— Или любовь… или риск третьей стороны? — зачитал я. — Восемь букв.
— Вероятно, анаграмма, — предположил Фрэнклин.
Мы подумали минутку-другую. Я продолжил:
— Недобрые парни между холмами.
— Ворота, — быстро отозвался Бойд Кэррингтон.
— Цитата: «И спрошенное Эхо, чье бы оно там ни было, отвечает ей…» — пропуск. Теннисон. Пять букв.
— Где, — предложила миссис Фрэнклин. — Конечно, правильно. И Эхо отвечает: «Где?»
Я засомневался.
— Слово должно кончаться на «W».
— Ну, много слов оканчивается на «W». КАК, и СЕЙЧАС, и СНЕГ. [49]
Элизабет Коул откликнулась от окна:
— Цитата Теннисона звучит так: «И спрошенное Эхо, чье бы там оно ни было, отвечает ей: «Смерть».
Я услышал резкий вдох где-то рядом. Я поднял голову. Это была Джудит. Она прошла мимо нас к окну и стояла на балконе. Вписывая последний ответ, я заметил:
— Даже любовь не может быть анаграммой. Сейчас вторая буква «А».
— И какая подсказка?
— Или любовь, или риск третьей стороны. Пропуск А и шесть пропусков.
— Любовник, — ответил Бойд Кэррингтон.
Я услышал, как чайная ложка загремела на блюдце Барбары Фрэнклин, и перешел к следующей подсказке.
— Ревность — чудовище с зелеными глазами; кто так сказал?
— Шекспир, — заявил Бойд Кэррингтон.
— Отелло или Эмилия? — вопросила миссис Фрэнклин.
— Слишком длинные слова. Нужен ответ из пяти букв.
— Яго.
— Уверена, что Отелло.
— Это вообще цитата не из «Отелло». Так Ромео говорил Джульетте.
Каждый выразил свое мнение. Неожиданно с балкона Джудит крикнула:
— Смотрите, падающая звезда. О, а вот и другая.
Бойд Кэррингтон сказал:
— Где? Нужно загадать желание.
Он вышел на балкон и присоединился к Элизабет Коул, Нортону и Джудит. Сестра Крейвен последовала за ним. Фрэнклин тоже встал и направился на балкон. Они стояли, издавая восклицания, пристально глядя в ночное небо.
Я остался со своим кроссвордом. Зачем мне падающая звезда? Мне нечего желать…
Неожиданно Бойд Кэррингтон ворвался в комнату.
— Барбара, ты должна выйти.
Миссис Фрэнклин резко сказала:
— Нет, не могу. Я слишком устала.
— Чепуха, Барбара. Ты должна выйти и загадать желание! — Он захохотал. — И не протестуй. Я тебя вынесу.
И неожиданно, наклонившись, он подхватил ее на руки. Она засмеялась и запротестовала.
— Билл, положи меня… не будь таким глупым.
— Маленькие девочки должны загадывать желания.
Он вынес ее через окно и поставил на балкон.
Я еще ниже согнулся над газетой. Потому что вспомнил… ясная тропическая ночь… кваканье лягушек… и падающая звезда. Я стоял у окна, повернулся и подхватил Синдерс, и вынес ее на руках смотреть на звезды и загадывать желания…
Строчки кроссворда побежали и затуманились перед глазами.
Кто-то вышел с балкона и вернулся в комнату — Джудит. Джудит не должна видеть меня со слезами на глазах. Не должна. Я торопливо крутнул вертящийся книжный шкаф, сделав вид, что ищу книгу. Я вспомнил, что видел здесь старое издание Шекспира. Да, вот и оно. Я пролистал «Отелло».
— Что ты делаешь, отец?
Переворачивая страницы, я промямлил что-то насчет ответа на кроссворд. Да. Это был Яго.
«Берегись ревности, мой лорд;То чудище с зёлеными глазами,глумящееся над своей добычей».
Джудит торжественно продолжила:
— «Ни мак, ни мандрагора,Никакие другие наводящие сон сиропыНикогда не дадут тебе того сладкого сна,Коим ты владел вчера».
Ее голос, прекрасный и глубокий, звенел в тишине.
Потихоньку возвращались другие, они смеялись и разговаривали. Миссис Фрэнклин вновь уселась в шезлонг. Фрэнклин вернулся на свое место и начал перемешивать кофе. Нортон и Элизабет Коул выпили свой и откланялись, потому что обещали поиграть в бридж с Латтреллами.
Миссис Фрэнклин выпила кофе и потом потребовала «капли». Джудит принесла их из ванной — сестра Крейвен только что вышла.
Фрэнклин бесцельно бродил по комнате. Он натолкнулся на небольшой столик. Жена резко сказала:
— Не будь таким неуклюжим, Джон.
— Прости, Барбара. Я кое о чем думал.
Миссис Фрэнклин жеманно заметила:
— Ты самый настоящий медведь, верно, дорогуша?
Он как-то рассеянно посмотрел на нее и потом сказал:
— Хорошая ночь; думаю, мне надо прогуляться.
Он вышел.
Миссис Фрэнклин заметила:
— Знаете, он гений. Это видно даже по его манерам. Я так ужасно им восхищаюсь. Какая страсть к работе!
— Да, да, умный парень, — небрежно отозвался Бойд Кэррингтон.
Джудит резко оставила комнату, чуть не столкнувшись на пороге с сестрой Крейвен.
Бойд Кэррингтон сказал:
— Что насчет партии в пикет, Бэбз?
— О, прелестно. Не принесете ли карты, сестра?
Сестра Крейвен отправилась за картами, а я пожелал миссис Фрэнклин доброй ночи и поблагодарил ее за кофе.
Выйдя из комнаты, я натолкнулся на Фрэнклина и Джудит. Они стояли в коридоре и выглядывали из окна. Они не разговаривали. Просто стояли бок о бок.
Фрэнклин взглянул через плечо, когда я приблизился к ним. Он сделал несколько шагов, заколебался и сказал:
— Пойдемте прогуляемся, Джудит?
Моя дочь покачала головой.
— Не сегодня. — Она как-то резко добавила: — Я пойду спать. Спокойной ночи.
Я спустился вместе с Фрэнклином. Он тихо насвистывал себе под нос и улыбался.
Я был не в очень-то хорошем расположении духа и поэтому сварливо заметил:
— Похоже, вы очень собой довольны.
Он признал:
— Да, сделал кое-что, что хотел сделать долгое время. Прекрасно, м-да.
Я расстался с ним внизу и на минутку заглянул к игрокам в бридж. Нортон подмигнул мне, когда миссис Латтрелл не смотрела в его сторону. Роббер проходил в необычайно гармоничной обстановке. Аллертон все еще не вернулся. Казалось, без него дом стал гораздо счастливее и не таким гнетущим.
Я поднялся в комнату Пуаро. С ним сидела Джудит. Она улыбнулась мне, но не заговорила.
— Она простила вас, mon ami, — заявил Пуаро. Что за возмутительные слова!
— Право, — залопотал я. — Вот уж не думал…
Джудит встала, обвила меня рукой за шею и поцеловала.
Она сказала:
— Бедный отец. Дядя Эркюль не будет нападать на твое самолюбие. Простить нужно меня. Так что прости и пожелай мне спокойной ночи.
Не знаю, почему, но я сказал:
— Прости, Джудит. Мне очень жаль. Я не хотел…
Она остановила меня.
— Все в порядке. Давай забудем о том, что было. Сейчас все в порядке. — Она расплылась в мечтательной улыбке и снова сказала:
— Сейчас все в порядке… — и тихо оставила комнату. Когда она ушла, Пуаро посмотрел на меня.
— Ну, — потребовал он, — что произошло сегодня вечером?
Я распростер руки.
— Ничего не случилось и вряд ли случится, — сказал я. Оказалось, что я был очень далек от истины. Потому что в эту ночь кое-что произошло. Неожиданно миссис Фрэнклин стало плохо. Послали еще за двумя докторами, но напрасно. Она умерла на следующее утро.
Не прошло и двадцати четырех часов, как мы узнали, что ее смерть была вызвана отравлением физостигмином.
Глава четырнадцатая
I
Дознание проводилось через два дня. Во второй раз я был на дознании в этом местечке.
Коронер оказался человеком средних лет, с проницательным взглядом и сухой отрывистой речью.
Сперва заслушали медицинское показание. В нем констатировался факт, что смерть последовала в результате отравления физостигмином; в трупе также обнаружили другие алкалоиды боба «калабар». Яд, по всей вероятности, был принят между семью часами и полуночью в предыдущий вечер. Полицейский хирург и его коллеги отказались дать более точную информацию.
Следующим свидетелем был доктор Фрэнклин. Он создал хорошее впечатление. Показания его были четкими, ясными и простыми. После смерти жены он проверил свои растворы. Обнаружилось, что один пузырек, в котором должен был находиться насыщенный раствор алкалоидов боба «калабар», с которыми он проводил эксперименты, был наполнен обыкновенной водой лишь со слабыми следами прежнего содержимого. Он не мог сказать наверняка, когда была совершена подмена, потому что не использовал тот препарат несколько дней.
Затем рассмотрели вопрос о доступе в лабораторию. Доктор Фрэнклин признал, что обычно она была заперта и ключ всегда находился у него в кармане. У его ассистентки, мисс Хэстингс, был второй такой ключ. Любой, кто хотел войти в студию, должен был попросить ключ у нее или у него самого. Жена брала его время от времени, когда оставляла в лаборатории принадлежащие ей вещи. Он никогда не приносил в дом или комнату жены раствор физостигмина и думал, что вряд ли она приняла его случайно.
