Интересно, кому-нибудь еще во дворце она уже успела продемонстрировать свое двуличие? Если так — то плохо дело...
Заверив Лили в том, что повода для беспокойства у нее нет, я направился следом за Люсиль. Святые Девы! Я могу поклясться, что эта змея прекрасно знала, что я иду за ней по пятам. Иначе, отчего ее бедра описывали в воздухе размашистые восьмерки? Даже пышная юбка не могла скрыть этих движений!
Я переступил порог комнаты Люсиль следом за ней. Как я и предполагал, эта лисица даже дверь не стала запирать. Девушка уже успела опуститься на стул с изогнутой спинкой возле трюмо и водила серебряным гребнем, украшенным бусинами янтаря, по волосам. И где она только его взяла? Будучи дочерью графа Дженкинса, она могла позволить себе более дорогие вещи. Впрочем, и ее служение герцогине было скорее данью уважения покойному лорду Флемингу и желанием ее отца обзавестись связями во дворце и приблизиться к герцогу, который пользовался снисхождением его величества. Поговаривают, мать Люсиль Дженкинс и герцогиню Сарскую раньше связывала крепкая дружба, пока смерть первой ее не разрушила. Что ж, скоро Святые Девы и Мелинду приберут к рукам. Ждать осталось не долго.
— Зачем пожаловали, ваша милость? — она коснулась меня томным взглядом, направленным сквозь зеркальную гладь. Белокурая головка склонилась на бок, в ожидании моего ответа. Грудь, стянутая тугим корсетом, поднималась и опускалась, внимая каждому движению руки Люсиль.
— Где ты это взяла? — Я небрежно кивнул в сторону клетки, которая стояла у распахнутого настежь окна. Запертая в тесную темницу пташка не пела, радуясь лучам солнца, ласкающим крылья. Она неотрывно следила за мной смышлеными глазами-бусинами.
— Ах, вы о птице? — ответила она, взмахнув пушистыми ресницами. — Папенька прислал.
Маленькая лгунья! Мне хорошо известно, что графа Дженкинса не заботит ничего, кроме денег, связей и его нынешнего положения в королевстве. Даже дочь в его руках лишь средство достижения поставленных целей и извлечения выгоды. Он не из тех папаш, что станет баловать дочурку, тщательно выбирая для нее подарок. Дженкинс способен лишь откупиться от нее золотыми, которые Люсиль не брезгует регулярно тратить на новые наряды, украшения и прочую шелуху.
— В таком случае, я буду вынужден отправить ее обратно. Вам известны правила, леди. Сарский дворец не место для пернатых тварей. Любая животина, в том числе птица, здесь под строгим запретом. Указ герцога, — сухо произнес я.
— Папенька всегда говорил, что его светлость — с причудами, — усмехнулась она, поднимаясь со стула. — Бросьте, мистер Бэнкс, — она провела указательным пальцем по пухлым губам, скользнула вниз, очерчивая выпирающие ключицы, — вы ведь поможете сохранить мне этот маленький секрет. Разве это кому -то навредит? Я перед вами в долгу не останусь, — уже тише добавила она, подойдя ко мне вплотную.
Умелые пальцы девушки заскользили по моей груди, спускаясь все ниже.
— Нет, — ответил резко, сбросив с себя руки Люсиль. Ее касания отныне не приносили былого удовлетворения. Лишь будили чувство отвращения. Возможно, виной тому стал взгляд птицы, неустанно следивший за нами. Черный Мор! Какое мне вообще до нее дело?!
Люсиль по-детски сомкнула губы, надула щеки, на которых красовался избыток румян.
— В Мионе говорят, что вы сильны в дипломатии, мистер Бэнкс. Как оказалось — это всего лишь слухи. Вам еще есть чему поучиться, — сказала она и, подойдя к клетке, отворила миниатюрную дверцу, выпуская пернатое создание на волю. Пташка, не мешкая, выпорхнула в распахнутое настежь окно и скрылась из виду. — Можете отправить ее обратно папеньке, ваша милость. Если поймаете, — усмехнулась Люсиль и, швырнув серебряный гребень мне под ноги, вышла в коридор.
Глава 14
Софи
Сердце в груди ломало ребра. Приступы, накатывающие волнами, следующими одна за одной, сошли на нет. Я сидела на каменной скамье, нагретой палящими лучами солнца, во внутреннем дворике и судорожно стискивала холодные пальцы. Согреть их не мог ни утренний зной, ни теплый ласковый ветерок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Здесь было тихо. Покой и тишину нарушал лишь шелест изумрудной листвы и мое учащенное сердцебиение. Вскоре и оно утихло, оставив меня наедине с собственными мыслями.
Мое любопытство и желание вычислить убийцу леди Сандры сыграли со мной злую шутку. Там, в подвале, от страха, сжигающего душу, я вновь исполнила волю проклятия, не отпускающего меня ни на мгновение. Я словно маленький зверек в его когтистых лапах, которые держат столь крепко, что мне порой и вдохнуть трудно. Как бы не силилась я избавиться от удушающей хватки — исход один. Я обречена. Мои мучения сойдут на нет лишь тогда, когда я сделаю последний вдох. Лишь смерть освободит мою израненную душу. Вот только жажду ли я спасения такой ценой?
Надеяться на помощь чудотворца, ведущего свою темную игру против канцлера — глупо. Он мне не союзник. Враг, жаждущий заполучить поддержку с помощью шантажа. Святая Дева Справедливости, как это низко!
Острый слух в крылатом теле позволил мне услышать каждое слово, произнесенное леди Лили и мистером Бэнксом. Этих двоих явно связывает какая -то тайна! Впрочем, его милость имеет связь не только с дочерью герцогини. Уверена, что в постели Люсиль он частый гость!
Щеки отчего-то вспыхнули. В душе поселилось свербящее чувство, избавиться от которого мне было не под силу. Прежде неизвестное: колючее и острое. Оно словно сжимало мое сердце, скручивало душу в тугой узел.
Это определенно от избытка чувств и эмоций! Слишком много событий на долю простой служительницы!
Ах, жаль, что я так и не разглядела таинственную особу в темных коридорах дворца! Возможно, это была леди Лили? Я непременно должна поговорить с ней сегодня!
Я встала со скамьи, одернула платье и поправила выбившуюся из прически прядь. Бессонная ночь определенно наложила на мое лицо свой отпечаток. В теле чувствовалась усталость. Тем не менее, я должна была вернуться к своим обязанностям. Наверняка мистер Скотт встретит меня угрюмым взглядом и нравоучительной речью. Вряд ли старший советник герцога сочтет мое опоздание ввиду минувших событий допустимым.
Я зашагала к невысокой двери, которой пользовалась исключительно прислуга. Сейчас мне как никогда хотелось оставаться незамеченной.
Мои движения были резкими, шаги размашистыми. Как ни силилась я держать себя в руках, получалось у меня это плохо. Негодование — чуждое всем служительницам без исключения — не давало покоя. Впрочем, причина моего недовольства была вполне существенной.
Воровкой оказалась Люсиль! Мало того, что она без спроса взяла гребень, подаренный мне мистером Фоксом, так еще и клетку прихватила! И зачем спрашивается?! Если бы фрейлина ее светлости не оставила клетку в прачечной, я, обратившись птицей, благополучно бы добралась до своих покоев, где и провела бы ночь. Но нет же! Будучи заложницей тесной темницы, я вновь отыскала ее, притягиваемая, словно магнитом! Черный Мор бы побрал это проклятие и меня за упоминание злого божества даже в мыслях!
Я непременно должна вернуть то, что принадлежит мне! Не хочу снова оказаться «подарком папеньки» светловолосой лгуньи!
Довольно быстро я миновала каменную беседку, которая белесым пятном маячила под зеленым куполом, образованным нависающими ветвями деревьев, высаженных вокруг. Странно, что в столь ранний час, здесь не поют птицы. Неужели его светлость всех извел? Чем пернатые певцы ему не угодили?
Отворив тяжелую дверь, я юркнула внутрь. Во дворце кипела жизнь. Покой и умиротворение, царящие за дубовой дверью, бесследно испарились, стоило мне переступить порог. На кухне витали ароматы еды. Туда-сюда сновала прислуга в накрахмаленных белых фартуках со свежим бельем и начищенным до блеска столовым серебром.
— Мисс Донахон, нам нужно поговорить. — Высокая мужская фигура преградила мне путь, стоило миновать узкий коридор. Святые Девы, как он здесь оказался?
