выдохнув, остановился.
— Я не ожидал того, что ты такой наивный, — это была явно не та фраза, которую он хотел сказать с самого начала. — Зачем накладывать печать, снять которую может шиноби, чьи познание в Фуиндзюцу чуть выше Академических? — ответа на этот вопрос не требовалось, а затем Хиаши добавил напоследок: — В следующий раз я не буду отрываться от дел, чтобы отключить печать.
Неджи скорее поверил бы в то, что он просто мимо проходил, нежели отвлекался от управления кланом. Какое ему должно быть дело до него? Хоть усталость и брала своё, но поесть было просто необходимо, иначе всю сегодняшнюю тренировку можно было бы пустить коту под хвост. Знатно он опростоволосился с этой печатью. Впредь будет ему уроком… Он не умнее всех прочих, а все простые пути уже давно должны были быть испробованы…
***
Проснулся Неджи позже обычного, но всё равно был полон усталости, а голова была как чугунная. Резкие движения отдавались острой болью, постепенно сходящей на нет. Растущий организм требовал еды. А ведь вчера он доел остатки того, что наготовил наперёд. Придётся придумать какой перекус, а полноценно готовкой займётся на обеде. Сейчас были мысли только о прогулке на свежем воздухе. Должно отпустить. На улицах было оживлённо. Люди спешили по своим делам, но все взрослые представители клана ступали в сторону поместья главной семьи. Неджи, всё же, последовал за ними.
Было людно, как никогда. Столько было только по праздникам главной ветви, но до дня рождения Хинаты было ещё далеко. Что же послужило причиной? Взрослые переговаривались между собой шёпотом, Неджи пришлось подойти ближе, чтобы расслышать их речь.
— Теперь мы сильнейший клан селения, — сказал старейшина, что активировал печать на Неджи во время турнира. Его вид заставлял мальчика скрипеть зубами. Высокомерный и напыщенный, словно все вокруг ему должны.
— Нихаши, это не повод для злорадства или насмешек. Это трагедия, — он сразу не заметил деда, спрятавшегося меж прочих старейшин. Вид он имел хмурый. — Особенно для выжившего.
— Вот послушали бы хоть раз моего предложения и заказали бы печать, всего бы этого не было, — высказался третий, с россыпью седых, у основания, волос. Ему было лет пятьдесят. Его Неджи смутно помнил. Вроде бы он был одним из тех, кто ответственен за нанесение печати, но та ночь не сохранилась в памяти. Тёмное пятно вместо воспоминаний.
— Им бы это не помогло, — ответил Нихаши. — Учиха Итачи был старшим сыном главы клана.
— Я всё не могу понять, как он смог сделать это один… — проскрипел поседевший старейшина.
— Мы можем попытаться взять под своё управление военную полицию, — начал рассуждать дед.
— Мне кажется, что не только мы думаем о таком, — голос у Нихаши был твёрдым. — Скорее всего эту структуру реорганизуют и объединят с Анбу, — старейшина продолжал что-то говорить, но Неджи перестал их слушать и стал поглядывать по сторонам. Взор приковывали остальные старейшины, выделяясь на фоне толпы цветами одеяний. Всего пятеро. В поместье помимо старейшин вошло ещё с пятерку шиноби. Хо был в их числе. Сильнейшие бойцы клана. Джонины и токубецу-джонины. Хо был единственным представителем из побочной ветви.
Хотелось, конечно, подслушать их разговор, но внутрь незаметным не пробраться, а от Бьякугана защищал барьер. В итоге Неджи вернулся домой готовить еду, а затем отправился тренироваться. Небесное вращение само себя не изучит.
С сентября занятия в Академии продолжились, но одним учащимся в классе не досчитались. Учиха Ниваки оказался в числе прочих погибших. Это оказалось серьёзным ударом для детей. Один из лучших учеников на потоке погиб у себя дома, в родном селении. Ужас… А ещё больнее это оказалось для девочек, что были его фанатками. Но нашлись идиотки, что спустя пару дней просто свои чувства к Учихе заменили чувствами к Неджи. От них мальчику было крайне тошно и вёл с ними крайне грубо, что никак не сбавляло их энтузиазма.
На второй неделе их вновь вывели на тренировочный полигон, где проводились занятия по метанию и отработка Тайдзюцу. Неджи поднаторел в этом деле, тренируясь только в такие моменты. Вне Академии он оттачивал другие навыки. Высоких надежд на Букидзюцу он не возлагал. Это было только вспомогательное средство, отвлечь внимание противника, швырнуть взрывную печать, но не более. Тенкецу кунаями и сюрикенами в любом случае не перекрыть…
— Молодец Неджи, но можешь ведь лучше, — оценил результаты Сюн, продолжая записывать в свой блокнот. — Тентен в этом деле тебя превосходит, — неужели он таким способом пытался разжечь в нём огонь соперничества?
— Сюн-сенсей, нельзя быть лучшим во всём. Вы сами нам об этом неоднократно повторяли, — едко подметил мальчик, чем вызвал несколько смешков.
— Но ты можешь, просто недостаточно выкладываешься, — продолжал гнуть свою линию шиноби, но потом отмахнулся, заметив полное безразличие в глазах Неджи. После того, как каждый ученик продемонстрировал свои навыки, он сказал: — А теперь переходим к отработке Тайдзюцу в спаррингах. Покажите на практике всё то, чему вы научились, — и начал вызывать поочерёдно детей на арену. Соперники были подобраны довольно равно, и каждому приходилось выкладываться на полную, чтобы победить, но бывали, конечно и исключения. А Неджи задумался: кого поставят ему в пару вместо Учихи? Чем дольше шли спарринги, тем меньше оставалось вариантов.
— Рок Ли и Неджи Хьюга, — инструктор озвучил последнюю пару. Всё-таки он. Парнишка, что неспособен использовать Ниндзюцу и Гендзюцу. Он, невзирая на насмешки, сосредоточился на том, что осталось — Тайдзюцу и Букидзюцу. При начале поступления его физические данные не впечатляли, да и драться он не умел, но к этому времени набрал такую форму, что уступала только двоим в классе — самому Неджи и Ниваки. Теперь остался только Неджи. Да и метал оружие не хуже Хьюга. Потому, не удивительно, что именно его поставили в пару с Неджи.
— Неджи-кун, — обратился к нему мальчишка, встав в центре арены. Всё-таки вид он имел довольно нелепый. Толстые брови, большие глаза, ярко-выраженные нижние ресницы, длинные тёмные волосы собраны в пучок, но он за ними особо не ухаживал. Они были сальными и блестели на солнце. — Ниваки-кун был твоим главным соперником, но он погиб. Потому я буду тренироваться вдвое, а если понадобится, то втрое усерднее, чтобы занять его место, — его большие глаза были полны решимости. Но больше чем глаза, о решимости говорили его руки.
