Пора!
– Пустырь… – произнес Алекс тихо-тихо, но вполне членораздельно.
– «Волга»… – добавил он еще тише, когда Гриша поспешил к нему, на ходу доставая из кармана диктофон.
Сделал паузу и сказал вовсе уж неслышно:
– Человек…
Нехитрый психологический расчет оправдался полностью. На качество записи поднесенного к забинтованной голове диктофона, это, понятное дело, никакого влияния оказать не могло – но паренек нагнулся-таки поближе, пытаясь расслышать…
Эвханах! – выкрикнул Алекс про себя, беззвучно, – забывать о сидящем в коридоре не стоило. Безвольно вытянувшаяся вдоль простыни рука метнулась вперед со скоростью атакующей кобры.
Удар оказался простой, незамысловатый, часто используемый в дворовых драках без правил: двумя растопыренными пальцами в глаза. Но нанес его Алекс с небывалой, чудовищной силой – чуть промахнись, и дело кончится сломанными пальцами.
Он не промахнулся. Почувствовал, как раздались, лопнули глазные яблоки, как пальцы на долю мгновения уперлись во что-то более твердое, но тоже не выдержавшее удара, как проникли еще дальше – в упругое, неподатливое. Проникли до конца, до упора, словно бы удлинившись чудесным образом…
Странно, но в момент этого проникновения Алекс почувствовал сильнейшее возбуждение.
Мертвец, не знающий, что уже мертв, нелепо задергал конечностями. Мертвец пытался издать какие-то звуки, – но пальцы Алекса, измазанные в крови и в чем-то еще мерзко-липком, цепко сдавили ему глотку.
Конвульсии стихли. Еще через минуту рокировка двух обитателей палаты завершилась окончательно: живой, ставший мертвым, недвижно вытянулся на койке (так Алекс именовал реанимационный стол) и был прикрыт простыней. А воскресший полутруп натянул на голое тело снятый с мертвеца халат, подошел к двери, неслышно ступая босыми ногами. Приоткрыл, затаился сбоку, позвал громким шепотом:
– Димон!
Больше он ничего не добавил. По шепоту опознать голос трудно, но все же рисковать не стоит.
Сработает? Нет?
Если Димон что-то заподозрит, если насторожится… Достать в коридоре вооруженного и имеющего пространство для маневра противника будет куда труднее…
Алекс замер, стиснув в пальцах первое подвернувшееся орудие: длинную толстенную иглу. Недавно она впивалась в вену «больного», но была извлечена и отломана от гибкой прозрачной трубочки.
Сработало!
Глупый Димон без сомнений и колебаний заглотил насадку!
– Ну что там? – спросил, просовывая голову в палату.
Более удобную для атаки позицию трудно было придумать. Ухо Димона оказалось рядом. Алекс – каким-то обострившимся, изощренным зрением – за короткие доли секунды хорошо рассмотрел неопрятную, словно пожеванную ушную раковину, и ведущее вглубь отверстие, поросшее короткими волосками… И воткнул иглу – именно туда, в эту волосатенькую пещерку, – воткнул глубоко-глубоко, по самую венчавшую тупой конец орудия пластиковую пимпочку.
Тут же обрушился на дверь плечом и всем телом – сжать в деревянных тисках глотку, на корню оборвать рождающийся крик.
Удалось лишь отчасти. Шейные позвонки захрустели между дверью и косяком, но полностью звукоряд отключить не удалось. Димон выдал-таки долгий булькающий не то хрип, не то стон, – и достаточно громкий. В затихшей ночной больнице он вообще показался оглушительным, прокатившимся по всем пустынно-гулким коридорам.
Алекс прислушался, не переставая изо всех сил налегать на дверь… Вроде обошлось – нигде не захлопали двери, не затопали шаги, не зазвучали встревоженные голоса. Все правильно – больница на то и больница, чтобы люди здесь стонали и хрипели… И – умирали.
Димон умирать не хотел – дергался, скреб ногами по полу куда дольше своего напарника. Наконец затих.
Алекс оттащил его в дальний конец палаты, чтоб не бросался в глаза от входа. Опустил на пол между стеной и «койкой», стал ощупывать карманы – сейчас шуметь ни к чему, но позже пушка может пригодиться…
И тут ему не повезло. Впервые – но сразу по-крупному.
Дверь еле слышно скрипнула. Алекс выпрямился, поднял голову – и встретился глазами с женщиной в белом халате, застывшей соляным столбом у входа. Двигались у нее лишь губы – широко распахнулись, готовые испустить громкий-громкий крик.
2
Темнее всего под фонарем – правило давно известное. Но кто бы мог подумать, что беглый псих Зарицын оборудует себе берлогу рядом с Ульяновкой, в двух шагах от областной психушки? Да еще в Саблинских пещерах?
Представить такое было трудно. Психология беглецов-дилетантов хорошо известна: убежать как можно дальше от места, где тебя ищут и ловят. Забиться в глушь, в безлюдье… Глупцы. В местах безлюдных любой вновь прибывший мгновенно обращает на себя внимание ищущих. Да и выбирают дилетанты всегда знакомые глухие уголки, где уже доводилось бывать раньше… И вскоре попадаются.
Короче говоря, большинство профессиональных охотников на людей не стало бы задумываться о возможности пребывания Зарицына в Саблинских пещерах.
Чагин, однако, задумался – сразу же, как узнал о лежке, оборудованной в рукотворной пещерке на Поповке. Но по зрелому размышлению отверг версию.
Любые достаточно глубокие и протяженные пещеры представляют из себя гигантский термостат. Температура что зимой, что летом почти одна и та же – около плюс четырех градусов. Как недолгое укрытие вполне сгодится, но торчать в этаком холодильнике постоянно? Тут ни костерком, ни печкой не спасешься – быстро выгорит необходимый для дыхания кислород. Дизель-генератор отпадает по тем же причинам.
В общем, вариант с пещерами седоголовый отложил в сторону. Хотя не исключал, что убежище Сашка может обнаружиться поблизости от станции Саблино и поселка Ульяновка. Именно это направление поиска отрабатывала в Тосненском районе группа из трех человек. Отрабатывала – и вышла-таки на след!
Человек, по всем приметам совпадавший с объектом поисков, покупал продукты в поселковом магазине. Покупал вечером – и буквально минут за тридцать-сорок до того, как в торговую точку пожаловали двое ищущих. Повезло.
По словам продавщицы, Сашок (если это действительно был он) пребывал отнюдь не в лучшей своей форме. Ходил тяжело, прихрамывая, опираясь на толстую, чуть изогнутую сучковатую палку. Дважды за недолгое время, проведенное в магазине, заходился приступом нехорошего кашля. Левый глаз закрывала марлевая повязка.
На том цепочка счастливых (для охотников) случайностей не закончилась. Один из бойцов, зашедших в магазин, прихватил с собой в командировку собаку, немецкую овчарку, – без приказа начальства, по собственной инициативе. Не с кем было оставить в городе…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
