— Ты сделаешь это, Лил? Поиграешь с собой для меня? — произнес он хриплым голосом.
Опустив глаза, я кивнула.
— Моя девочка.
Он прикусил мою нижнюю губу, прежде чем отступить в тень. Я могла видеть его слабые очертания под дюжиной маленьких звезд.
Перекинув свои волосы через плечо, я села обратно на стол, раздвигая шире ноги, чтобы Бобби мог наблюдать за мной. Мое дыхание стало неровным, что я могла слышать каждый вдох и выдох.
Я колебалась, нервная энергия практически парализовала меня.
— Не стесняйся, Лил, — его голос звучал обольстительно из тени.
Я нервно прикусила губу изнутри, касаясь одной рукой своей груди, а другую спускала ниже до бедра.
— Ты когда — нибудь прикасалась к себе, думая обо мне?
Я кивнула.
— Покажи мне, как.
Я напряженно сглотнула и сжала свой сосок. Другой рукой я раскрыла свою горячую розовую плоть, предлагая Бобби посмотреть.
— Боже Лил, — простонал он.
Его голос был томным, именно таким, когда он был внутри меня. Посмотрев на него я увидела, что он ласкал себя. Его рука скользила вверх — вниз.
Осознание того, что он прикасался к себе, мотивировало меня. Зная, что он трогает себя, я стала меньше стесняться. Никто не заставит так чувствовать себя, только Бобби. Я закрыла глаза и начала ласкать себя, мои пальцы были мокрыми от возбуждения.
Я стонала, произнося имя Бобби, даже когда прикасалась к себе. Я была близка к кульминации, но не хотела этого без него. Открыв глаза, я сказала.
— Пожалуйста, вернись ко мне. Ты нужен мне.
Бобби сделал шаг вперед, и лунный свет озарил его. Увидев возбужденную плоть в его руках, я была так возбуждена, что ждала встречи с ней.
— Но сначала я хочу попробовать тебя, — прохрипел он.
Бобби упал на колени, используя свой рот, он начал дразнить меня в самых чувственных местах. Его язык скользнул в меня, и я была почти на грани. Одной рукой продолжала ласкать грудь, а другой держала его за волосы. Мои глаза закатились, и я почти зарычала от испытываемого удовольствия.
— Трахни меня, Бобби, — слова стали шоком для меня. Я никогда не выражалась. Но с Бобби здесь и сейчас была другая Лилли. Я была дерзкой девчонкой, которая ласкала себя и наблюдала, как его рука скользила по его эрекции, вверх — вниз.
На мгновение я задалась вопросом, что, если я не смогу остановиться. Что если сейчас меня просто выключили. Но тут Бобби встал, подхватил меня под колени и подвинул к себе.
— Скажи это снова, — скомандовал он сквозь зубы.
— Трахни меня, — хныкала я.
Бобби толкнул бедра вперед, и его эрекция резко скользнула в меня, заполняя. Но, даже несмотря на то, что была готова, я взвыла от наслаждения.
Он вышел и затем снова резко вошел в меня. На этот раз мы не сдерживались. Я не заглушала свои стоны и его имя у меня в груди. На этот раз я свободно выкрикивала его, когда он был внутри.
— Боже, ты всегда так плотно меня обхватываешь, — поморщился он.
Я схватила Бобби притянув ближе к себе, заставляя его проникать глубже. Каждый мускул моего тела жаждал разрядки, хотел расслабиться. Напряжение внутри меня вырывалось, что можно было сравнить разве что с приливной волной.
Бобби вскрикнул, прижимая меня к себе и изливаясь внутри меня.
Мы обняли друг друга, тяжело дыша.
— Озеро и сон? — спросил Бобби, поднимая руку.
— Озеро и сон, — улыбнулась я, хлопнув его по ладони. Он сцепил наши пальцы и потянул на ноги.
Так мы и уснул, на старом диване, переплетаясь друг с другом. Цепляясь за нашу последнюю совместную ночь вместе, в доме у озера, так же, как и семь лет назад.
Семь лет назад.
Как только Джулия закрыла дверь, мы посмотрели с Бобби друг на друга. О чем мы только думали. Ее реакция обрушилась на нас. Трезвый взгляд погрузил нас в реальность мира. Она не ругалась, не кричала, не начала с нами разговаривать. Ее равнодушный голос показал нам нашу неизбежность. Джулия словно увидела, как играют два маленьких ребенка, а это было именно так. Она словно высосала жизнь из наших планов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Сейчас, пытаясь объяснить свои планы на будущее, я понимала, как глупо все это звучало. На чердаке, в одиночестве, пока все спали, это имело смысл. Я и Бобби имели смысл. Но здесь, при свете дня, когда вокруг нас был весь мир, это была словно детская игра.
— Я должна идти, — сказала извиняясь.
— Знаю, — ответил Бобби.
Посмотрев в зеркало, я ахнула. Мои губы были смазаны, прическа в беспорядке. Я опустилась на колени и начала судорожно искать в куче разбросанной косметики, то, что мне нужно. Бобби молча наблюдал за тем, как я стирала следы его поцелуев с лица.
— Она расскажет? — спросил он.
— Нет. Ты же слышал ее?
— Да.
— Она ничего никому не расскажет, хорошо? Она моя сестра. И она на моей стороне.
Он пробормотал что — то невнятное, затем провел руками по волосам.
— Что мы сделали? — спросил он.
— Бобби, я не могу сейчас об этом разговаривать.
В ту же секунду я заметила, насколько фригидной я стала. Мне нужно было собраться, чтобы пройти через то, что я собиралась сделать. Встав на ноги, между ног все еще было влажно, как за несколько минут до того, как Бобби вошел в меня.
Схватив платье, я скользнула в него. Пыталась застегнуть его самостоятельно, но у меня ничего не получалось.
— Позволь мне, — сказал Бобби.
Ситуация была слишком трагична. Он помогал любви всей своей жизни надевать свадебное платье, чтобы она смогла выйти замуж за его брата.
Я посмотрела на свое угрюмое выражение лица в зеркале, опуская на лицо вуаль — символ невесты. Символ добродетели, честности и преданности.
Наконец я была готова, по крайней мере, внешне. Сделала глубокий вздох и повернулась к Бобби. Несмотря на то, что я пыталась взять под контроль свои эмоции, стоило мне встретиться взглядом с Бобби, меня наполнила глубокая печаль, и я не могла представить, что она будет преследовать меня, как призрак, следующие семь лет.
— Для нас уже слишком поздно, — произнесла я и затаила дыхание.
Бобби кивнул в знак поражения. Я не напомнила ему, что люблю его и что он может разжечь во мне. Я должна быть сильной, чтобы пройти по проходу. Бобби и я хотели видеть друг друга снова, но теперь нам придется жить с тем, что мы сделали, с нашей невысказанной истиной.
Я вышла за дверь, где увидела Джулию, которая охраняла дверь, как рыцарь.
— Пойдем, — сказала она. — Где Бобби?
— Послушай, просто хочу, чтобы ты поняла … то, что ты видела…
— Я ничего не видела, — отрезала она.
Хоть она и была моей сестрой, я на самом деле не могла понять ее реакции. Что скрывалось за ее холодностью. Но решила, что целью было дать мне возможность двигаться дальше. Так она выполняла свой сестринский долг.
— Где Бобби? — спросила она.
— Он в комнате. Мы решили, что не должны появляться вместе, — прошептала я.
— Его Рори сюда отправил?
— Да.
Джулия открыла дверь. Бобби стоял, прислонившись к оконной раме, и наблюдал за озером. Он вздрогнул, когда она заговорила.
— Давай Бобби, ты должен прийти туда раньше нас.
— Да … хорошо, — ответил он, будто находясь в каком — то тумане.
— О Боже, — произнесла Джулия, когда он приблизился к ней. — Подожди минутку.
Джулия забежала в уборную и вернулась с мокрым полотенцем.
— У тебя на рубашке весь ее макияж.
Было сюрреалистично то, что происходило за час до моей свадьбы. Планы сбежать. Секс. Быть пойманной моей сестрой. Её странная реакция. Это чувствовалось, как что — то среднее между нечетким сном и кошмаром.
Втроем мы молча шли к озеру. Мое сердце бешено стучало. В тишине нашего марша пожалела, что не сказала Бобби, что я чувствовала сейчас. Что выбираю Рори не из любви, а из-за чувства страха и долга. Я поняла, почему он отступил, после того как в комнату ворвалась моя сестра. У него были те же причины. Для нас уже было слишком поздно. Мои девятнадцать и его двадцать один год, было уже слишком поздно для нас.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
