Эммелин замерла, глядя ему в лицо и отмечая подозрительный блеск в глазах.
— Вы все знали, — прошептала она.
Приняв самый невинный вид, Большой Дедди подмигнул ей.
— Знал что?
— Что мы поженились только из-за малыша. Именно поэтому вы заставляли Джонни так ухаживать за мной? — Улыбка мелькнула на ее губах. — Вы велели ему сидеть рядом со мной, держать меня за руку, растирать ноги и все время приговаривали: «Беременные женщины любят это».
Большой Дедди пожал плечами и пыхнул сигарой.
— Иногда истинная любовь нуждается в том, чтобы ее немного приободрили.
— И поэтому вы явились к нам в отель на следующее утро после свадьбы? Чтобы проверить нас?
— Я не хотел, чтобы ты сбежала. Когда увидел тебя, сразу понял: ты — именно то, что надо, и станешь замечательной женой для моего мальчика.
— Ну, я не самая лучшая.
— Позволь Джонни самому судить об этом.
С этими загадочными словами Большой Дедди потушил сигару и подошел к Эммелин. Он по-отечески поцеловал ее в висок, взъерошил волосы и, что-то бурча себе под нос, покинул библиотеку.
Расчувствовавшись, Эммелин сидела в кресле и плакала. От печали или от радости — непонятно. Она не знала, что ждет ее впереди — счастье или горе.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Медленно текли летние дни. Эммелин, поглощенная работой в лаборатории и попытками держать Джонни на расстоянии, была поражена, обнаружив, что уже середина сентября. Прошла половина ее беременности. Она начала привыкать к роли замужней женщины и будущей матери. Все девушки в «Систа-мед» недоумевали, как ей удалось отхватить такого мужчину. Когда Джонни по своему обыкновению заходил за ней на ленч, по всем комнатам неслись шепотки и вздохи.
— Твой красавчик пришел, — прошептала Нора, когда Джонни появился в дверях. — Да, золотко, ты везунчик. Теперь я понимаю, почему он положил на тебя глаз. Тебе повезло, что я не обратила на него внимания до встречи с Чаком. Иначе я была бы на твоем месте. — Она приподняла брови. — Не будь он твоим мужем, я бы с ним пофлиртовала. Люблю ковбоев!
Нора не знала, что Джонни не имеет ничего общего с Ронни Шумахером. И Эммелин не собиралась просвещать ее.
Она почувствовала, как краска заливает ее щеки, и стукнула подругу по руке.
— Ты же замужняя женщина!
— Да, но я же не мертвая, — парировала та, здороваясь с Джонни. — Привет!
— Привет, — ответил он и склонился поцеловать Эммелин. — Здравствуй, детка.
Все женщины в отделе дружно вздохнули, мужчины зафыркали и закатили глаза в ответ на такое поведение.
— Привет. — Талия Эммелин уже расплылась, и ей казалось, что она выглядит так же привлекательно, как и корова, и вполовину менее грациозна.
— Мы можем идти?
Его дыхание коснулось ее затылка. Низкий голос звучал только для нее. Руки нежно скользнули по шее и плечам, удаляя скопившееся напряжение.
— А, да, конечно.
Хотя Эммелин понимала, что этот жест предназначен для окружающих, она не могла не отметить заботливость Джонни.
Он помог ей подняться. Затем, бросив вежливый кивок окружающим, принялся посвящать Эммелин в свои планы относительно ленча:
— Я подумал, что мы могли бы сегодня пообедать на воздухе, а то у меня совсем немного времени. Еду я уже привез в корзинке для пикника.
— Это было бы чудесно, — прошептала Эммелин.
Выходя, она чувствовала, как завистливые взгляды буравят их спины. Они устроились за столиком около пруда. Огромные ивы, ветви которых нависали над самой водой, укрыли их от любопытствующих, создавая иллюзию интимности.
— Ты сегодня просто очаровательна, — сказал Джонни, ласково улыбаясь.
Эммелин принялась вытаскивать еду из корзинки.
— Нас никто не слышит, и тебе не нужно нести чепуху.
— Но это правда.
Эммелин сморщила нос, пристально вглядываясь в лицо Джонни. Он не выглядел смущенным.
— Я раздулась как арбуз. Только посмотри на меня.
— Я так не считаю. Ты очень красивая.
— Прекратишь ты, наконец?
— А почему мужчина не может сказать своей жене, что она красива?
— Потому что это не так.
Она сердито поставила на стол тарелки.
— Неправда. Ты очень привлекательная женщина. Ты прекрасна. Прическа и одежда, подаренные Пэтси, сделали это явным, но в последнее время ты просто светишься спокойствием и счастьем. Это всегда очень привлекает. Я бы сказал, что это очень сексуально.
Ее сердце замерло и забилось сильнее.
— Думаю, люди так говорят беременным, чтобы те не жалели себя.
— А ты себя жалеешь?
Эммелин пришлось признать, что, напротив, под его горячим взглядом она ощущает себя просто красавицей.
— Честно говоря, нет. Я чувствую себя счастливой, очень счастливой.
— Я тоже.
Эммелин не знала причины его счастья, но, поскольку ей хотелось сохранить радость этого момента, она не стала допытываться. Вполне достаточно, что они оба счастливы. А мнение Джонни о ее красоте ничему не могло повредить.
И вот настал день, когда Эммелин должна была посетить врача для контрольного обследования. Она попросила Джонни проводить ее, так как ее автомобиль был в ремонте. По времени это совпало с традиционным ежегодным семейным отдыхом, когда все отправляются на пикник, и просить еще кого-то было невозможно. Грузовики загрузили палатками, спальными мешками, удочками и таким количеством гамбургеров, что можно было накормить армию. Караван торжественно укатил, и никто не собирался возвращаться до начала занятий в школе, то есть на целых две недели.
Каждый считал своим долгом пригласить Эммелин присоединиться к их веселой компании, но Джонни был тверд — они с женой остаются дома. Хотя все многозначительно шушукались, что теперь-то новобрачные отдохнут, Эммелин знала — отказ от поездки продиктован другими причинами. Она не принадлежит к их семье, значит, не стоит создавать себе болезненных воспоминаний.
Она ненавидела саму мысль о приближающемся разрыве, но здраво оценивала ситуацию и знала, что не следует надеяться и мучить себя. И тем не менее ей было очень тяжело принимать все так, как оно есть. Каждое напоминание о временности их союза заставляло ее внутренне содрогаться.
Даже эта поездка к доктору была поводом побыть побольше с Джонни.
Симпатичная медсестра доктора Чейза увлекла обоих в смотровую, прежде чем Джонни успел раскрыть рот.
— У меня и мысли не было, что она потащит и тебя. Она, наверное, думает, что тебе это интересно, — смущенно произнесла Эммелин, когда медсестра исчезла, предварительно измерив ей живот, взвесив ее и взяв кровь на анализ.
