек.
— Это вам. За то, что присмотрели за лошадьми, — сказал я.
Старик бесцеремонно развязал шнурок, и заглянул в мешочек. Высыпал на ладонь несколько серебряных монет, прикусил одну. Потом взвесил оставшиеся на ладони. И сказал негромко, так, чтобы его услышал только Репень. И мы.
— Сеньор на букву М оценил нашу помощь и доброту в сорок сольдо.
— Мне случалось делать куда больше, за куда меньшее, — довольно отозвался Репень.
— Я прожил долгую жизнь, но впервые моя доброта приносит мне деньги, да ещё столько, — хмыкнул Мо. Несмотря на слегка издевательский тон, говоря это, он смотрел на меня уже по-другому, как будто даже с некоторым уважением. Видимо, не привык к благодарности от сословия профессиональных вояк. — Что ж, сеньор, что ходит в бой с девками, и не боится бросить дорогих коней на попечение тупых мужиков… Я расскажу о тебе другим людям нашего промысла. С тобой можно иметь дело.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Но это не плата за доброту. Я же сказал, это за то, что присмотрели за конями. А помочь вы мне были должны, потому что наше дело было общее для всех честных людей. И за вашу доброту я надеюсь ещё отплатить в будущем.
— И то верно!.. Доброе дело иногда трудно посчитать в монетах. Одна грязная палка, протянутая тонущему в болоте, может стоить всего золота мира, — снова хохотнул дед. Настроение у него явно повысилось. И денежки капнули, и перспективное местечко на следующий рейд в Волок наметилось. Он даже перестал жадно посматривать на мою кирасу. — А может, всё же пойдете с нами в Рыжий Пень? Увидите, как мы умеем гулять!
— Хорошо отдыхает тот, кто хорошо работает, — поддержал его Репень. — А наша работа, пожалуй, одна из самых трудных. Хуже — только у отвинских моряков! Но за нашу лучше платят!
Это была, видимо, старая местная шутка, потому что последнюю пару фраз он выкрикнул, и его люди одобрительно засмеялись.
— Да нет… Нам надо торопиться, — постарался я вежливо отказаться. Мо кивнул и собрался было уходить, однако приостановился, и немного встревоженно спросил:
— Вам же хватит ума не лезть прямо сейчас в Курятник?..
— Хватит, — улыбнулся я. — Для начала, я хочу поговорить об Орлином Гнезде с некоторыми людьми. А дальше
