Мужчина кивнул своим мыслям и улыбнулся.
– Чего-то подобного я от него и ожидал, – признался Темный и, бросив мимолетный взгляд на раскрытый фолиант, неожиданно спросил: – Лина, а тебе знакома легенда «Сотворение»?
Я энергично закивала, почему-то вспоминая пыльные катакомбы, где совсем недавно освежила свои познания в данной области.
– На Темных землях есть гора «Разбитых сердец», – неторопливо, словно вымеряя каждое слово, начал Рене. – Это – единственное место, куда спускаются ангелы.
– Та-а-ак… – подбодрила я профессора, изображая интерес.
– Считается, что первой ангела увидела человеческая девушка по имени Асира, которая взошла на гору и заблудилась. – Мужчина переплел пальцы на руках и продолжил: – Один из ангелов был так поражен красотой юной Асиры, что спустился из Поднебесной и зажег любовь в ее сердце. Но ангелы не могут жить в мире людей, а люди не могут подняться в Поднебесную. Горько заплакала Асира на груди любимого, и тогда влюбленный ангел, не желая расставаться с любимой, передал ей в подарок часть своей души.
Мужчина замер, с вопросом глядя мне в глаза.
– Да, очень красивая легенда, – покивала я головой и нетерпеливо заерзала в кресле. – Но причем тут светимость?
Темный провокационно молчал, с интересом наблюдая за моим лицом.
– Ой, я вас умоляю! Ну какой из Крысеныша ангел?! – От души посмеялась я.
Профессор Дарон улыбнулся и кивнул.
– Ты права, – веселым тоном ответил он. – Хорст никакой не ангел, он… рефаим!
Смеяться я перестала и, кажется, дышать тоже. И вообще почувствовала себя так, словно Темный одним словом разом перекрыл все функции моего организма.
– Рефаим? – тупо пялясь на профессора большими глазами, повторила я. – Ребенок ангела?
– После Асиры гору «Разбитых сердец» штурмовало очень много девушек разных возрастов, и некоторым из них повезло встретить свою любовь, – наслаждаясь моей реакцией, быстро продолжил Рене. – Я долгое время жил в долине у рефаимов и изучал свойства их светимостей. Возможно, поэтому Хорст и обратился в тот день за помощью ко мне.
Вернув открытый от удивления рот в нормальное положение, я ерзаю в кресле и едва не подпрыгиваю от любопытства.
– А вот с этого места поподробнее!
Темный не стал долго томить и мурыжить изнывающую Светлую и начал объяснять:
– Рефаимы считают, что светимость – это часть ангельской сущности, доставшаяся им от предков.
– Правда, я склонен думать, что это просто видоизмененная магическая составляющаяся, которая присутствует у каждого. Просто рефаимам удалось подчинить ее себе. Вообще, это очень интересная тема для исследований…
– Профессор Дарон, ближе к теме, пожалуйста! – взмолилась я.
Увлекшийся мужчина понятливо кивнул:
– В семейных парах женщины являются всего лишь носителями, зато мужчины научились активно пользоваться даром, но не в вашем с Хорстом случае.
Я замерла в кресле, словно гепард, наконец увидевший свою добычу.
– Мы так и не поняли, с чем это связано, но тебе каким-то образом удается влиять на его светимость. – Рене взъерошил темные волосы на затылке. – Даже заполучив часть светимости супруга, рефаимки не могут пользоваться ее силой, и вот поэтому я еще раз спрашиваю: Лина, а ты точно Светлая?
* * *
Ответить на вопрос Темного я так и не смогла.
Все, что было известно о моих родителях, – это то, что женщина, породившая меня на свет, продала свое дитя магам для ритуала Двенадцати.
Других моих кровных родственников никто никогда не видел. Клан заменил мне семью. И пусть многие считают методы воспитания наемников не слишком гуманными, именно благодаря тренировкам с Крестным я все еще жива и активно проклинаю утро.
Скомканно распрощавшись с Рене и посоветовав ему морально готовить родственников к встрече с энергично-буйной ведьмочкой, я выпорхнула из комнаты профессора, пересекла большую гостиную, взялась за ручку двери и… тут-то меня и подкараулил закон подлости.
– Зазнайка? – удивился Темный. – Ты что тут делаешь?
– Прогуливаю! – честно призналась я, с интересом разглядывая Хорста. – Доставала, а ты почему мокрый?
Темный даже бровью не повел, хотя с его одежды и волос очень позитивно капало. К слову, пока он стоял и пялился на меня, у его ног образовалась небольшая лужица.
– Купался! – неожиданно зло рявкнул парень, делая широкий шаг.
– В одежде? – ахнула я, торопливо отступая назад.
– В пруду! – рассерженно продолжил мысль Хорст.
Я даже моргнуть не успела, как Доставала сократил разделяющее нас расстояние, схватил меня за руку и крепко сжал.
– Доставала! – возмущенно рыкнула я, задирая голову, чтобы высказать этому Темному вражине все, что думаю о его манерах, и замерла.
Светлая Богиня, ты такое когда-нибудь видела? Я – сто пудов – нет!
Привычно серые глаза двухметрового блондина сейчас стали полностью черными, и на дне этих пугающих непроницаемых дыр я отчетливо видела грозящие мне неприятности.
– Ай! – вскрикиваю от внезапно вспыхнувшей боли в правой руке и отчетливо слышу звук упавшего кольца.
Гребаный Скол! Родовой перстень ведь невозможно снять! В нем магия, оставшаяся еще от прошлых времен. Кто-нибудь, объясните мне – как? Ну, блин, как он это сделал?!
А в следующий миг вокруг нас закружилась воронка горячего пара, и чужие руки властно прижали меня к абсолютно сухой груди Темного.
– Правда, забавно, – горячее дыхание обожгло щеку. – Я так много делаю, чтобы ты начала ревновать, но ты словно издеваешься! – Обнимающие меня руки стали невероятно жесткими.
– Пусти! – отчаянно пискнула я, боясь задохнуться, и начала отчаянно биться в его руках в глупой надежде вырваться.
Не помогло! Наоборот, стало только хуже: меня прижали еще крепче, а кожу правой коленки обожгла чужая ладонь, бесстыдно поднырнула под ткань юбки и поползла вверх, попутно разгоняя по телу возбужденные мурашки.
– Скажи, долго я буду мучиться? – шепнул Темный.
И тут мне почему-то стало стыдно.
С первой минуты возвращения на Светлые земли Хорст вел себя на редкость странно. Я видела, как разрывали его внутренние противоречия, и теперь благодаря разговору с профессором Дароном поняла причину такого поведения.
Каково обученному бойцу, который, если верить все тому же Рене, за всю жизнь не проиграл ни одного поединка – про стычку с Чифом пока забудем… Так вот! Каково Хорсту сознавать, что он беззащитен перед какой-то Светлой? Ведь тот, кто приказывает душе, приказывает и человеку.
И все это время Доставала приходил, чтобы научиться защищаться от меня!
Его светимость по какой-то непонятной причине тянулась к чужой девушке, принимая ее за свою пару, а вот личность была против. Я ни разу не видела на его лице желания, влюбленности…
О чем я вообще! Крысеныш даже интереса ко мне не испытывал! Зато раздражение и злость – этого сколько влезет.
Светлые говорят: «Душе не прикажешь», – но вот сейчас настал тот редкий случай, когда я могла все изменить…
– Светимость! – позвала я требовательным тоном.
На периферии сознания я понимала, что девушка, прижатая к груди невероятно сильного воина, висящая где-то в полуметре от пола, обычно не имеет права на такой тон, но наглость не порок, наглость – второе счастье… А у меня, судя по всему, еще и первое!
Темный замер и шумно выдохнул. Он явно собирался что-то сказать, но не успел. Перед моим лицом послушно заплясал небольшой рой светлячков.
– Значит, так, светимость, – ощущая полный абсурд ситуации, постаралась максимально серьезно сказать я чужой душе. – С этого момента тебя больше не тянет ко мне. Я не пара твоему хозяину. Понятно?
Светлячки послушно всплыли сначала вверх, а потом вниз, выражая свое согласие.
Обрадованная успехом, я поспешила продолжить:
– И еще… Ты больше никогда не станешь откликаться на мой зов и вообще перестанешь мне как-то подчиняться. – Светлячки замерли, словно в раздумье, и покачались из стороны в сторону. – Что значит «нет»! – рассердилась я и дрыгнула висящей в воздухе ногой. – А ну-ка, живо проваливайте обратно в Темного, и чтоб больше я вас не видела!
Маленький рой света испуганно сжался, медленно поднялся вверх и растворился на уровне лица Хорста.
По комнате пронесся наш общий облегченный выдох.
Меня тут же вернули на пол, осторожно поправили задранное платье, после чего Крысеныш отступил на шаг назад и сложил руки на груди.
– Ну и зачем ты это сделала? – Серые глаза смотрели насмешливо.
– Можешь считать это благородной светлой придурью, – смущенно улыбнулась я.
– Нормальные люди называют это идиотизмом, – последнее слово Доставала особо подчеркнул и наклонился, поднимая с пола упавшее кольцо.
