Пока колеблюсь, он стягивает боксеры вниз, и его член выскакивает наружу. Машинально хватаю его и сильно сжимаю. Прежде чем начинаю что-то делать, он дотягивается до моего затылка и собирает волосы в кулак. Тянет меня к себе. Я даю ему проскользнуть в рот. И горю изнутри.
Он рычит, когда я сосу его член. Делаю круговые движения языком и работаю губами, несмотря на жёсткую хватку на моём затылке. Все это должно вызывать клаустрофобию, может быть приступы нехватки воздуха, но не вызывает. Я обожаю это. Собранные в кулак волосы помогают руке управлять мной так, как ему того хочется.
Его бёдра отрываются от дивана, когда он толкается в мой рот. Призываю всю свою волю, чтобы не подавиться. Такое уже бывало. Обычно меня предупреждали ещё одним наказанием. Не то чтобы я не хотела быть наказанной. Всегда хочу.
Как же круто вибрации удовлетворения отражаются на его теле и заставляют мой рот дрожать и гореть. Ничего не могу поделать с тем, что мараю своё белье. Внутренняя часть бёдер теплая и скользкая, а невообразимое ощущение от бытности грязной и неправильной наполняет моё тело голодом, вызывающим освобождение.
Без предупреждения скольжу одной рукой в свои трусики и чувствую, насколько же я влажная. Это невероятно. Погружаю палец между половых губ и останавливаюсь, как только дотрагиваюсь до клитора. Я могла бы кончить за минуту, если бы захотела. Просто сосать его член и наблюдать за тем, как он реагирует и дёргается, достаточно для меня, чтобы довести себя до грани. Чего же он ждет? Он хочет ещё?
Я вытаскиваю его член изо рта, и он отпускает мои волосы. Я смотрю на него, а его сверкающие пылкие глаза устремлены прямо на меня.
Он поднимает меня на ноги, держа за руки. Спотыкаюсь, и удерживаюсь, прежде чем он целует меня. Наши губы встречаются, и я слабею в его руках. Его широкие плечи и напряженные мускулы выдавливают воздух из моих лёгких. Я выпускаю весь воздух из своего тела, и, когда он как будто понимает это, то наконец отпускает, бросая на кровать.
Прислоняюсь к столбику кровати и выравниваю дыхание, хватаясь за грудь, как будто это может как-то помочь. Продолжаю пристально смотреть на него. На загорелую кожу, уверенную улыбку. Не могу не ненавидеть её. Ненавидеть и обожать.
Грань между двумя этими эмоциями и правда тонка, не так ли? Даже не могу сказать, где начинается одна и заканчивается другая. Меня потряхивает так быстро, как оборванную струну у арфы. Сильный трепет в моём теле даёт мне сфокусироваться и улавливать лишь эти смешанные чувства. На мгновение бросаю взгляд мимо него, и нечто выглядывающее из комода привлекает внимание.
Это красные с белыми полосками стринги. Дыхание застревает в горле. Вбираю горячий воздух, а выдыхаю лёд. Точно такие трусики я отослала по почте Незнакомцу.
Я бросаю взгляд на Джеймса и смотрю, заметил ли он моё открытие. Он смотрит лишь на меня, но теперь его брови приподняты.
– В чём дело?
Я качаю головой и встаю.
– Ни в чём. – Пытаюсь вести себя обыденно.
Потею. Горячая и холодная влага стекает по мне и переплетается с гусиной кожей. Поверить не могу в то, что вижу. Они не могут быть моими. Я паршиво притворяюсь, но он ведётся.
Это не может быть он.
Я пытаюсь найти точки соприкосновения между его телом и воспоминаниями о теле Незнакомца, мысленно их сравнивая.
Запах. Знала, что по какой-то причине он мне знаком, но так и не смогла понять, по какой. Кто о таком врёт? Как так можно?
Его жесткая щетина, царапавшая моё лицо. Я потеряла работу. Потеряла Незнакомца. Вскоре потеряю все лишь из-за этого сукиного сына? Сверлю его взглядом и сжимаю руки в кулаки, но потом расслабляю их. Он всё знал.
Ощущение, будто мертвая хватка веревки ослабевает, чтобы оставить меня в живых. Накатывает желание накинуться на него, заставить его истекать кровью, сделать что угодно, лишь бы он почувствовал себя так же, как сейчас чувствую себя я.
Но это было бы пусто, бессмысленно без понимания им, за что. Если же он будет знать за что, то удар по нему окажется не так уж ощутим. Его голос слышится на расстоянии, мои слезы на вкус такие солёные.
Он не реагирует на мой плач. Я не хлюпаю и не рыдаю, но слезы текут. Падаю на кровать.
Пуховое одеяло окутывает меня полностью, и на короткую секунду кажется, будто это обивка гроба.
С тем же успехом я могла бы быть внутри него.
Именно этот мужчина всё время саботирует мою жизнь. Зачем? Чтобы держать меня неподалеку? Чтобы подтолкнуть меня к нему?
Именно он всё испортил поцелуями. Оба раза.
Я закрываю глаза, и Джеймс выходит из комнаты. Приподнимаю подбородок и смотрю в коридор на входную дверь, которая находится как раз рядом. Мне необходимо уйти. Я не могу сказать ему, что знаю.
Не раньше, чем выясню, как заставить его страдать. Это не может быть импровизацией. Мне нужно поразить его глубоко и жестко. Потому что сейчас... Я никогда не была более разъяренной и расстроенной.
Выпрыгиваю из кровати и собираю свою одежду по всей гостиной. Надеваю верх, а лифчик прячу в сумку. У меня нет времени. Убираю волосы назад в уродливый хвостик.
Он ловит меня, когда я дохожу до двери. Рука появляется передо мной, преграждая мне путь. В глазах тлеет огонь, словно его предали, как будто я доставила ему легкое неудобство, но не расстроила. Будто принесла пиццу не с той начинкой. Жду, когда он опустит руку, при этом пытаясь не выглядеть слабой. Сжимаю сумочку все сильнее и сильнее.
– Что это ты делаешь?
– Я ни за что не верну свою работу, если буду видеться и заниматься хернёй с тобой, – говорю я.
Он приподнимает брови и качает головой.
– Марси, успокойся.
– Не смей, блядь, говорить мне успокоиться! – глаза кажутся сухими и налитыми кровью. – Вообще не смей говорить, что мне делать.
Проталкиваюсь мимо него и, практически злясь на себя, вдыхаю его запах столько, сколько нужно, чтобы моё сердце забилось сильнее. Что со мной не так? Я открываю дверь и закрываю её за собой с громким хлопком.
Машина заводится с легкостью, и когда я вижу, что он выходит на крыльцо без рубашки и в одни боксёрах, то действую инстинктивно. Давлю на педаль и выворачиваю обратно на его подъездную дорогу, лед не задерживает шины и позволяет мне сделать оборот по направлению к улице. Ударяю по тормозам, и моя машина останавливается с рывком.
Когда дёргаю рычаг переключения передач, то ловлю его отражение в зеркале заднего вида.
Я терпеть тебя не могу, грёбаный Джеймс Пирс.
***
Вернувшись к себе, бросаю сумочку на пол и замертво падаю на свой диван. Ощущение, будто рыдаю, но я слишком выжата, чтобы делать это.
Всегда считала, что я агрессор, заботящийся лишь о бизнесе. Все мои сверстники чахли и пытались лебезить перед начальством, пока я активно старалась идти вперед и добиваться продвижения, не прибегая к отсасыванию членов на стороне. Но Незнакомец был моей отдушиной. Единственной возможностью расслабиться, не боясь быть использованной или обманутой. Особенно после того, какой бесполезной тратой времени оказались мои последние отношения. Никаких обязательств? Легко.
Но теперь... как мне себя чувствовать?
Чувствую себя так, будто рыбак вонзил нож между жабр и выпотрошил меня. Мне радоваться? Быть счастливой от того, что мужчина, с которым я трахаюсь, вообще-то пытается испортить всю мою жизнь?
Я отдираю себя от дивана и иду на кухню. Даже не утруждаю себя включением света, знаю, что делаю. Взбираюсь на кухонную столешницу и, приподнимая себя, царапаю колени чем-то выпирающим из гранита. Мне нужна верхняя полка над плитой. Вслепую тянусь на выдохе и хватаю вино за горлышко бутылки.
Спускаюсь со столешницы и откупориваю. Бокал – это ненужный и лишний шаг. Только зря его испачкаю, чтобы потом мыть.
Возвращаясь в гостиную, я пью прямо из бутылки, как какое-то дешёвое пиво. Каждый приторно сладкий глоток дарит онемение, делая более вымотанной.
Я пью до тех пор, пока не проваливаюсь в забытье.
Глава 10
Солнечные лучи, бьющие прямо в глаза, заставили меня проснуться. Бутылка вина перевернулась, и от упавшей на ковер капли у моих ног образовалось маленькое пятно. Я всё ещё на диване, волосы жирные, сама себе отвратительна. Ещё чувствую прикосновения Джеймса к моей коже, его запах на моей одежде.
Когда сажусь, то отталкиваю бутылку прочь, и тру глаза, пока они снова не в состоянии фокусироваться. Приходится приложить усилия. Единственное, что я могу контролировать – это мое тело.
Головная боль поглотила меня настолько, что не представляю, как она может не быть напоминанием о том, как ошибалась. Я ковыляю до ванной комнаты, чтобы выпить таблетки и принять ванну.
Когда ты шантажируешь босса и грозишься использовать имеющийся на него компромат, то получаешь приятный бонус – это отсутствие необходимости ходить на работу.
