И она, подняв высоко голову, вышла из кабинета.
– Послушай, Лариса, ты что, обвиняешь ее в убийстве старухи? – спросил Карташов.
– Наверняка дача, куда они ездили, находилась недалеко от этого самого санатория, – улыбнулась Лариса. – И вообще я многое поняла. Если хочешь, я могу изложить тебе свою версию событий.
– С удовольствием ее послушаю. Только закажу кофе в кабинет.
– Может быть, пока депутат и актриса проводят свидание с сыном, мы успеем пообедать в «Чайке»? – спросила Лариса. – А то мне не нравится тот кофе, который вы здесь пьете.
– Может быть, тем более что это рядом, – воспрянул духом Олег. – Поехали…
…Они обедали в Зеленом кабинете, куда подали овощной салат, яйца, фаршированные креветками, консоме по-немецки и бутылку мартини.
– В общем, получается довольно милая картина, – начала Лариса. – Главное заключается в том, что Андрэ Амбесси не был любовником Горецкой.
– А кем же он был?
– Ее сыном, – спокойно ответила Лариса. – Все очень просто. Горецкая в юности влюбляется в начинающего поэта Неводова. И он вроде бы в нее тоже. Но Неводов – натура творческая и непостоянная. Вероятно, Горецкая застала его на одной из пирушек, подобных той, на которой я сама побывала, будучи в Москве.
Карташов при этих словах подозрительно посмотрел на Ларису.
– Нет, в групповушке я не участвовала, – поспешила успокоить его Лариса.
– А не в групповушке?
– Я не буду отвечать на этот вопрос, – решительно сказала она. – Тем более что это не имеет никакого отношения к делу. Я лучше продолжу ретроспективу. Так вот – скорее всего, молодая Настя Горецкая испытала шок от измены любимого и, грубо говоря, пошла по рукам. Об этом мне говорила ее подруга Юля Рыбакова. Итак, она начала встречаться со всеми подряд, и тут-то и подвернулся тот самый негр из Конго, который учился в университете Патриса Лумумбы. И надо же такому случиться, что она забеременела. Аборт можно было делать только подпольно – она испугалась. Горецкая до последнего пыталась это скрыть, но как только наступило лето, она уехала с чернокожим другом подальше от Москвы, под Тарасов, в тихий санаторий «Три березы». Деньги, вероятнее всего, у него были, и он оплатил ее пребывание, а сам уехал. Все-таки в СССР учились дети из высокопоставленных семей развивающихся стран.
– И что же произошло там? – заинтересованно спросил Карташов.
– Там она нашла акушерку, и Горецкая благополучно родила чернокожего малыша. Конечно, о том, что он останется у нее, не могло идти и речи. Но у этого африканца была жена. Кажется, ее звали Констанция. Как уж ему удалось уговорить ее имитировать беременность, а потом взять чужого ребенка себе, это известно теперь только богу. Может быть, у нее были какие-то женские проблемы. Тем не менее она взяла младенца, и семья Амбесси благополучно отбыла в свое Конго. Где и оставалась до сих пор. Что вот только вынудило вернуться к своей родной мамочке выросшего Андрэ? Об этом наверняка сможет рассказать нам Горецкая. И заодно еще о том, зачем она его убила.
– Невероятно, – скептически скривился Карташов. – А бабку-акушерку она грохнула, чтобы не осталось свидетелей?
– Скорее всего, да. А может быть, просто не выдержали нервы – все-таки после того, как убьешь своего сына, пускай и незаконнорожденного, чувствовать себя будешь не шибко комфортно.
– А как быть с пакетом марихуаны, который был обнаружен на месте происшествия?
– Ну, может быть, африканец и этим занимался в легкую… Может быть, он был наркоманом и шантажировал Горецкую, просил деньги в обмен на молчание об этой экзотической истории тридцатилетней давности.
– И все-таки ты поосторожнее с выводами, – хмуро заметил Олег. – Необходимо тщательно проверить ее алиби.
– Я этим и собираюсь заняться, – сказала Лариса. – Да и тебе советую.
– Нам пора возвращаться, – поглядел на часы Карташов.
Лариса молча кивнула и, допив кофе, поднялась с дивана. Они быстро доехали до отделения на ее «Вольво» и, пройдя мимо дежурного, который с некоторых пор начал очень подозрительно посматривать на пару Карташов – Лариса (видимо, вообразил невесть что), поднялись на второй этаж.
У двери кабинета Карташова в одиночестве сидел Клубнев.
– Олег Валерьянович, – поднялся он навстречу Карташову. – Так, кажется, вас зовут…
Карташов сухо кивнул.
– Так вот… Роман не мог этого сделать, – эти слова депутат произнес с напором в голосе.
Зайдя в кабинет, он продолжил свою речь уже в более сентиментальном духе:
– Он всегда был чудесным ребенком. Всегда послушным. Зачем портить мальчику жизнь? Ведь эта девушка… она жива и скоро выздоровеет. Я сам с ней договорюсь.
– Вам придется договариваться прежде всего с ее женихом, – вступила в разговор Лариса. – А он жаждет крови.
– Вы не понимаете, – чуть склонил голову набок Клубнев. – Я привлеку к этому делу очень влиятельных людей. И вы очень пожалеете, что не хотите мне помочь.
– Вы хотите, чтобы Романа выпустили? – спросила Лариса.
– Конечно, – повернулся Клубнев в ее сторону. – Наконец-то хоть кто-то меня услышал. Конечно, не просто так, а под залог. К тому же я смог бы что-нибудь сделать для вашего отделения.
– Но это не могу решить только я один, – ответил Карташов. – Мне надо поговорить с начальством…
– Молодой человек, – снисходительно посмотрел на него Иван Сергеевич, – с вашим начальством я могу поговорить и сам.
– Тогда что вы делаете у меня? – спросил Олег.
– Я пытаюсь вам доказать, что мой сын невиновен.
– Но я не определяю степень вины, я лишь расследую дела. Я не могу отпустить вашего сына, потому что он находится под следствием.
– Я думаю, ваше начальство будет очень недовольно вами, молодой человек.
– Это еще почему? – искренне удивился тот.
– Потому что им придется выполнять вашу работу. Вы не можете разобраться с таким простым вопросом. В нашем департаменте вас не потерпели бы и несколько часов.
– Хорошо, что я нахожусь в своем департаменте, – вздохнул Олег.
Клубнев смерил Олега уничтожающим взглядом и, слегка покосившись на Ларису, выскочил из кабинета, хлопнув дверью.
– Господи, – обхватив голову руками, буквально закричал Олег, – ну почему обязательно надо так хлопать дверью?
– А где же Горецкая? – спросила Лариса.
– По-видимому, уехала домой, – устало ответил Карташов. – У нас по-прежнему нет достаточных оснований для того, чтобы допросить ее по всем правилам…
– Пока что нет, – возразила Лариса. – Я надеюсь, что они появятся…
Она взглянула на часы. С момента ее прибытия в Тарасов прошло уже почти четыре часа. А она все еще не успела отдохнуть с дороги.
И она сказала:
– Олег Валерьянович, я, наверное, поеду домой, пораскину еще мозгами и, скорее всего, буду у тебя завтра.
– Если ты принесешь новости, будет еще лучше…
Не успел он произнести эти слова, как дверь в кабинет распахнулась, и на пороге показался горячий кавказский парень по имени Гога Иванов.
«Боже мой, – мысленно чертыхнулась Лариса, – только не это!»
Однако Гога, увидев ее в кабинете следователя, улыбнулся и тут же спросил Карташова:
– Ну что, вы его нашли?
Тот в ответ кивнул.
– И что вы собираетесь с ним делать?
– Мы? – удивился Олег. – Да ничего. Мы ничего не решаем, это компетенция суда.
– Не надо никакого суда, – вдруг заявил Гога и уселся на стул.
– Что значит не надо? – не понял Олег.
– Я сам с ним разберусь. Где он находится? Я буду жаловаться на вас на всех. Мне не надо никаких мифических судов. Он должен заплатить, и он это сделает.
– Подождите, – поднял Олег обе руки вверх, – вы знаете, что ваша девушка уже поправляется?
– Да я знаю, но ее лицо и тело еще долго будут в ссадинах и синяках, – упрямо заявил Иванов.
– Я советую вам догнать вон того господина, – Лариса подозвала Иванова к окну и указала ему на Клубнева, который в этот момент выходил из отделения. – Это отец подозреваемого. Он очень влиятельный человек, может быть, он поможет вам чем-нибудь…
Иванов сверкнул глазами и опрометью выскочил из кабинета.
– Зачем ты это сделала? – спросил Карташов.
– Пускай поговорят. Один, может быть, перестанет быть таким высокомерным, а другой, возможно, охладит свой пыл… Кстати, мне тоже пора.
И Лариса, с жалостью посмотрев на Карташова, которому, по-видимому, еще предстояло объясняться с начальством по поводу разговора с семейством Клубневых-Горецких, вышла из кабинета.
* * *
– Золотце мое! – неожиданно радостно встретил Ларису на пороге ее дома Котов. – Я очень рад, что ты приехала.
Возможно, в иное время Лариса и порадовалась такому к себе отношению, но когда Котов приблизил к ней свое небритое лицо и дохнул на нее перегаром, она поняла, чем вызвано подобное радушие.
Муж снова был пьян. Она уклонилась от поцелуя в губы и поспешила в спальню за халатом. Ей не терпелось смыть с себя дорожную грязь. Тем более что надо было появиться в ресторане, чтобы решить несколько деловых проблем.
