запрещено законом. В общем, начни с квартиры Загорцева, но постарайся в кратчайшие сроки отработать все ниточки. Это не замедлит сказаться на твоем материальном благополучии, обещаю.
– Тьфу. – Вероника выкатилась из гамака, едва не упав. – «Это не замедлит сказаться!» – передразнила она.
– Что ты имеешь в виду? – с удивлением посмотрел на нее Тимофей.
– Что я, кажется, слишком много общаюсь с Вованом. Отупела – дальше некуда… Ладно. Задача ясна, жди с победой.
26
«Задача ясна, жди с победой»… Вероника давно подметила закономерность: чем с большей беспечностью она это произносит, тем больший геморрой на пути к достижению цели ожидает. Защитная реакция психики? Черт ее знает, это Тишин хлеб. Вероника в таких тонкостях не разбиралась.
Она задумчиво вертела в руках телефон. Саше звонить не хотелось. Беседу успела продумать, знала, с чего начнет и к какой мысли постарается его подвести, но заставить себя набрать номер почему-то не могла. Старательно внушала себе, что это исключительно из-за отвращения, которое вызывает у нее продажный оборотень в погонах. И тут же на себя злилась, потому что на самом деле никакого отвращения «оборотень» не вызывал.
Скорее наоборот – себе Вероника ни за что бы в этом не призналась, но отчего-то было приятно, что молодой парень, ее ровесник, оказался таким цепким. На раз раскусил сказку о потерянной сережке, с ходу догадался о том, что перед ним журналистка (ну пусть не совсем журналистка, но тем не менее), и тут же беззастенчиво предложил свои услуги. Молодец, далеко пойдет. И почему-то не вызывает гадливости, которую Вероника испытывала, когда вынуждена была соприкасаться с темными сторонами жизни.
Взятки, которые давала в больнице, когда болела мама, чтобы ускорить операцию; водительские права, которые законным путем не сумела добыть даже с третьего раза; журналистское удостоверение, которое получила, ни разу не побывав в редакции журнала… Все это вызывало у Вероники омерзение, желание поскорее закончить и вымыть руки. А по отношению к Саше ничего подобного почему-то не испытывалось.
– Он так же запросто, как информацию о яде, продаст кому угодно любую государственную тайну! – наставительно, с пафосом произнесла Вероника вслух.
Не помогло. В глубине души, где-то очень глубоко, она, кажется, была уверена, что не продаст. И это бесило больше всего.
От раздавшегося звонка Вероника вздрогнула. Посмотрела на экран. Надо же, легок на помине! Ну, зато самой звонить не пришлось.
– Алло, – выждав для приличия тридцать секунд, предельно деловым тоном проговорила в трубку она.
– Привет, – поздоровался Саша. – Занята?
– Ну, так. Слушаю.
– Вечером, к сожалению, ничего не получится. Ну, или получится, но совсем поздно, часов после десяти. Нормально тебе? Сможем увидеться?
– А что случилось? – мгновенно насторожилась Вероника. Похоже, в компании Тимофея потихоньку сама начала обретать то, что называется чутьем.
Оплату своих услуг Саша запросил наличными. Вчера у Вероники требуемой суммы с собой, разумеется, не оказалось, но он небрежно махнул рукой: «Ничего, верю на слово. Завтра отдашь».
«Ну, еще бы, – мысленно проворчала тогда Вероника, – куда ж я теперь от тебя денусь».
А вечером они собирались встретиться, чтобы Вероника передала остаток денег. И вдруг – «не получится». Для того, чтобы такой человек, как Саша, не явился за деньгами, причина должна быть очень весомой.
– Да ничего особенного, – вздохнул он. – Как обычно. Смотаться надо кое-куда, по работе.
– Оу… Далеко?
– Не очень. В Зеленоград. Вроде и не сказать, чтобы даль, но по нашим пробкам – сама понимаешь. Черт его знает, как обернусь. Так что предупреждаю на всякий случай.
– Поняла, ага, – пробормотала Вероника.
Мучительно пытаясь вспомнить, в какой связи она совсем недавно слышала слово «Зеленоград» и откуда взялось ощущение, что ей нужно поехать с Сашей. Вот прямо до зарезу.
– А что там, в Зеленограде?
– Квартира Загорцева. Подозреваемого. – Саша выругался.
Вероника едва не повторила его слова. Точно, Загорцев ведь живет в Зеленограде! Как она могла забыть?
– Был ведь там уже, – продолжал ворчать Саша, – все углы обнюхал! Нет, блин, катись по новой. Ищи то, не знаю что…
Вот уж точно – на ловца и зверь бежит.
– А мне можно поехать с тобой? – это вырвалось раньше, чем Вероника успела подумать, что с Сашей не стоило бы вести себя так прямолинейно.
– Зачем? – удивился он.
– Н-ну… я никогда не была в квартире подозреваемого, – нашлась она.
Саша хохотнул:
– А ты считаешь, что квартиры подозреваемых чем-то принципиально отличаются от квартир неподозреваемых?.. То есть не подумай, что отговариваю, – я-то рад буду, если поедешь. В такой компании даже в пробке толкаться не обидно. Просто предупреждаю: там нет абсолютно ничего интересного. Обычная однушка обычного холостяка. Прямо скажем, не очень опрятная. Короче, так себе романтика.
Вероника невольно вспомнила гамак между столбов и кроваво-красный унитаз в однушке одного знакомого холостяка. Мысленно усмехнулась.
– Ничего, я не самая романтичная натура. Так что, можно с тобой?
– Да не вопрос, поехали. Только давай сразу уговоримся: глазами смотри сколько влезет, но ни одна фотка с хаты в Сети всплыть не должна. О’кей?
Это Вероника пообещала с легкостью. Она пока даже примерно не представляла, что можно фотографировать в квартире Живчика. Но точно знала, что публикацию в Сети фоток, полученных незаконным путем, Тимофей не допустит даже под страхом смертной казни.
27
Дверь в квартиру Загорцева, к Вероникиному удивлению, оказалась незапертой, просто закрытой. Ключ не понадобился.
Саша, ворча, сорвал с двери полоску бумаги с надписью «ОПЕЧАТАНО» и двумя круглыми синими штампами по краям. Прикрикнул на соседку, высунувшую из-за двери напротив ненатурально рыжую, седую у корней голову:
– Полиция! Не мешайте расследованию!
Голова поспешно исчезла, дверь захлопнулась.
А Саша, вежливо пропустив Веронику перед собой, вошел в квартиру. Остановился посреди комнаты и, озираясь по сторонам, сказал:
– Ну, вот как-то так.
Вероника поморщилась. Воздух в квартире был затхлым, застоявшимся, да еще и шторы на окнах задернуты наглухо.
Она вдруг вспомнила, что мама перед отъездом куда-то на длительный срок – на дачу, например, – тоже непременно задергивала шторы. Но мама перед отъездом всегда наводила порядок. А Живчик, судя по царящему в квартире бардаку, до последнего мгновения метался, вспоминая о каких-то жизненно необходимых предметах, которые забыл положить в чемодан.
Как и во всех однушках, единственная комната служила спальней, гостиной и рабочим кабинетом одновременно. Слева – старомодная стенка, у Вероникиной тети в Энске стояла такая же, справа – разложенный диван. У окна – стол с компьютерным креслом. Прибрать с дивана постельное белье Живчик то ли не успел, то ли поленился.
