Кому верить? Глебу? Доминику? Да и как вообще можно кому-то верить, если её действительно пытаются убить? Её и Глеба. Но тогда выходит, это Дракон. Но ведь Катеньку точно убил не он. Да и Глеба он спас. А ведь мог бы и не спасать. Но тогда кто этот таинственный враг? И где этот загадочный аграф, который все они ищут? По крайней мере, Рина о нём и представления не имеет. Но ведь…
Рина застыла как вкопанная. На самом деле этот аграф — её талисман. Пока все они думают, что она знает, где он, — её не убьют. Но почему же тогда всё время покушаются? Или врагов двое? Один — тот, кто ищет аграф и кому Ринка нужна живая. А другой — тот, кому она мешает и её надо устранить. Но чем она может мешать?!
История, у которой нет разгадки. Может, потом выявится. Но пока — нет. Да и хрен с ней, с историей. Надо ехать в больницу к Глебу. Врач «скорой» сказал ей, в какую больницу его отвезут. Ну а в современных лечебницах, понятно, ничего нет «за так». Надо проплатить. И понадобятся лекарства. Господи, хватит ли у Рины денег? И у кого можно будет занять? У мамы? Она в Праге.
Рина кинулась к мобильнику. Да где же этот проклятый аппарат вечно прячется? Вот он — на самом дне сумки. Под рубашкой в целлофане. Зачем она взяла эту грязную рубашку? Точно была не в себе…
Рубашка Доминика… Господи, хоть бы с ним всё было хорошо. Он же так и остался лежать на полу, когда они уехали. Глеб не позволил даже поднять его на диван. А ведь он, между прочим, выхаживал Глеба.
Выхаживал… А потом напал на неё… Вон вся рубашка в крови…
Неужели он и правда хотел её выпить? Мерзость какая!!!
Нет…
Нет.
Нет!!
Доминик не мог так поступить с ней! Он же лечил её, целовал. Он гладил её своими жуткими лапами, и те оказались такими нежными. Он не мог предать её! Она же видела радость его улыбки, когда он лежал рядом, все ещё обнимая её. Такую нежную радость невозможно подделать. Такое расслабленное счастье нельзя сымитировать. Он полностью доверял ей. И не может предать! Это было бы уж слишком чудовищно…
Но почему тогда она оказалась вся в крови?
Ладно! Рина резко выдохнула. Всему сыщутся объяснения. Доминик не пропадёт. Он выкрутится. Она же всегда выкручивается. А она его часть. А целое сильнее части. Уж Доминик-то точно сумеет выкрутиться.
Сейчас её забота — Глеб. Надо позвонить маме, пусть та положит ей на карточку денег. Рина вынула мобильник. Смахнула с задней панели пятно. Неужели кровь с рубашки просочилась? Ладно, не мыть же телефон — ещё сломается.
И вдруг раздался звонок.
— Ириночка! — торопливо произнесла мама. Почувствовала, видно! Только она звала так дочку — не принимала странного имени Рина, переделав его в более привычное — Ирина.
— Мама! — возопила Ринка. — Как хорошо, что ты позвонила! Мне срочно…
Но мать перебила на полуслове:
— Ириночка! У меня несчастье. Немедленно приезжай по адресу, который тебе скажут. И привози с собой этот… как его… пара-граф…
— Что? — переспросила Рина.
— Ну не знаю, какую-то штуковину. Ты должна знать. Немедленно, Ирина! Они будут ждать час. А потом если не приедешь, то… — Мама судорожно вздохнула и всхлипнула. — Меня убьют!
На секунду трубка замолчала, а потом раздался мужской голос. Тоже торопливый. Совершенно незнакомый. Ужасный. Он произнёс адрес по Спартаковской улице и добавил:
— У тебя один час! Такси не брать. Ехать на метро. Выйдешь со станции «Бауманская» — и прямо перед тобой будет Спартаковская улица. Дом угловой. Квартира на втором этаже. Запоминай! — Голос назвал номера дома и квартиры. — Никому не говорить. За тобой следят. Если расскажешь, мамаше не жить!
Загудели гудки. Рина осела на кровать. Боже милостивый, да что же это?! Какая квартира у Московского метро? Ведь мама в Праге. Или её похитили? А может, она и не ездила в Прагу?
Но ведь можно проверить — позвонить маме. Вдруг это какая-то ошибка. Чудовищная. Но возможная. При таком густом роуминге, опутавшем планету, всё может случиться. Вдруг это не мама, а просто голос похож? Рина набрала номер. Сейчас! Сейчас мама снимет трубку и всё окажется дурным сном! Но гудки не прекращались. Рина ждала до последнего. Пока телефон не оборвал связь сам.
Звонить второй раз Рина не стала. И так ясно — всё это не сон. Явь. Надо бежать по адресу. Что будет, если она не успеет, задержится? Но… Ринка опомнилась. Ей же велено принести бабушкину штуковину. Аграф. А где она возьмёт его?!
Спокойно! Пока они не получат аграф, ничего ни маме, ни самой Ринке не сделают. Иначе кто же отдаст им это сокровище? А ведь Доминик сказал, что оно потеряет свою мистическую силу, если Хранительница не отдаст его сама. Впрочем, может, они и не знают этого. Зато Ринка знает, что уж она-то — преотличная Хранительница, которая вообще понятия не имеет, где этот пресловутый аграф. Даже как он выглядит…
А может, всё это подстроил Доминик? Ему же нужен проклятый аграф, а Рина говорила, что не знает, где он. Может, Дракон не поверил ей? И вот теперь решил, что, если сильно напугать Ринку, она отдаст.
Всё может быть! Это такой сгусток событий, что хоть рыдай. Но Рина не станет! Она поедет и попытается договориться. Объяснить, что мама ничего не знает. А она, Рина, постарается найти проклятый аграф. Главное, приехать, не опоздать. И тогда маму отпустят.
Беспутная мама-экстремалка! Вечно она попадает в истории! А ведь бабушка так клялась, что ничего плохого с ними не случится, что у них есть талисман. И что? Сама умерла. Мама попала в заложницы. А Ринка жить не может без Дракона, который только и мечтает, что её убить!
Хорош талисман! Боже! Ринка чуть не хлопнула себя по лбу, как раньше это делала от волнения бабушка. Неизвестно же, когда она вернётся! Надо куда-то пристроить гранатик! Он же нежное создание — без ухода пропадёт.
На всё про всё у неё уже меньше часа. Из гостиницы до метро бежать минут пять. МЕТРО! Ей же придётся спускаться в метро!.. А вдруг, как в тех снах, её не пропустят?! Ринка задышала так часто, словно пробежала стометровку. Да что это она?! Там же мама! Значит, она пойдёт в метро. Полезет. Поползёт. Так надо. И она сделает так!
До «Бауманской» ехать примерно полчаса. А перед этим будет пересадка на «Площади Революции». Стоп! Рядом, в двух минутах ходьбы, в чудом сохранившемся ещё жилом доме на Никольской улице, живёт её бывшая учительница музыки Евгения Михайловна. У неё куча разных цветов. Она приютит и гранатик.
Пальцы сами вспомнили номер.
— Евгения Михайловна! — закричала Рина. — У меня к вам просьба. Пожалуйста, возьмите на пару дней мой карликовый гранат. Я его привезу вам. Я на метро. Где мы можем встретиться? Умоляю, это очень важно!
Вот за что Ринка всегда любила Евгению Михайловну! Услыхав взволнованный донельзя голос своей ученицы, пусть и бывшей, та не стала ни отнекиваться, ни задавать ненужных вопросов, а только сказала:
— Встретимся у нашей собачки. Я спущусь в метро. Когда ты будешь?
— Спасибо вам! Я буду через пятнадцать-двадцать минут, — проговорила Ринка и отключилась. Всё равно она ничего не сможет объяснить, а такой напор сделает своё дело — Евгения придёт.
Ринка понеслась к «нашей собачке». Пока ехала — вспоминала. Эту удивительную историю когда-то рассказала ей, тогда ещё школьнице, как раз Евгения Михайловна. Оказывается, среди разных бронзовых скульптур, которые в тридцатых годах XX века скульптор Матвей Манизер водрузил на станции только что строящегося Московского метрополитена, есть удивительнейшие фигуры. Конечно, Манизер был скульптором-реалистом и потому изваял революционных солдат с винтовками и матросов с револьверами, рабочих с молотами и колхозниц с курицами, хлеборобов-механизаторов и студентов с книгами, спортсменов, парашютистов, ворошиловских стрелков и ещё массу народа. Но среди этих абсолютно реалистичных скульптур оказались и… мистические. Например, революционный рабочий и солдат, стоящие с винтовками. Говорят, ещё во времена сталинских репрессий они уже умели отводить беду. Нужно было только прикоснуться к их винтовкам и попросить о помощи. А если хочешь сам защититься от врагов, то надо ухитриться и вытащить у революционного матроса наган.
Рина тогда удивилась:
— Разве можно?
— Да! — подтвердила Евгения Михайловна. — У матроса наган вынимается из руки. И между прочим, его постоянно воруют. Приходится делать новый.
Но Ринке больше всего понравилась скульптура пограничника, который присел рядом со своей бронзовой собакой. Вообще-то все фигуры повторяются на станции по четыре раза. Но главной считается собака, сидящая с пограничником ближе всех к головному вагону поезда, идущего в сторону станции метро «Щёлковская». Если погладить её морду и загадать желание, оно непременно исполнится.
— Особенно помогает студентам перед сдачей экзаменов! — сказала тогда Евгения Михайловна.
