женским, а во-вторых, как будто знакомым.
– Привет, я тебя не разбудила?
– Нет. – Полина, оказывается, охрипла – наверное, от слез и долгого молчания. – Кто это?
– Софья. Сегодня… То есть уже вчера…
Ах, да. Софья… Стало еще более пусто и одиноко. Как будто могло случиться чудо, но в последний момент передумало. Какое чудо? Бог его знает.
– Угу, помню, – сказала Полина.
В трубке вздохнули. Потом – как будто через силу:
– Ты там одна?
– Угу.
– Хочешь, я приеду?
Что за идиотский вопрос? С чего бы Полине хотеть, чтобы к ней среди ночи приехала какая-то незнакомая тетка?
– Зачем? – Вопрос прозвучал холодно и отстраненно.
Сейчас Софья положит трубку, и одиночество вернется.
– Еды привезти?
– Не надо!
– Ты пьешь?
– Что? Нет!
– Ясно. Жди, скоро буду.
Меньше чем через час она приехала. Еще через час Полине казалось, что у нее есть старшая сестра. И что утрата – не только ее, а их. Общая. И, разделенная пополам, она стала чуточку легче.
Рано утром, когда в дверь опять позвонили, открыла Софья и очередного профессионального соболезнователя выгнала в шею.
– Мы сами разберемся, к кому обращаться, когда будет нужно, – холодно сказала она.
– Но вы уже сейчас могли бы выбрать…
Дверь закрылась. Софья развернулась и по-хозяйски прошла в кухню, начала варить кофе. Полина как-то автоматически пошла вслед за ней, села на табуретку.
– Ты только не подумай, что я хочу тебя ограбить, – сказала Софья, включая плиту под туркой. – Но я просто обязана задать этот деликатный вопрос. У вас есть какие-нибудь сбережения?
– Сбережения? – тупо переспросила Полина.
– Да. Похороны… и все такое. Это недешево.
Полина сумела только головой помотать. Какие еще сбережения… Маминой зарплаты им едва хватало на жизнь.
Похороны. Недешево… А после похорон нужно еще жить дальше. На что-то. Нужна настоящая работа, та, за которую будут платить. А универ? А как вообще – всё?..
– Ладно, решим, – сказала Софья резко и даже почти грубо. Она, кажется, поставила основной целью не позволять раскисать ни себе, ни Полине. – Не мы первые, не мы последние.
«Мы»… Полина все-таки шмыгнула носом.
Софья включила старенький телевизор, стоящий на холодильнике. Мама тоже всегда включала его, когда суетилась на кухне.
Сначала родился звук:
– …дор Ильичев расстался с жизнью вчера, во время съемок авторского шоу «Короли вкуса». По неподтвержденным данным, известный на всю страну кондитер и шоумен был убит. Отравлен одним из участников проекта.
На экране появился статический кадр с изображением человека, которого Полина никогда не видела. Она точно зачарованная смотрела на его лицо. В голове как будто сталкивались две разные мысли и никак не могли соединиться.
– Андрей Загорцев, финалист шоу, арестован по подозрению в убийстве и сейчас содержится под стражей. Следствие ведется. Администрация и сотрудники телеканала, а также участники шоу выражают искренние соболезнования родным и близким покойного Федора Ильичева.
Показали Ильичева, это лицо было знакомым. Телевизор Полина почти не смотрела, но Ильичев улыбался с рекламных плакатов, то и дело всплывал на баннерах в интернете. Он был как «Кока-кола»: можешь никогда в жизни не попробовать, но не знать о ее существовании попросту нереально.
Немолодая женщина, промокающая платком глаза, у входа в какое-то здание. Титр: «Вдова покойного».
– У меня нет слов, – тихо сказала женщина. – Я… Я просто не знаю, что сказать, извините.
Репортаж закончился, и закрутился другой сюжет. Полина отвернулась. Про маму они не сказали ни слова. А она бы хотела, чтобы сказали? Нет, наверное. Но это было бы, по крайней мере, честно.
Софья достала из холодильника яйца, помыла их и, одно за другим, разбивала над сковородой.
– Софья, – позвала ее Полина.
– Да?
– Это ведь, получается, он маму убил? Вот этот Андрей Загорцев?
Две разные мысли наконец соединились и превратились в одну. Только что, пусть и через экран, Полина смотрела в глаза человеку, который отнял у нее маму.
Хрустящий шлепок. Полина посмотрела на упавшее на пол яйцо.
– Ч-черт, – прошептала Софья. – Прости. Где у вас тряпки?
– Я принесу.
Полина сходила в ванную, намочила тряпку и вернулась. На сковородке уже шипел и потрескивал завтрак. Полина присела над яйцом, которому была уготована другая судьба, собрала его тряпкой.
– Не думай об этом уроде, – сказала Софья. Быстро вытерла глаза. – Он свое получит. И эти, которые на всю страну трубят про Ильичева, а про Наташу даже не заикнулись, – тоже. Сегодня я выходная, а завтра к начальству пойду. Наташа на студии пять лет проработала! Они обязаны деньги выделить. Хоть как-то тебе помочь!
– Угу, – сказала Полина.
Но не думать об «уроде» у нее не получилось.
24
В дверь постучали и тут же открыли. Смуров, оторвавшись от бумаг, бросил взгляд на вошедшего и кивнул:
– Санек, заходи. Ну? Порадуешь чем?
– Да как вам сказать, Сергей Игнатьич… – Саша прикрыл за собой дверь и сел напротив Смурова. – Смотря что получить хотим.
– Ты работаешь – где?
– Ну… – усмехнулся Саша. – Кто-то ведь у нас сидит уже. Следак доволен, а наше дело – маленькое.
– А раз помнишь, – сказал Смуров, проигнорировав большую часть сентенции, – то и не сношай мне мозги. Радуй давай.
Смуров отложил ручку и, сопя, уставился на Сашу. Тот занервничал. Всякий нервничает, когда Смуров молча смотрит и сопит, даже старшие по званию невольно вспоминают страшные истории о слетевшем с катушек менте, устроившем стрельбу в супермаркете.
– Короче, – сказал Саша, – антисептиками уборщицы пользуются. Упаковку показали. Но по составу – судя по всему, вообще не то.
– А ты что – химик?
– Нет… Да понял я, понял, Сергей Игнатьич! Я спрашивал, не пропадало ли чего, – так на меня там глаза вылупили. Типа, смеешься, что ли, откуда мы знаем? То есть подотчетности у них тупо нет. Кому нужна какая химия – берет, да только никому она особо не нужна. Дома полы с такой фигней не помоешь. Там кот раз лизнет – и кверху лапами. Или не дай бог ребенок, того веселее будет.
Смуров посмотрел на протянутый ему пакетик с белым порошком и неприятно поежился.
– Мне зачем даешь? Сам скатайся. К криминалистам.
– Да они ж неделю возиться будут…
– Сань. Тебя работать учить?
– Сергей Игнатьич, – как-то внезапно сменил тон Санек. – Я ж не этот… как там его… Не мизантроп.
– Не меценат, – вздохнув, поправил Смуров. – Знаю. Так ведь и я тоже. Ты деньги зарабатываешь? – Саша молча смотрел на Смурова. – Зарабатываешь, – кивнул тот, отвечая сам себе. – Вот и подумай. Хочешь ли продолжать. Зарабатывать. А то мало ли.
Саша встал. Взгляд Смурова не отпускал его
