— Не забудьте предварительно запастись ордером на обыск.
— Ордер-то я раздобуду, — буркнул Роджер, — а после этого мы перероем все клубы и конторы Виддермана. Тем более, что он разрешил мне это сделать. Но если даже он и откажется от своих слов, я найду предлог произвести досмотр и у него.
— Предлог должен быть убедительным, — напомнил Гарди. — Пока газеты еще не подняли вопли по поводу возвращения Бирвитца на работу, но нам вовсе не хочется их снова будоражить.
Роджер ничего не говорил.
После некоторого колебания Гарди спросил:
— Вы не представляете, что может за этим скрываться?
— Нет.
— Все же попытайтесь догадаться.
— Не могу. Догадки не на чем основывать. Мы проиграли целый ряд бесспорных явных дел либо по милости чересчур напористых защитников, либо по нерасторопности наших работников. Ничто не указывает на то, что защитники сделали больше, чем просто воспользовались беспомощностью наших свидетелей, которые были явно не уверены в себе. Помимо этого имеется лишь предположение, что кто-то буквально вылезает вон из кожи, чтобы ослабить боевой дух столичной полиции. Брожение началось с нижних чинов, причем сразу в крупных, я бы сказал, масштабах, а теперь мы стоим перед серьезной опасностью распространения этой заразы вглубь и вширь. Возможно, все дело в том, что кто-то замыслил грандиозную уголовную операцию, на успех которой можно рассчитывать только в том случае, если полиция будет не слишком твердо стоять на ногах. Не исключено, что все это проделывается вообще из ненависти к полиций… или…
Он запнулся.
Гарди закончил вместо него:
— …или лично к помощнику комиссара департамента криминальных расследований.
— То есть как это?
Роджер вскинул голову.
— Я вам уже и раньше говорил, Красавчик, что я имел гораздо больше отношения к увольнению Кеннеди из полиции, чем кто-либо другой. На моем счету также и то, что несколько других офицеров тоже были отстранены от должности за коррупцию. Так что если теперь кто-то из них решил насолить мне…
— Вы имеете в виду Кеннеди?
— Нет, я просто прошу вас учитывать возможность такого мотива, — сказал Гарди с каким-то болезненным вздохом. Он поднялся с места и принялся расхаживать по кабинету. Очевидно, у него на душе было что-то еще, неизвестное Роджеру, но о чем Гарди было неприятно говорить. Неожиданно он остановился перед Роджером и сунул руку во внутренний карман.
Роджер, продолжавший сидеть, боялся пошевелиться.
Гарди медленно вытянул дешевый конверт противного грязного цвета. На секунду он задержал его в руке, потом решительно протянул Роджеру. На конверте стояло имя самого Гарди и ярдовский адрес, а сверху было приписано: «Лично и конфиденциально».
И снова тот же шрифт.
— Читайте, — распорядился Гарди.
Роджер сунул руку в конверт и извлек наружу листок бумаги как раз такого качества, какой он ожидал увидеть. На такой бумаге были напечатаны все анонимки.
В письме было сказано:
«Тебе есть чем гордиться, Ярд уже поражен взяточничеством и коррупцией, а дальше будет еще хуже. Так что самое правильное — тебе следует сматывать удочки, пока еще не поздно».
Роджер прочитал эти строчки сначала быстро, потом очень медленно. Он все время чувствовал на себе пристальный взгляд Гарди.
Сразу было трудно решить, что сказать, но он все же выдавил из себя:
— Это первое?
— Да.
— Когда оно пришло?
— Сегодня утром.
— Не было ли телефонных звонков, или угроз, или?..
— Нет, только вот это, как гром среди ясного неба.
— Н-да, атмосфера накаляется.
Слава богу, теперь ему нет необходимости рассказывать Гарди про полученную им анонимку.
Роджер отодвинул стул назад, поднялся, совершенно позабыв про колени, и они не подвели его.
— Я тут ломал себе голову, что он еще придумает. Признаться, такого хода я не предвидел. Одно несомненно…
— Да?
— В скором времени начнется газетная компания против Ярда. Так или иначе, но что-то взбаламутит грязь.
— Да, — согласился Гарди, — именно этого я и боюсь. Поэтому я и показал вам эту писульку до того, как показать ее кому-то другому. Конечно, сегодня же я отнесу ее комиссару, но не сомневаюсь, что его мнение совпадет с вашим. Красавчик, очень прошу вас, постарайтесь в этой истории разобраться до конца.
— Можете не сомневаться, что я сделаю это!
Когда через несколько минут его совещание с Гарди закончилось, Роджер почувствовал себя так, как если бы внезапно в пути его захватила буря. Все еще было трудно поверить, насколько данная диверсия была широко задумана и какую опасность могла представлять!
Роджер вернулся к себе в кабинет. Получить ордера на обыск было нетрудно, весь вопрос в том, как скоро все это нужно провернуть.
Подумав, он решил, что надо действовать незамедлительно.
Коуп сидел у телефона. При виде Роджера он сказал:
— Это Бирвитц. Дать трубку?
— Да, — сказал Роджер и чуть не бросился к телефону: — Вест слушает.
— Мистер Вест, это…
Роджер сразу понял, что он страшно возбужден. У него заколотилось сердце.
— Все началось примерно так, как вы и предполагали, — зачастил тот. — Мне предложили 50 фунтов за какую-то внутреннюю информацию. Так действовать?
Наконец-то наступил перелом, подумал Роджер, и ему передалось возбуждение Бирвитца. Ведь это может стать началом конца.
Он правильно рассудил, как будет действовать противная сторона, а когда догадки начинают сбываться, тогда наступает полоса везения.
— Конечно, действуйте.
Бирвитц повесил трубку. Роджер глянул на Коупа, что-то писавшего за столом, и подумал, что сказал бы Коуп, если бы он ознакомил его со своими планами.
Постепенно волнение улеглось, и вскоре он уже не сомневался, правильно ли он действует. Да, до завершения дела такая смена настроений неизбежна.
Снова зазвонил телефон, избавивший его от этих мучительных вопросов.
Оператор сказал:
— Мистер Вест, с вами хотел бы поговорить репортер, мистер Энвилл. Он уверяет, что у него срочное дело.
Обстановка накаляется.
— Хэлло, Энвилл! Чем могу быть полезен?
— Лучше скажите, чем я могу быть вам полезен, — ответил тот, — но этот разговор не для телефона. Не могли бы мы с вами встретиться через полчасика?
— Почему нет, — ответил Роджер, стараясь унять беспокойство. — Где вы будете?
— Вы знаете «Старую Лисицу» на Чейнкорте возле Флит-стрит?
— Знаю, но в это время дня я смогу туда добраться минут за 40–50, так что давайте назначим нашу встречу через час, то есть в 12.
— Я угощу вас знаменитым мясным пудингом, который умеют готовить только там.
После небольшой паузы Энвилл уже серьезно спросил:
— Ну, как дела?
— Превосходно.
— Это — официальный оптимизм или же вы и правда так считаете? — спросил Энвилл, но не стал дожидаться ответа, лишь хохотнул в трубку и повесил ее.
Роджер в задумчивости отошел от телефона.
Коуп что-то писал, боясь оторваться, он не поднимал головы от бумаг. Роджер позвонил в сержантскую и договорился, чтобы его отвезли на Флит-стрит. Сам он еще не садился за руль, опасаясь, как бы не подвели его колени.
Он не стал ломать себе голову из-за звонка Энвилла, поскольку в скором времени ему все должно было стать ясным, у него и без того было много причин для беспокойства.
Он позвонил Виддерману.
— Очень сожалею, но мистер Виддерман на совещании с управляющими клубами, — ответила мисс Кеннеди совершенно ледяным тоном.
— Попросите его позвонить мне, хорошо? Это очень важно.
Он предполагал, что она тут же примется возражать, но этого не случилось, и через минуту он услышал, как она разговаривает с Виддерманом, и почти сразу же в трубке зазвучал его голос:
— Да, мистер Вест?
— Вы помните, что разрешили мне осмотреть все ваши клубы и конторы?
— Помню.
— Я бы хотел это сделать сегодня днем.
После небольшой паузы Виддерман ответил:
— Хорошо, я отдам соответствующие распоряжения мисс Кеннеди, и она все устроит.
Он не стал справляться, по какому поводу проводится проверка, и сразу же прекратил разговор. Роджер тоже положил трубку. Коуп, покончивший со своими записями, поднял голову:
— Он не отказывается?
— Прошу вас заняться этим осмотром. Нас интересует все, что может иметь какое-то отдаленное отношение к данному делу, особенно же портативная машинка марки «Оливетти», на которой печатались все анонимки.
Роджер протянул Коупу одно из писем, на котором не было никаких имен, не сомневаясь, что Коуп сразу же увидит и запомнит все, что нужно было увидеть и запомнить.
Приблизительно в это самое время в квартире Бирвитца зазвонил телефон, и Мэг поспешила из кухни к аппарату. Мужчина, голос которого она не знала, спросил мужа.
