— Шпит, шоня! И еще, деда Кондрат… Не котяра, а кошка, шлышишь?
Евген отряхнул брюки и вдруг застыл на месте, уставившись куда-то. Но уже в следующее мгновенье мчался к дереву, под которым стоял огромный дэв.
— Папа! Па-а-апа-а!!
Ноин опустился на колени, раскрыл могучие объятия, и мальчик утонул в этих любящих ручищах. Дэв плакал и смеялся, гладил огромной волосатой ладонью по детской голове, шептал ласковые слова. А Евген, уткнувшись лицом в отцовское плечо, радостно и невнятно бубнил что-то непонятное, но очень счастливое.
Зезва спрятал меч в ножны. Густав Планокур прослезился от избытка чувств. Его суровый дядя, крякнул, закусил губу и стал поглаживать бороду. Отец Кондрат с раскрытым ртом смотрел на разыгравшуюся сцену. Одноглаз принялся что-то шептать ему на ухо.
— Дядя Ноин, это ты? — Сандр недоверчиво смотрел на дэва. — Это в самом деле ты? Но ты такой высокий и…и…
— И рога на голове, сынок? — засмеялся Ноин. — Ты не мог меня видеть таким.
— Ага, — вставил Евген, — папа иллюзию напушкал, штобы никто-никто не догадалша кто он!
— Я знал, кто ты на самом деле, — Сандр запнулся. Ноин взглянул на смутившегося Евгена. Тот шмыгнул носом, виновато потупился.
— Я вше рашказал Шандру, папа.
Зезва застегнул плащ, наблюдая за огромным дэвом, разговаривающим с двумя маленькими мальчиками. Джуджи уселись возле костра, дружно зевнули, потешно затрясли бородами. Брат Кондрат, все еще улыбаясь, уселся рядом с ними. Покачал головой.
— Что вздыхаешь, отче? — спросил Зезва.
— Да так, сын мой… Думаю.
— О чем же?
— О чем? — отец Кондрат поворошил угли, посмотрел в ночное небо. — Скоро рассвет… Знаешь, Зезва, вот думаю я о том, что в этом дэве больше человеческого, чем в несчастной матери наших ребятишек.
Планокур фыркнул. Одноглаз нахмурился. Зезва совсем не удивился.
— Ты прав, отче, — проговорил он. — Вокруг нас много людей с душой дэва, и столько же чудов с человеческой душой!
Повернувшись к Ноину и мальчикам, Зезва заметил, как дэв что-то втолковывает детям, встав перед ними на колени. Хмурится Сандр, а маленький Евген с протестующим криком бросается чуду на шею. Ноин закрыл глаза, прижал к себе сыновей. Затем осторожно, но твердо поднялся, положил огромные руки на плечи сводных братьев. Евген плачет, вытирая слезы. Сандр держится, но и он из последних сил сдерживается, чтобы не разреветься. Наконец, мальчики взялись за руки. Ноин обнял их. Ежесекундно оборачиваясь, Сандр и Евген вернулись к костру. Дэв остался стоять под деревом.
Подойдя к Зезве, мальчики обернулись на отца. Ноин поднял руку на прощание, улыбнулся. Кивнул Зезве и его спутникам. Сандр и Евген замахали в ответ. Глотая слезы, Евген смотрел, как папа скрывается в лесу. Сандр тяжело вздохнул. Вытер слезы тыльной стороной ладони.
— Дядя Зезва, деда Кондрат, дяди джуджи. Дядя Ноин… то есть, папа попросил проводить нас к дяде.
— Конечно, — кивнул отец Кондрат. — Уже можно ехать, все равно спать ложиться смысла нет — рассвет близко! Помчимся и к утру будем во Мзуме. Тут уже безопасно, я думаю… Так кто же ваш дядя? Он в Мзуме живет, да?
Сандр прижал к себе вытирающего слезы брата, нерешительно взглянул на Зезву.
— Вы ведь уже знаете, кто он, дядя Зезва?
— Знаю, сынок. Но почему ты не подал вида тогда? Ведь ты узнал его?
Сандр ничего не ответил. Он смотрел в лес, туда, где скрылся дэв из веретена. Чуд, что не захотел его убивать.
Альберт Иос закричал во сне, подскочил на кровати. Холодный пот заливал ему лицо. Некоторое время рыцарь тяжело дышал и смотрел перед собой невидящим взглядом. Затем застонал, спустил ноги с кровати. Уже почти утро… Ему снова приснился этот сон. Анжелька и Петрик тянут к нему ручонки — папа, папочка, спаси! Появляются овсянники, ухмыляются, хватают детей, уносят… А один из них тащит на себе безжизненное тело Елены, супруги. Иос кричит, но ничего не может поделать. Затем темнота и маленькое тело Анжельки, раскачивающееся на ветру…
— Господин?
Кто это? Иос с трудом поднялся, машинально прицепил меч. А, оруженосец…
— Что тебе, Данко?
— К вам пришли, сударь.
— Странное время для визита! Кто же пожаловал в столь ранний час?
— Монах, рыцарь, два джуджи и два маленьких мальчика.
Иос покачал головой. Выпил залпом кубок с вином. В голове окончательно прояснилось.
— Такую странную компанию однозначно нужно принять. Веди их в гостевую. Скажи на кухне, чтоб накрыли стол. Негоже гостей принимать, не накормивши. С дороги все ж…
— Я — Сандр, а это мой брат, Евген. Мы дети Саломеи из Горного.
— Саломея?!
Альберт Иос вскочил с кресла и впился взглядом в Сандра. Сидевший рядом с братом Евген вытер губы, с которых капал жир, отодвинул от себя миску с жареной курицей и улыбнулся рыцарю.
— Ты — наш дядя Альберт Иош. Мама рашкажывала про тебя. А мы — тебе племянники… — и помолчав, добавил: — Шдравштвуй, дядя Альберт!
Зезва откинулся на спинку удобного кресла, поставил кружку с пивом на богато сервированный стол. Отец Кондрат и джуджи смотрели на Иоса.
— Саломея… — тихо проговорил рыцарь. — Сестренка, а я думал, пропала ты… Где она сейчас?
— Ш папой живет, — серьезно кивнул Евген. Иос вопросительно взглянул на Зезву и прочел все в его взгляде. Дрогнувшей рукой взял кубок. Не отпив, поставил на место. Поднялся и быстро подошел к мальчикам. Те привстали, нерешительно и с опаской смотря на него.
— Здравствуйте, племянники, — очень тихо проговорил рыцарь. Осторожно провел рукой по волосам сначала Сандра, затем Евгена. И вдруг порывисто прижал детей к себе, закрыл глаза.
— Племянники, я — ваш дядя Альберт… Теперь я защищаю вас.
Зезва кивнул головой, ударил по плечу радостно скалившего зубы Планокура. Рядом отец Кондрат и Пантелеймон Одноглаз яростно спорили, какое пиво лучше: человеческое или джуджевское. Ныряльщик задумчиво смотрел на меч Вааджа. Лезвие слабо светилось синеватым светом. Из-за плеча обнимавшего племянников Альберта Иоса выглянул Евген. Подмигнул Зезве. Ныряльщик улыбнулся в ответ.
Когда первые лучи утреннего солнца робко пробились сквозь темные ветви, дэв Ноин глубоко вздохнул и расправил плечи. Он молча следил, как свет медленно, но верно разгоняет ночную тьму. Последней мыслью, промелькнувшей в его голове, была мысль о том, что Сандр и Евген теперь в безопасности. Дэв из веретена улыбнулся. Солнце приближалось, и вскоре свет залил опушку, в центре которой стоял Ноин. Он вздохнул еще раз и окаменел, превратившись в большой серый валун, удивительно напоминающий сидящего странника, положившего руки на колени и склонившего голову в раздумье.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
