Это была правда. Женщины были в меньшинстве на хороших кухнях, и часть их оставляла свою работу ради семьи. Рабочее расписание было просто ужасным, если появлялись дети. Из-за этого женщинам приходилось ещё сильнее бороться, чтобы преуспеть в этой и без того убийственной индустрии.
— Ты, вероятно, права, — согласилась я с ней. — Но это не помогает мне меньше бояться собеседования.
Она сжала губы и нахмурилась.
— Если что, я не думаю, что твой брат сексист.
И это была правда. Может быть, я по наивности и не знала, что на его кухнях доминируют мужчины. Но насколько я могла судить, Эзра одинаково презирал людей обоего пола. Он может и был далёк от дискриминации, но он был снобом.
— Вера! — выпалила Диллон, указывая пальцем в воздух.
Я мигнула, удивившись резкой смене её настроения.
— Что?
— Он как-то предложил "Бьянку" Вере!
Это было для меня новостью — у меня чуть челюсть не отвалилась.
— Что он сделал?
Диллон махнула куда-то в сторону, где когда-то стоял вагончик с едой.
— Когда у неё была "Гурманка", и он переживал всю эту драму с "Бьянкой", он предложил ей стать шеф-поваром. Но она отказала ему из-за Киллиана и "Соли".
В моей душе забрезжила надежда, зародив ещё одну надежду и ещё одну, и в конце туннеля начал появляться свет.
— Это хорошая новость.
— Да?
Мы помолчали в течение нескольких секунд, после чего я сказала в полном недоумении:
— Не могу поверить, что она отказала ему.
Диллон округлила глаза.
— И я! Я думаю, она хотела работать только с Киллианом.
Никто из нас не понимал такую любовь. Любовь, которая порождала желание работать вместе.
Я подумала про Уайетта. Не то, чтобы я его любила. Или он мог мне понравиться. Но этот сексуальный поцелуй поселил его у меня в голове, и было невозможно не сравнивать его с Киллианом.
Вера любила Киллиана достаточно сильно, что заставило её оставить вагончик с едой и открыть бизнес со своим парнем, теперь уже женихом. У меня внутри всё невольно сжалось из-за переживаний за неё. Это могло плохо кончиться.
Что если их ресторан разрушит их брак?
Или хуже, что если брак разрушит их ресторан?
У Киллиана была репутация, которая могла спасти его. Может быть. Но что насчёт Веры? Она рисковала всем ради того маленького шанса, что её брак не закончится разводом, а её бизнес партнёрство не превратится в жгучую ненависть.
Это было слишком.
Уайетт был одним из лучших шеф-поваров, что я знала. Мы даже не были друзьями, но я всё равно не стала бы рисковать своим будущим, своим бизнесом... своей репутацией ради него.
"Это не мой ресторан". Слова Веры крутились у меня в голове, и я отчасти понимала её мотивацию.
"Соль" была её. "Соль" была её домом. Киллиан стоил того, чтобы рискнуть и испытать эти ощущения. И я знала, что именно это она и чувствовала.
Может быть, у меня не будет никогда ничего подобного с мужчиной, но у меня должно было случиться что-то подобное с кухней.
— Эта девушка сумасшедшая, — сказала я, имея в виду Веру. Диллон издала звук, который напоминал наполовину смех, наполовину согласие. Я посмотрела на неё краем глаза, и сделала глубокий вдох. — Думаешь, у меня есть шансы с Эзрой? Насколько реально, что он вообще будет меня рассматривать?
Большим пальцем ноги она выкопала камешек из земли и пнула его. Положив подбородок на приподнятое плечо, она издала ещё один непонятный звук.
— Я не знаю, что в голове у моего брата. Хоть мы с ним и близки, но он для меня загадка. Я думаю, что он даст тебе шанс, — она подняла голову, встретилась со мной взглядом и как будто набралась смелости, чтобы разочаровать меня. — Он справедливый, Кай. И он хочет всё самое лучшее для своих ресторанов. Иногда это доходит до безумия.
Дверь за ней открылась, и Уайетт вышел на улицу в тот самый момент, когда она заканчивала фразу:
— Если ты именно та, кто ему нужен, тебе абсолютно не стоит переживать.
Ноги Уайетта резко затормозили, костяшки побелели, в то время как он открывал тяжёлую дверь "Лилу". Слова Диллон были похожи на мины, которые падали вокруг нас и были готовы взорваться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Господи, и почему я не была курильщиком? Они собирались за зданием, где могли спокойно уединиться. И где наш босс не мог услышать разговор, который ему не надо было слышать.
Вместо этого мне приходилось околачиваться здесь, где я не рисковала заработать рак лёгких, но зато находилась в непосредственной близости от двери.
Хотя Уайетту надо было отдать должное, так как он ничего не сказал. Вместо этого он уставился на меня так, что внутри меня всё начало таять.
— Эй, Уайетт, — сказала Диллон, прервав неловкое молчание, которое повисло между нами. — Что такое?
Он не сводил с меня глаз.
— Вы планируете сегодня работать? Или собираетесь тусоваться здесь до конца смены?
Я попыталась сглотнуть, но горло моё пересохло, поэтому у меня ничего не вышло.
— Здесь, — решила я. Этот вариант нравился мне больше, чем возвращение внутрь. — Я собираюсь тусоваться здесь весь вечер.
Его ухмылка ударила меня в самое нутро, и я почувствовала приступ паники и чувства незащищённости. Мне хотелось забраться в нору и спрятаться. Я хотела убежать из этого ресторана и не оглядываться. Я хотела... Я хотела ничего не чувствовать рядом с Уайеттом.
Это была моя главная проблема. Он заставлял меня чувствовать больше, чем кто бы-то ни было на планете. Если он не одобрял то, что я делала, меня это убивало. Когда он раздражался из-за меня, мне хотелось заплакать. Когда он одобрял то, что, я делала, мой дух воспарял. Когда он касался меня, я загоралась. Когда он целовал меня, я взрывалась.
Я не испытывала к нему нейтральных эмоций. Я была сама не своя. С любым другим человеком я могла оставаться невозмутимой, абсолютно спокойной, независимо от его мнения. В крайнем случае, я могла прибегнуть к сарказму, но мне не хотелось плакать или убегать.
Уайетт же пробудил во мне самые разнообразные чувства. Все сразу. Я не хотела переживать из-за него или того, что он думал. И вот я стояла, переполненная эмоциями. Если бы Диллон здесь не было, я вероятно запрыгнула бы на бедного мужчину и продолжила бы с того места, где мы остановились ранее — начала бы его целовать. И ещё и ещё.
А ещё я подумывала пнуть его по почкам.
Я могла сделать вообще всё что угодно. Но эта неопределённость внутри меня настораживала.
Он перевёл взгляд на Диллон.
— Я могу поговорить с Кайей?
Она скрестила руки и посмотрела на него.
— Это зависит от того, будешь ли ты себя с ней хорошо вести?
Мускул на его лице дрогнул, мне пришлось подавить желание снова сглотнуть. Но уже по другой причине. Чёрт побери, этот мускул.
Чёрт побери, этого парня.
— Я никогда не веду себя плохо с Кайей.
Диллон закатила глаза, а обескураженная, слишком эмоциональная и сумасшедшая, часть меня вскинула руки вверх и зааплодировала лучшей подруге.
— Да ладно.
Мускул на лице Уайетта опять задёргался.
— Иди внутрь, Диллон. Мне надо поговорить со своим су-шефом.
Она показала на него пальцем.
— Веди себя хорошо.
Он положил руки на пояс и проследил за ней глазами, пока она не прошла мимо него и не исчезла внутри здания.
— У меня проблемы? — в моём голосе было больше смелости, чем на самом деле, но я была благодарна ему за то, что он так прозвучал.
Уайетт медленно поднял голову, и взглянул на меня из-под густых ресниц.
— Не надо, чтобы она сводила тебя с кем-то. Я слышал, с кем она встречается. Они все лузеры.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Его слова не имели для меня смысла. Я моргнула и попыталась собрать их воедино. Может, у него случился удар?
— Что?
— Послушай, ты достойна большего. Больше чем эти клубные крысы.
Моё сердце подпрыгнуло у меня в груди, и я попыталась сделать вдох. Это что комплимент? Но я не знала, что сказать. Почему он раздавал мне советы относительно того, с кем встречаться. Мне надо было поблагодарить его и пойти внутрь. Именно это мне и надо было сделать. Но как обычно это бывало с Уайеттом, по какой-то глупой причине я в итоге выдала правду:
