— О, женщина! — только и выдохнул Чёрный Дракон. И вдруг в ужасе ощутил, что силы уходят из Ринки. О Мадонна, она даже не сопротивляется! Из неё жизнь уходит, а она не сопротивляется! Неужели она не хочет жить?!
Дракон схватил её за руки. Руки становились холодными. Тронул лоб — тот белел на глазах. Кровь свёртывалась в жилах. Эта дурочка дала себе команду — умереть. Этого ещё не хватало! А где же он возьмёт аграф?! Она же должна ОТДАТЬ его из рук в руки. Иначе тот потеряет силу. Хотя, впрочем, какое дело до этой идиотской брошки (или заколки?), если Рина, его Рина, отдала себе такой чудовищный приказ?! Да гори всё Время огнём, лишь бы она была жива!
К чёрту все Братства и Долги! Он никому ничего не должен! Только ей — вот этой девочке, которую довёл своими кошмарными словами до того, что она решила больше не жить. Что же делать? Дракон заметался как беспомощный смертный. Как дурак. Идиот. Господи, он и впрямь идиот, если забыл, что он — Чёрный Дракон. Он перекачает свою Силу. Он может! Он умеет! Да его Силы хватит на десяток таких, как она. Только нужна кровь. Опять кровь. Но венозная — самая сильная.
Дракон вгрызся зубами в вену на своей левой руке. Идти за ножом нет времени. Да он и боится оторваться от девочки даже на секунду. Она — его, пока он держит её за руку и составляет с ней единую замкнутую на него систему. Капля. Всего капля его крови на её губы. Чтобы закрепить их общность. А потом перенести свои силы в неё.
Кровь рванула струёй. О господи, надо срочно прочесть заклинание на срастание вены! Иначе он изойдёт кровью прежде, чем сумеет передать свою Силу. Дракон зашептал. Слова путались от боли. А может, от того, что сегодня он и так уже потерял много крови. Ведь он вытащил этого ловца Глеба прямо из лап смерти. А потом вбухал в него столько сил. Знал бы о последующем, не подошёл бы к идиоту!
Кровь перестала течь. Куда уж больше! Она и так залила у Рины пол-лица. Доминик торопливо положил свои изувеченные пальцы на грудь девушки. Ну вот, заляпал и рубашку! А ведь это его рубашка, которую Ринка подкладывала себе под щёку, когда спала. Наверное, хотела думать, что он — рядом.
— Я заклинаю кровью! — начал Дракон. — Нет сильнее тёмной крови. Я заклинаю Небом. Нет вечнее Неба. Я заклинаю Любовью. Нет прочнее моей Любви. Я, Доминик Чёрный Дракон, един с этой женщиной Риной. Моя жизнь — её жизнь. Моя Сила — её Сила. Я передаю свою жизнь в её жизнь. Мою Силу — в её Силу. Я полностью открыт для её жизни.
Слова текли, нарастая. Ритм ускорялся. Заклятие Открытости прошло успешно. И теперь Доминик становился лёгоньким, как пёрышко. Бессильным. Беззащитным в своей Открытости. Зато он увидел, как Рина вздохнула. Но её желание умереть не отступало. Он чувствовал, как вся его Сила перешла к девушке, но осталась невостребованной. Она не хотела принимать Силу. Потому что не хотела жить. Не хотела быть с ним — с тем, кто просто зашёл забрать аграф, а чтобы она отдала побыстрее, потрахался с ней. Но и без него, о котором мечтала всю жизнь, Рина тоже не хотела жить. Господь Вседержитель, что же он наделал?!
Его сил уже не хватало. Ринка уходила куда-то в забытьё. Но как же так?! Неужели у него. Чёрного Дракона, не хватит сил, чтобы победить странное желание этой девчонки, задумавшей уйти? Он же всегда побеждает. За ним — Братство Хранителей. Из последних сил Доминик вытащил мобильник и нажал на цифру шесть. Четыре секунды — нужно держать ровно четыре секунды. И тогда во все стороны полетит его сигнал. Четыре — число Дракона в их Братстве. Шесть — его личное число — Чёрного Дракона. Теперь надо сообщить главное — что нужно. Доминик нажал на восьмёрку. Число энергии. Он просит у Братства энергии. Всей, которую они могут ему дать.
В разных городах, сёлах и деревнях, в разных странах шестьдесят человек встрепенулись. Они не схватились за телефоны. Кодовая волна вошла им прямо в мозг. Внутренним взором они увидели число шесть и почувствовали позывные. Потом пришла восьмёрка. И шестьдесят человек, рассеянных по миру, замерли на секунду, что бы они ни делали, чем бы ни занимались.
Студент Сорбонны, сидящий в библиотеке, вздрогнул, переворачивая страницу книги.
Смотрительница в Версале тревожно моргнула, переводя взгляд с посетителей на портрет Моны Лизы.
Матрос, валявшийся в ночлежке Бристоля, застонал в тревожном сне.
Двадцатилетняя испанская красавица, оторвавшись от своего возлюбленного, на секунду взглянула на него, как на чужого.
Историк Сим Симыч, только что напевавший прекрасным баритоном что-то оперное, согнулся от боли. Он был ближе всех к Дракону. Жарил мясо в своей квартире на московской Остоженке. Ему пришлось тяжелее всех. Но он тут же выпрямился — нельзя создавать помех в передаче энергии, если её просит член Братства. Тем более — Доминик.
Энергии летели к Дракону, встречаясь, сталкиваясь, скручиваясь. Через его руки они вихрем передавались Ринке, отметая её идиотское стремление забыться навсегда, уйти туда, где нет НИЧЕГО. Энергии боролись с мороком, который эта девочка возвела сама на себя. Он увидел, как порозовели её щёки. Почувствовал, как дрогнула её рука. Ощутил, как кровь получила активный импульс. Пусть она только очнётся, и… пусть она забудет своё кошмарное желание умереть!
Никаких смертей. Он победит! Он всегда побеждает. Даже таких дурочек… У него есть Братство. И Рина. Навсегда. На веки вечные. Доминик всхлипнул — то ли от физической боли, то ли от душевной. И провалился в спасительный сон.
Рина очнулась. Вздохнула, пытаясь вспомнить, что с ней. Но… ничего не смогла вспомнить. Словно на сознание наложили повязку и затянули потуже. Так туго, что ничего не чувствуется. Но ведь что-то было. Ринка хотела чего-то. Но чего?! Она лежала на диване, Но почему? И почему всё вокруг заляпано… кровью? И рядом с диваном валялся Доминик. Она видела его чёрные волосы. Слышала хриплое дыхание. Что случилось?!
Надо встать и помочь ему. Почему он так тяжело дышит? Что-то случилось!
Но сил не было. Рина подтянула ноги. Свернулась калачиком. Стало получше. Она никак не вспомнит, что здесь случилось. В голове чёрный провал. Но сейчас она встанет…
И тут раздался голос. Нет — шёпот. Почти без сил.
— Рина! Ты жива? — На пороге комнаты стоял, качаясь, Глеб. — Неужели он хотел тебя выпить, Рина? Кровь… на тебе везде кровь… — Глеб ахнул. — Ты слепая? Не видишь, он напал на тебя! Начал пить кровь. Но почему-то не смог. Кажется, ему стало плохо. И он свалился без сознания.
Рина судорожно вздохнула. Неужели такое могло случиться? Он же сам говорил, что никогда не обидит, не причинит зла. Хотя потом он сказал весьма недвусмысленно: «Многое может случиться…» И вот случилось. Он не удержался и напал на неё. Наверное, потому, что хотел поскорее закончить свою миссию — забрать аграф и уйти. А она всё тянула. Видно, он не поверил, что она действительно ничего не знает. Вот только убить её он не смог. Ведь сам же говорил, что поставил ей защиту — даже от самого себя. И вот когда проявилась его Драконья натура и он набросился на неё, давний оберег защитил Рину. Боже, Боже, что же тут творится?! Неужели Доминик мог сотворить такое?!
— Подонок, я убью его! — Глеб вскинул руку. Как бы ни был он слаб в магии, но сейчас события придали ему сил. — С ним будет покончено раз и навсегда!
Лёгкая голубоватая молния слетела с пальцев Глеба, рванулась к голове безжизненного Доминика и… погасла. Глеб тихонько взвыл и повторил попытку, на этот раз зашептав что-то про себя. «Заклинание», — поняла Рина. Молния сверкнула ярче, но опять погасла. Глеб выругался. Он и так еле держался на ногах. Магические нападения отобрали у него последнюю энергию.
— Не могу! — всхлипнул он. — Сил нет. Сейчас мне его не одолеть. Придётся уходить. Сам бы я остался. Но тебя надо спрятать. Чтобы, если вдруг он убьёт меня, ты была в безопасности.
Рина устало плюхнулась на стул. Её тоже еле держали ноги. После того как она провалялась без чувств, перехватывать молнии Глеба и тушить их было сложно. Она вообще не понимала, как сделала это, причём дважды. Кажется, она хватала их голыми руками. Потому что на ладонях вздулись волдыри. Теперь она понимала, отчего так обезображены руки Дракона. Но она не могла допустить, чтобы Доминик погиб. Если ему надо было убить её — пусть. Но она будет хватать молнии и пойдёт по раскалённым углям. Если надо — умрёт сама. Вместо Доминика. Но Глебу не нужно знать об этом.
— Нам надо уходить! — Голос Глеба обретал уверенность.
Рина попробовала возразить, хотя и сама понимала — Дракон опасен. И если она может умереть от его лап, то подставлять Глеба на смерть не имеет права.
— Ты говорила, что можешь пожить у мамы, — лихорадочно соображал Глеб. — Хотя нет, туда нельзя. Думаю, этот зверь знает адрес. Ко мне тоже нельзя. Но мы что-нибудь придумаем. Собирай быстро, что тебе нужно. У тебя пара минут!
